Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)
Шрифт:
Некоторые тексты упоминают о договорах найма, заключенных на год после испытательного срока. Это испытание становится возможным благодаря вмешательству третьего лица, родственника или земляка хозяина и работника. Арно Бай, тот, что старший, из Монтайю, зять Бартелеми Борреля из Акс-ле-Терма, сказал мне:
— Если хочешь наняться пастухом к моему тестю, я сделаю так, чтобы он дал тебе хорошую плату.
Я согласился с таким предложением. Мой новый хозяин послал меня зимовать с его овцами в Тортосу (Каталония). Когда я вернулся в Сабартес (на лето), тот Бартелеми нанял меня пастухом на год (Пьер Мори, [III, 148]).
Существует все-таки одна оговорка: то, что сказано в отношении непостоянства найма справедливо в большей мере для специалистов по дальним перегонам, как Моры или Мори, и в гораздо меньшей степени для более солидных, привязанных к хозяину, относительно оседлых пастухов, как, например, Жан Пелисье.
Отметив этот нюанс, необходимо подчеркнуть тесный, непринужденный в силу близости характер отношений
192
III, 186. Менее внятно, II, 183. См. также ниже.
Действительно: пастух — наемный работник, и часть платы («заработной платы» или «жалованья», [II, 181; III, 148]) он получает натурой, в виде пищи. Пьер Мори, когда живет в Арке, регулярно покидает стадо, чтобы наведаться за хлебом к хозяину: Как-то утром я спустился с пастбищ, к дому Раймона Пьера за своим паем хлеба (III, 127). Зато в районе Таррагоны, где хозяин живет слишком далеко от работников, сам Пьер Мори становится доморощенным пекарем: он печет хлеб на очаге кабаны или корталя. Эти люди пришли ко мне в корталь, на пастбищах Флейса, где я тогда был. Я как раз в то время делал хлеб (III, 165).
Другая часть заработка выплачивается деньгами — скромная сумма, которую, по-видимому, выдавали раз в месяц. Когда Пьер Мори и Гийом Белибаст были в найме у Пьера Кастеля из Баги (диоцез Уржель), — рассказывает Гийом Мор, — Пьер Мори получил плату, которая причиталась Гийому от Пьера Кастеля за месяц; и на эти деньги купил гороху и лука для того Гийома (II, 176, 181).
Наконец, кроме заработка контракт между хозяином и его пастухом часто предусматривал раздел приплода и сыра, и даже шерсти. Граница, отделяющая наемный труд от отдачи в откорм, часто очень расплывчата.
Наемный работник — фактотум {134} , несущий самые разные функции: он и пекарь, и почтальон... В мире безграмотных, лишенном и почтовой связи, наемный пастух — в его семимильных сапогах — может играть роль гонца, передавая за счет хозяина устные послания, либо относящиеся к овцеводческим заботам, либо катарские и сверхсекретные. Пьер Мори, — говорит Гийом Мор [193] , — оставался как пастух и посланник при Бартелеми Борреле из Акса один год, ходил с овцами этого Борреля в Тортосу и потом пригонял их обратно в Фуа. Пока он отбывал у этого Борреля, он относил разные послания в разные места, однако же никогда не говорил мне, ни что ему поручали сказать, ни — каким лицам.
{134}
Фактотум — доверенное лицо, исполняющее какое-либо поручение.
193
II, 175. Мир пастухов сам по себе представляет собой обширную информационную систему, горцы, например, связываются друг с другом видными издалека сигналами и пронзительными криками, которые слышны на большом расстоянии (I, 403), от одного склона к другому.
В какой-то момент упомянутый наемный пастух может, с другой стороны, стать на время или навсегда независимым предпринимателем. Это происходит с Пьером Мори, когда ему случается, как правило, ненадолго, накопить определенные средства. Послушаем по этому поводу еще раз Гийома Мора: Мы с братом Арно были тогда пастухами у Раймона Барри из Пучсерды и зимовали с его овцами на равнине Пенискола. Той зимой Пьер Мори оставался с нами на указанной равнине, но он был сам по себе, без хозяина, потому как купил сто овец у этого Раймона Барри. Пока я и мой брат пасли овец Раймона Барри, Пьер Мори жил, конечно, с нами, но за свой счет (II, 183).
