На шхерахъ

Стриндберг Август Юхан

Горы, замыкавшія сзади долину, были покрыты березами и ольхами, которыя нершительно выпрямляли свои верхушки, боясь подставить ихъ втру. Тамъ и сямъ на трав были разбросаны кусты калины, и блыя шаровидныя кисти ея цвтовъ свшивались надъ листьями, похожими на листья винограда. А дальше шпалерами, тсно прижавшись къ стн, росла темно-зеленая крушина. Ея блестящіе листья немного напоминали такъ часто воспваемые поэтами листья апельсину наго дерева, но только они были по своему гораздо сочне, богаче оттнками, боле тонкаго рисунка и боле изящны по строенію.

Это былъ цлый паркъ, оказавшійся вдругъ здсь среди открытаго моря. Только выглянувъ черезъ

разслину, вдоль склона горы на голую горизонтальную линію моря, Боргъ вполн почувствовалъ всю силу этого удивительнаго контраста. Онъ посидлъ немного, прислушиваясь къ веселой псн зяблика, прерываемой крикомъ чаекъ, одиночество овладло имъ, какъ сонъ; на минуту замолчали птицы, и только слабый втеръ съ моря шумлъ въ вершинахъ сосенъ, не доходя до низу И вдругъ онъ услышалъ кашель. Боргъ вздрогнулъ, оглянулся, но нигд не было видно человка.

Болзненный глухой звукъ, вырвавшійся изъ человческой груди среди общей тишины въ природ, непріятно поразилъ его и сразу, какъ темнымъ облакомъ, заволокъ все вокругъ. Кто былъ здсь? Такой ли еще одинокій, какъ и онъ, или просто грабитель птичьихъ гнздъ? Во всякомъ случа, онъ хотлъ отогнать отъ себя безпокойство и узнать, кто нарушилъ его уединеніе?

Боргъ взобрался по естественной лстниц въ разслин известняка и здсь открылъ третью часть этого острова. Перейдя черезъ низкую каменную стну, которая какъ будто защищала цвты отъ скота, онъ вошелъ въ полосу хвойнаго лса, стоявшаго на гнейс, и пошелъ дальше, пробираясь межъ папоротниками. Они образовали какъ бы молоднякъ въ хвойномъ лсу и были похожи на карликовыя пальмы. Они обращали на себя вниманіе свжестью зелени и изящнымъ строеніемъ листа; у ихъ корней краснла земляника.

Ложбиной инспекторъ вышелъ къ маленькому, заросшему травой заливу; на берегу въ ил торчало нсколько брошенныхъ удилищъ. Онъ остановился и сталъ прислушиваться; теперь онъ явственно слышалъ голосъ по ту сторону скалы. Онъ звучалъ высоко и мягко, какъ голосъ ребенка, по давалъ и низкіе звуки, и можно было подумать, что сюда добрался на лодк какой-нибудь мальчишка. Эти слова звучали какъ-то пассивно и вмст съ тмъ такъ подкупающе мило, что Боргъ даже удивился, — неужели мальчикъ можетъ такъ выражаться. Запасъ словъ не былъ особенно великъ — это былъ обыкновенный разговоръ интеллигентнаго человка, лишенный образныхъ, красочныхъ выраженій. Пытаясь выражаться точне, онъ часто ошибался: говоря о зелени деревьевъ не называлъ ихъ имени, пыжиковъ назвалъ чайками, гнейсъ — гранитомъ, осоку — тростникомъ.

Это, конечно, могъ быть и мальчикъ. Онъ говорилъ такъ долго, увренно, съ привычкой, чтобы его слушали, не давалъ себя перебивать тихо бормотавшему голосу другого боле пожилого человка который иногда вставлялъ слова и давалъ то или другое поясненіе. Но вотъ молодой голосъ засмялся. Смхъ, судя по смыслу разговора, былъ необоснованный, безпричинный, такой, когда желаютъ щегольнуть красивымъ голосомъ или показать блые зубы; смхъ безъ всякаго повода; рядъ звонкихъ звуковъ, единственный смыслъ которыхъ заключается въ томъ, чтобы ревниво отвлечь вниманіе отъ какого-нибудь обстоятельства, которое, можетъ быть, почему-либо не кстати. Это сигналъ предостереженія, пріемъ соблазна. Не было никакого сомннія, что это молодая женщина!

