На шхерахъ
Шрифт:
Шхера, на которой онъ жилъ, лежала на восточной сторон цлой группы маленькихъ шхеръ, на которыя онъ раньше не обращалъ вниманія. Теперь онъ похалъ туда, желая остаться одинъ.
Онъ никогда не учился грести, такъ какъ никогда не любилъ сильныхъ движеній. Отчасти онъ находилъ ихъ излишними, такъ какъ для поздокъ по вод существуютъ разныя средства передвиженія и машины, отчасти же онъ считалъ это вреднымъ для своихъ нервовъ и умственной жизни, такъ какъ чувствительнымъ аппаратамъ, замкнутымъ въ головной коробк, такъ же вредны рзкія движенія, какъ и точнымъ астрономическимъ инструментамъ. Но природное чувство равновсія и прекрасно развитые нервные центры сразу сдлали его хорошимъ гребцомъ, а знаніе законовъ физики давало ему возможность внести нкоторыя усовершенствованія въ это древнйшее изобртеніе: онъ поднялъ скамью и этимъ сберегъ силу руки.
Шхера мало-по-малу удалялась, и онъ вздохнулъ свободне. Причаливъ къ первой скал, онъ почувствовалъ ощущеніе невыразимаго счастья. Это былъ свтлый,
На полуголой скал не было ни кустика, ни деревца. Это отсутствіе тни и укромныхъ уголковъ настраивало Борга бодро и весело. Все на этой скал было открыто, какъ на ладони, все сверкало и переливалось на солнц. Вода, отдлявшая его отъ покинутаго имъ жилища у дикарей, окружала его непереходимой кристально-прозрачной гранью. Полуполярный, полуальпійскій ландшафтъ съ его древними образованіями подкрпилъ его и успокоилъ. Отдохнувъ, инспекторъ слъ въ лодку и поплылъ дальше. Онъ прохалъ мимо трехъ гладко отшлифованныхъ скалъ, похожихъ на три окаменвшія волны. Он были совершенно голыя, и на нихъ не было и слда органической жизни. Они возбуждали лишь научный интересъ относительно ихъ геологическаго происхожденія. Затмъ онъ проплылъ мимо плоской шхеры изъ красноватаго гнейса, на которой стояла столтняя рябина, одинокая, суковатая, обросшая мхомъ. Въ дупл гнздилась трясогузка, обычная жительница крышъ и каменныхъ стнъ. Маленькая суетливая птичка слетла на камень и пыталась уврить непріятеля, что здсь вовсе нтъ ни гнзда, ли сренькихъ яицъ. Рябина занимала покрытую травой поляну величиной въ нсколько квадратныхъ футовъ. Она, дйствительно, казалась одинокой, по вмст съ тмъ имла видъ чрезвычайно крпкой, благодаря отсутствію соперниковъ. Ей больше приходилось бороться съ морскимъ втромъ, бурей и холодомъ, а не воевать изъ-за клочка земли съ завистливыми товарищами. Боргъ почувствовалъ симпатію къ одинокой старушк, и у него явилось мимолетное желаніе построитъ подъ втвями дерева себ хижину. Но онъ похалъ дальше, и впечатлніе это мало-по-малу изгладилось.
Теперь изъ-за остроконечной вершины послдней шхеры выступила темная скала, состоящая изъ чернаго, какъ уголь, діорита. Приблизившись къ ней, инспекторъ почувствовалъ себя подавленнымъ. Черная, кристалическая масса, какъ будто изверженная морскимъ дномъ и застывшая, теперь, казалось, вступила въ страшную борьбу съ водой и облаками и раскололась на восемь частей. Обломки были унесены водой или льдомъ и затонули.
