На войне с Понтиаком, или Тотем медведя. Повесть о краснокожих и красных мундирах
Шрифт:
– Так вы думаете, что форт в опасности?
– На него нападут, мсье. Точно.
– Как скоро?
– Кто скажет? Может через неделю. А может уже завтра.
– Могли бы вы прийти ко мне вечером, до того, как закроют ворота, и сообщить, что сможете выяснить за день?
– Мы опасаемся, мсье. Все французы следят друг за другом. Этим утром мы продаем яйца. А вечером, все знают, у нас здесь дел нет.
– Если я выйду из форта через час после заката и пройду прямо за церковь, сможете вы там со мной встретиться и сообщить, что удалось узнать?
– Если получится, придем; мы сделаем то, что просит мсье, в благодарность за его
Когда эти люди ушли, майор Хистер сразу направился на квартиру коменданта, которого застал за завтраком.
Глэдуин, хоть и был храбрым человеком и настоящим солдатом, склонен был к роскоши, был довольно рассеянным, не терпел чужих советов и с нескрываемым презрением относился ко всем индейцам. В довершение всего этого он очень ревниво относился к влиянию, которое имел среди индейских племен его предшественник, которого он открыто недолюбливал и хотел бы убрать с глаз долой. В это раз он принял его учтиво, но холодно, и даже не вставая.
– Рановато пришли, майор. Полагаю, что должен иметь удовольствие узнать, что прапорщик Хистер с самого утра отправился в путь, в соответствии с указаниями, и ваш родительский инстинкт звал вас уехать с ним вместе. Должен сказать, что удивлен тем, что вы не отправились с ним вместе. Полагаю, что вы ждете возможности отплыть на шхуне, потому что это более комфортабельно. С своей стороны я предпочел бы отправиться на каноэ, но полагаю, что в вашем возрасте..
– Солдат никогда не бывает старым настолько, чтобы забыть свой долг, майор Глэдуин, – холодно прервал его старый майор. – И я могу вам сказать, что только сильное чувство долга заставило меня оказаться там, где присутствие мое совершенно очевидно является нежелательным. Но я не собираюсь прерывать ваш завтрак, чтобы переходить на личности. Я хочу поделится с вами сведениями, которые недавно узнал, и которые касаются брожения среди индейцев, которые, как вам должно быть известно, собрались вокруг форта в огромном количестве. Они обрезают стволы своих ружей, чтобы они стали такой длины, чтобы их можно было спрятать под одеялом. Это сообщил мне Сент-Обин, жена которого, посетив вчера поселок оттава, обнаружила все эти приготовления.
– Интересное, должно быть, зрелище, – безразличным тоном ответил Глэдуин, – но не понимаю, какой мне в этом может быть интерес. Должно быть, эти канальи решили, что стрельба из ружей с короткими стволами столь же, или почти столь же, эффективна, как из ружей с длинными, и мудро решили избавиться от лишнего веса. Клянусь Юпитером, Хистер, я не раз веселился, глядя на хитрость наших торговцев, которые продавали краснокожим ружья за такое количество шкур бобра или выдры, которое будет уложено в стопку высотой от приклада до дула ружья, и каждый год длина ствола у этих ружей увеличивалась. Хитро, не так ли?
– Рано или поздно эти хитрости падут на наши головы, – горячо ответил майор. – Но будет это не здесь и не там. Вопрос в другом – нападут ли индейцы или нет, готов ли форт отразить это нападение, если оно случится?
– Если только это случится, дорогой сэр, я буду только рад разнообразить монотонное течение жизни в этом богом забытом месте. Что же до приготовлений, то вам ли не знать, что войска его любезнейшего величества короля Англии всегда готовы встретить любое количество голых дикарей, когда бы оно не произошло.
– Так думал и Брэддок, – угрюмо ответил майор Хистер, – и за это он заплатил своей жизнью. Но, помимо того, что мы готовы отбить атаку, готовы ли мы к осаде?
– Оставьте, майор! – воскликнул Глэдуин, заметно раздражаясь, – этот вопрос скорее говорит о чьей-то наивности. Разве можно ожидать от толпы вопящих дикарей, что они смогут организовать осаду? Никто лучше вас не знает, что их способ вести войну – внезапно напасть, с воплями и выстрелами, и так же быстро исчезнуть. Они совершенно неспособны на длительные усилия.
– Вы знакомы с Понтиаком, нынешним военным вождем объединенных племен? – холодно спросил майор Хистер.
– Ну разумеется, и это самый самодовольный, невежественный, хвастливый, коварный, трусливый и совершенно никудышный представитель краснокожих из тех, кого я встречал. Я все время пытаюсь убрать его из этой части страны, и, если он будет упорствовать и останется здесь, где он так мало нужен, мне придется преподать ему урок.
– Очень хорошо, майор, если то, что вы сказали, соответствует существующему положению дел. Я ничего более не скажу, чтобы не портить вам такое прекрасное утро, – ответил старый офицер, поворачиваясь, чтобы уйти. – Все же, – добавил он, – я считаю своим долгом сообщать вам все сведения, которые ко мне попадут.
– Весьма благодарен, но все же прошу вас не затрудняться, – сухо ответил Глэдуин, и на этом беседа завершилась.
Тем же вечером, когда западный небосклон еще тускло светился, хотя ночные тени уже объяли форт и его окрестности, майор Хистер прошел мимо караула, охранявшего одни из ворот, и медленно пошел, словно бесцельно прогуливаясь, к церкви франко-канадцев. Подойдя к ней, он заметил в ее тени смутную фигуру и тихо спросил:
– Это вы, Сент-Обин?
– Нет, мсье, – ответил девичий голос, – я его дочь, и пришла сюда, потому что его задержала компания. Он попросил меня передать вам сообщение и сразу поторопится назад.
Тут девушка прошептала ему в ухо несколько слов, после которых он невольно стиснул зубы и внутри у него все напряглось. Едва она закончила, как со стороны форта послышался звук шагов, заставивший ее отскочить в строну и умчаться с быстротой оленя.
– Кто идет? – спросил майор Хистер.
– Прошу прощения, майор, – ответил хорошо ему знакомый голос коменданта. – Не хотел помешать вашему t^ete-`a-t^ete. Не думал, что вы ходите на такие свидания.
– Это случится, майор, – жестко прервал его тот. – Только что я узнал. Что завтра Понтиак, с шестьюдесятью воинами, у всех из которых будут ружья, спрятанные под одеялами, потребуют вас на совет. Вождь произнесет речь, в конце которой преподнесет вам пояс с вампумом. Когда вы возьмете этот пояс, это станет сигналом к началу расправы над всеми англичанами за пределами форта Детройт, кроме тех, кому вождь подарил свой калюмет5.
– Вы верите в эту чушь, Хистер? – спросил удивленный комендант.
– Прямо сейчас происходит танец войны, – был ответ. – Прислушайтесь!
В этот момент дуновение ночного ветра донесло до них далекий грохот военных барабанов и дикие крики, что было знаком того, что разъяренные дикари Понтиака объявляют войну ненавистным англичанам.
– Клянусь небесами, Хистер! Я верю в вашу правоту! – воскликнул Глэдуин, услышав все это. Во всяком случае я приму во внимание ваше предупреждение и сделаю все приготовления, чтобы показать этим дьяволам, что врасплох они нас не застанут.