Не пытаясь противиться влеченію, Боргъ взобрался на послдній подъемъ, оправляя свою шляпу и галстукъ. Тамъ онъ увидлъ картину, которая съ того момента вся до мельчайшихъ подробностей запечатллась въ его памяти. На маленькой лужайк, въ тни старыхъ боярышниковъ, на

разостланной скатерти стояла масленка и раскрытая корзинка со състнымъ. У скатерти сидла пожилая женщина съ красивыми волосами въ хорошо сшитомъ, изящномъ плать. Около нея стоялъ рыбакъ изъ мстныхъ жителей въ куртк съ отворотами на рукавахъ, съ бутербродомъ въ рук, а передъ нимъ стояла молодая женщина, держа въ рук стаканъ пива. Съ шутливымъ книксеномъ и послдними вспышками замирающаго смха на губахъ она протягивала его смущенному рыбаку.

При вид молодой женщины Боргъ остановился, какъ вкопанный. Хотя его мозгъ тотчасъ сталъ язвительно нашептывать ему, что она попросту кокетничаетъ съ парнемъ, онъ все-таки не могъ отвести взора отъ смуглой съ оливковымъ отливомъ кожи, черныхъ глазъ и стройной фигуры. Она была, конечно, не первая женщина, которая ему понравилась съ перваго взгляда, но она принадлежала къ тому типу, который всегда его привлекалъ. Это быстрое дйствіе не казалось ему результатомъ его одиночества или отсутствія женщинъ. У него было такое ощущеніе, будто онъ долго ходилъ изъ одной лавки въ другую въ поискахъ галстука подходящаго цвта. Вотъ онъ пересматриваетъ ихъ безъ удовольствія, не находя ничего подходящаго, — вдругъ останавливается у оконной выставки, увидвъ какъ разъ то, что ему нужно. Онъ чувствуетъ тотчасъ, какъ будто свалилась какая-то тяжесть, и его мысль тихо ему говоритъ: вотъ это оно самое и есть!

Боргъ подумалъ съ минуту, подойти ли ему представиться или повернуться и уйти, и сдлалъ движеніе, которое выдало его. Двушка, первая увидвшая его, опустила руку и посмотрла на неожиданнаго гостя съ выраженіемъ испуганнаго ребенка. Это дало Боргу смлость подойти, успокоить маленькое общество и объяснить причину своего внезапнаго появленія.

Приподнявъ шляпу, онъ подошелъ и поклонился.

Глава пятая

Полчаса спустя, инспекторъ сидлъ со всей компаніей въ парусной лодк, за которой на буксир плыла его собственная. Боргъ уже вошелъ въ роль кавалера. Дамы, оказалось, пріхали для поправки здоровья въ шхеры, наняли себ на лто дачу, значитъ, он его сосдки.

Какъ новые знакомые, они оживленно разболтались о томъ, о семъ, съ тмъ преувеличеннымъ усердіемъ и стараніемъ показать себя съ лучшей стороны, какъ это всегда бываетъ при первыхъ встрчахъ.

Меньше всего старанія прилагала пожилая дама, которая оказалась матерью молодой красавицы. Она, повидимому, достигла уже періода установившейся гармоніи и меланхолической грусти, и, извдавъ въ жизни все, жила одними воспоминаніями. Она почти безучастно смотрла на все, происходившее вокругъ нея. Ничего не ожидая отъ будущаго, готовая ко всему, что могла еще дать ей жизнь хорошаго или дурного, она располагала къ себ своимъ ровнымъ мягкимъ характеромъ.

У молодыхъ людей тотчасъ нашлись общія точки соприкосновенія; ей, повидимому, было пріятно получать свднія, а Боргъ, давно уже ждавшій возможности подлиться съ другимъ своими знаніями, чувствовалъ себя сильне, найдя примненіе своему накопленному богатству. Въ теченіе получаса онъ расточалъ полными пригоршнями вс свои наблюденія въ областяхъ, интересовавшихъ обихъ его спутницъ — он совсмъ не были знакомы съ тми условіями, въ которыхъ имъ придется нкоторое время жить. Онъ разсказалъ имъ обо всхъ достоинствахъ и недостаткахъ шхеръ, и всю эту жизнь обрисовалъ въ тхъ плнительныхъ краскахъ, какія она, казалось ему, пріобрла съ тхъ поръ, какъ онъ былъ уже не одинокъ.