Круто, отвсно стояли черныя блестящія стны, окружая маленькую бухту, и, когда лодка прокола мимо нихъ, Боргу казалось, будто онъ въ угольной шахт или закопченной дымомъ кузниц. Его охватило тяжелое чуство. Войдя на скалу, онъ нашелъ тамъ высокій шестъ съ привязаннымъ къ нему блымъ боченкомъ. Эти слды человческихъ рукъ и въ то же время полное отсутствіе людей; это напоминаніе о вислиц, кораблекрушеніи и каменномъ угл; это грубое противорчіе между чернымъ и блымъ цвтомъ, между безплодной суровой природой скалы, лишенной признаковъ травы или мха, и этимъ боченкомъ — безъ смягченнаго растительностью перехода отъ первобытной природы къ работ человческихъ рукъ, все это производило непріятное, гнетущее волнующее впечатлніе. Онъ слышалъ, какъ у его ногъ, гд скалы образовали сводъ надъ разслиной, всасывалась вода прибоя, захватывая чуть не половину шхеры, а воздухъ сжимался отъ напора воды и со свистомъ и шипніемъ выходилъ обратно. Онъ остался тамъ на мгновеніе, удивляясь сил непріятнаго ощущенія. Имъ овладли старыя, всегда для него непріятныя впечатлнія: каменноугольный дымъ фабрики, закопченные недовольные люди, паровыя машины, уличный шумъ, людскіе голоса. Ему слышались ихъ слова. Они продирались въ его мозгъ, развивались тамъ и разростались, какъ сорная трава, и губили его собственные посвы, опустошая съ трудомъ обработанныя поля и обращая ихъ въ такія же первобытныя долины, какъ и всякія другія.
Онъ слъ въ лодку и снова съ чувствомъ удовольствія смотрлъ на чистую поверхность воды, на голубую даль, какъ безконечная скатерть разстилавшуюся передъ нимъ. Спокойная, она не будила никакихъ воспоминаній,
Мимо него проходили все новыя шхеры и скалы, и каждая изъ нихъ отличалась какой-нибудь особенностью, каждая имла свою физіономію. Различіе между ними иной разъ было такъ тонко, что только опытный глазъ могъ его замтить.
Маленькія вершины, которыя съ моря казались совершенно голыми и утомительно однообразными, при боле внимательномъ осмотр оказывались совершенно различными, какъ разные варіанты одной и той же монеты, раскрывающей свои тайны лишь собирателю коллекціи.
Инспекторъ высадился на довольно большомъ остров, который привлекъ его къ себ своей неправильной, изрзанной линіей берега; надъ вершиной его скалъ виднлись покрытыя листвой деревья. Взобравшись въ сверной сторон острова на одну изъ скалъ, темная подошва которой была чисто вымыта морской водой, онъ увидлъ, что островъ составленъ не мене какъ изъ четырехъ шхеръ. Четыре втра, казалось, пригнали ихъ сюда съ разныхъ сторонъ и нагромоздили въ безпорядк геологическія образованія самаго различнаго характера. Сверная часть состояла изъ громады роговой обманки, внизу у берега расколовшейся на огромныя глыбы. Эти глыбы обрушились внизъ съ отвсной скалы, ихъ еще не успла отшлифовать вода.