Наконец, последний вариант: пастух остается наемным, он не приобретает, даже временно, статуса независимого предпринимателя, но тем не менее становится работодателем по отношению к младшим пастухам, которых он берет некоторым образом в поднаем. Конечно, в единственном известном случае, когда мы имеем дело с подобной ситуацией, в роли парадоксального «работника-нанимателя» выступает коллективная единица — артель пастухов, все члены которой родом из Монтайю и тесно связаны друг с другом; эта спайка даже сверхдетерминирована ввиду их родственных связей. Я нанялся пастухом к Пьеру Кастелю из Баги, — рассказывает Пьер Мори. — и оставался у него два года, начиная с зимовки на пастбищах Тортосы. Со мной были пастухами Гийом Мор и Пьер Мор, тот, что приходится двоюродным братом Гийому и сыном
Жизнь пастуха влечет за собой не только установление «вертикальных» отношений субординации, связанных с наймом и сравнимых в какой-то мере с отношениями, существующими сегодня между хозяевами и сельхозрабочими в зерноводстве и скотоводстве. Несмотря на наемный труд, она требует от пастухов, часто владеющих собственными небольшими стадами овец, и вхождения в систему «горизонтальных» связей: различных форм ассоциации со своими собратьями, либо с хозяевами других пастухов и других овец. Я и мои компаньоны, Гийом, Пьер и Арно Моры, — рассказывает Гийом Бай, — отправились зимовать на пастбища Калига (недалеко от Таррагоны). Овец у нас было немного, по этой причине мы присоединились к артели, которая пасла баранов Пьера Вила из Пучсерды; в той артели было четыре пастуха и один мулопас, все серданцы (II, 390). В другом случае Пьер Мори, братья Моры и их общий хозяин, в то время каталонец Пьер Кастель из Баги, присоединяются, когда надо, к серданцам. Следующим летом, — рассказывает добрый пастырь, — мы повели наших овец на перевал Паль (сегодня — Восточные Пиренеи) и присоединились к пастухам и баранам Арно Форе из Пучсерды; вся его пастушья артель была родом из Сердани (III, 167).
Пьеру Мори иногда удается на несколько сезонов, когда ему везет с наградой за труды праведные, стать самому себе хозяином. В этом случае он в полной мере использует все возможные методы: братская взаимопомощь, найм других пастухов, затем ассоциация с другим хозяином овец... наемным пастухом которого же он и становится! Эти различные комбинации формируются именно тогда, когда ситуация в горах становится тяжелой из-за частной войны между феодальными стервятниками. Тем летом, — рассказывает добрый пастырь, — я отправился на перевал (пиренейский) Изавена, рядом с Венаской. И остался там на летний выпас с братом Жаном; мы с Жаном наняли тогда Бернара из Байюля, чтоб он помогал нам пасти овец... Потом, к Михайлову дню, мы спустились с перевала и отправились в Лериду; нам пришлось обойти земли Кастельдана из-за свирепствовавшей там войны между Нартесом и Гийомом ден Тенза. Мы присоединили тогда наших овец к овцам Машарона и Гийома Мурье, двух скотоводов из Ульдеконы [194] . С овцами двух этих овцеводов (подразумевается: по отношению к которым мы стали теперь компаньонами и наемными пастухами) мы пошли на зимовку на пастбища Сан Матео, я, мой брат и два пастуха, один серданец, другой из Венаски (III, 195). Добавим, чтобы покончить с этой историей, что подобные ассоциации, создаваемые в разных формах, распадаются почти столь же легко, как и создаются. Пьер Мори, — рассказывает Гийом Мор, — решил отделить тех овец, что были его собственными, от овец своего тогдашнего хозяина, Пьера Кастеля... Он ушел, значит, с этим скотом, а потом говорил, когда вернулся, будто продал его одному торговцу в Сан Матео (II, 182).
194
Ульдекона — район Таррагоны.
Наряду с работой по найму и с тем, что можно назвать «простой ассоциацией» [195] , о которой мы только что говорили, существует еще целая категория контрактов «овечьей испольщины» [metayage ovin]. Различные авторы уже изучали их на примере тулузских gasailles, провансальских megeries и распространенных повсюду отдач на откорм [196] . Для родившихся в Монтайю, остаются они по-прежнему жителями деревни или эмигрируют, эта отдача на откорм принимает форму парсарии [parsaria]: контракт, заключенный Пьером Мори с владелицей овец Гийеметтой Мори, его родственницей и землячкой, встреченной им недалеко от Таррагоны, является первоисточником контракта о gasaille (III, 169). Всех овец, которыми я владел, я отдал в «парсарию» Гийеметте, — рассказывает Пьер, — и мы должны были делить пополам и прибыль, и убытки, но так, что Гийеметта брала на себя содержание (пастуха и стада [III, 169]). У этого союза пастуха и владелицы овец будет продолжительная история, несмотря на достаточно острые споры между партнерами. Некоторое время спустя Гийеметта, помимо денег, сделает вклад в ассоциацию в виде двадцати дополнительных баранов. На другое утро, — рассказывает добрый пастырь, — я получил от Гийеметты двадцать баранов и вернулся с ними на пастбища Калига (III, 181, текст двусмысленный).
195
Ср. с ассоциацией Белибаст— Мори при покупке шести овец (гл. V).
196
Wolff Ph. Commerce..., p. 205, sq. и карта 6; Coste Р. Op. cit. /1 Etudes rurales, 1972 (Provence) etc.