Среди этихъ черныхъ обломковъ росло множество кустовъ черной смородины, какъ будто собранныхъ сюда взаимнымъ тайныхъ влеченіемъ. Темно-зеленые, они прекрасно гармонировали съ разными оттнками черныхъ блестящихъ камней. Было такъ странно встртить здсь, въ этой дикой мстности, этихъ бглецовъ изъ фруктоваго сада, и все это казалось какой то шуткой природы. Не занесъ ли сюда ихъ косточки въ своемъ клюв какой нибудь подстрленный глухарь. Онъ прилетлъ сюда умирать и принесъ съ собой смена новой культуры. Дальше, на груд камней разрослась цлая роща свтло-зеленыхъ лиственныхъ деревьевъ, вершины которыхъ были словно подстрижены, а стволы блли, какъ вымазанные известью. Еще издали онъ пытался опредлить, какія это деревья, но они были такъ непохожи на вс другія, что его мысль невольно стала искать ихъ среди такихъ растеній южной Европы, какъ акація, букъ, японское лаковое дерево. Онъ не поврилъ своимъ ушамъ, когда услышалъ доносившійся отъ нихъ шумъ обыкновеннаго тополя. Онъ подошелъ ближе, обойдя ужа, который, какъ струйка воды, вился межъ камнями, и увидлъ, что слухъ его не обманываетъ. Это, дйствительно, былъ изящный стройный тополь, измненный почти до неузнаваемости и стилизованный, благодаря совмстному дйствію свернаго втра, каменистой почвы, воды и соли. Въ борьб съ непогодой и холодомъ онъ посдлъ сверху и потерялъ крону, и теперь видны были только примерзшіе побги, которые безпрестанно обламывались, потомъ снова отростали. Козы сорвали съ него кору, и сокъ вытекалъ наружу. Вчная юность была въ этихъ нжныхъ, свтло-зеленыхъ отпрыскахъ сдовласаго оголеннаго ствола, дававшаго картину преждевременной старости, — уродство, производившее бодрящее впечатлніе, какъ нчто новое и не похожее на все обыкновенное.
Когда инспекторъ по крутымъ камнямъ взобрался на самый верхъ, ему показалось, что онъ въ десять минутъ совершилъ восхожденіе на высокую гору и прошелъ вс пояса растительности горъ. Подъ нимъ лежала область лиственныхъ деревьевъ, а на плоской вершин горы разрослась альпійская флора: можжевельникъ — особая горная разновидность его — росъ рядомъ съ настоящей сверной морошкой, скрывавшейся во мху въ сырыхъ щеляхъ межъ камнями; тутъ же была и низкорослая жимолость, — пожалуй — единственное растеніе, свойственное исключительно Швеціи и шведскимъ шхерамъ. Онъ спустился по ковру травы и мха къ южному склону и очутился вдругъ въ ущель. Скала въ этомъ мст треснула, и между каменныхъ стнъ тянулся длинный каналъ. Съ дикимъ крикомъ взлетла стая чистиковъ, когда онъ перебрался по естественному мосту изъ камней черезъ неглубокій оврагъ къ склону горы новой, боле свтлой формаціи и очутился въ другой части этого удивительнаго острова.
Свтлый изящный эвритъ съ прослойками розоваго полевого шпата, синевато-зеленаго кварца и блестками слюды давалъ веселый тонъ всему виду. Благодаря безконечнымъ трещинамъ, на каждомъ шагу можно было пользоваться для отдыха то естественнымъ диваномъ, то стуломъ. Толстый слой зернистаго благо известняка опоясывалъ кругомъ всю громаду горы. Плодоносный песокъ, осыпавшійся сверху отъ дождя и мороза, собрался внизу подъ массивными высокими каменными стнами. Тамъ образовалась такая прелестная долина, что Боргъ въ восхищеніи остановился, а потомъ прислъ на камень, чтобы безъ помхи наслаждаться неожиданнымъ зрлищемъ.
Передъ нимъ разстилался коверъ травы, окруженный отвсными стнами горъ, затканный яркими цвтами, такими же изысканными и изящными, какъ на материк. Съ горы сюда сползла кроваво-красная герань въ поискахъ за тепломъ и влагою, блый, цвта меда, болотный блозоръ изъ покрытыхъ осокой луговъ виднлся рядомъ съ желто голубымъ лснымъ маріанникомъ. Южныя орхидеи, занесенныя сюда, быть можетъ, втромъ изъ Готланда и привившіяся въ этихъ мстахъ; ятрышникъ, великолпные ирисы, ландыши — все это пышно разрослось здсь въ плодородной извести на влажномъ морскомъ втр, подъ защитою отвсныхъ скалъ, среди яркой зелени.