Наследие Иверийской династии
Шрифт:
Я выдохнула и спрятала лицо в ладонях. Глупая ухмылка отчего-то казалась стыдной.
Уличив момент, Матриция завела весёленькую песню про сверчка, и дети тут же радостно вскочили, затопали башмаками по половицам. В “Анне Верте” вернулся смех, гомон и веселье.
— Ты была хороша, — раздалось совсем близко.
Хломана Дельская аккуратно взяла меня под локоть и оттащила в свободный угол. В самом центре комнаты становилось опасно: Талиция тащила детишек танцевать. Радостные, вдохновлённые и перемазанные липким сахаром, девочки раскручивали юбки, хохотали и будто бы нарочно врезались друг в друга, подкошенные головокружением. Княжна
— Спасибо, — кивнула я. — Но ничего хорошего в этом нет. Я просто поделилась горьким опытом. Мне бы не хотелось, чтобы Малька повторила мои ошибки. Оказалось, что я тоже могу помочь в “Анна Верте”. Приин была права.
Во рту пересохло, и я очень удачно обнаружила на ближайшей тумбе кувшин с водой. Не найдя стакана, приложись прямо так, к горлышку. Напившись, вытерла рот предплечьем. Хорошо, что Эсли не видит! Иначе отчитала бы меня за недостаточную утончённость.
Сестра Дельская стояла рядом и, как и все, хлопала ладоши в такт весёленькой песне и тихонько подпевала. Крупный изумруд на её груди ловил солнечные блики и то и дело посылал зелёные отблески на побелку стен. От духоты, усталости и проклятого ризолита у меня закружилась голова, и я присела на край лавки. Полированное дерево источало вполне естественное южное тепло. Я вывернула руку за спину и незаметно дёрнула шнуровку корсета. Дышать стало легче. О да, Юна Горст всё ещё дышала, хоть в последнее время весьма тяжело.
— Лаптолина обычно не одобряет дорогих украшений, — тихонько заметила я в спину Хломане. — Особенно посреди дня. Эсли рассказывала мне, что они уместны только на балах и приёмах.
Сестра перестала пританцовывать, обернулась и прищурилась.
— Это фамильный камень Дельских, — пояснила она. — Азазель. Для них этикет делает исключение.
— Один из демонов, — задумчиво буркнула я себе под нос.
— Прости, что? — не поняла Хломана. — Из демонов? Это кто?
— Да так, — отмахнулась я. — Старая веллапольская легенда, — повысила голос, чтобы сестра расслышала комплимент: — Очень красивое украшение, Хломана.
— Благодарю, — радушно улыбнулась она. — Азазель совсем недавно приобрёл вид кулона, ранее моя мать носила его в кольце. Теперь же, смотри, — она присела ближе и взяла украшение в руку так, что цепочка на шее врезалась в чёрную орхидею. — Восемь бриллиантов огранки “роза”, золотые крепления и эмалевые капли. Не поверишь, но это украшение делала наша Финетта. Моя семья доверила ей такую ответственную работу и не пожалела.
— Охотно поверю, — я сделала вид, что рассматриваю кулон. Интересно, что за демон скрыт в изумруде? — Финетта талантлива и имеет высокий порядок магии Нарцины. Будь она злодейкой, сам призрак Мелиры пощадил бы её за ювелирный талант.
— Я не верю в призрака, — рассмеялась Хломана и повела плечом. — Как и в легенды, будь они хоть тысячу раз убедительными. Настоящее зло — люди, а вовсе не мистические призраки, грязекровки или демоны.
Я внимательно всмотрелась в девушку. Знала ли она на деле, о чём говорит? Не была ли она именно той самой сестрой, к которой обращалась умирающая Тильда?
— Сирена! — подлетела ко мне разгорячённая танцем Талиция. — Идём танцевать!
— Я не умею, — по привычке бросила я.
— Здесь и не нужно уметь! — взмахнула руками княжна. — Здесь нужно просто дурачиться! Это именно то, что тебе нужно! Просто расслабиться в танце и позволить себе позабавиться!
Она схватила меня за обе ладони и буквально выдернула со стула, как морковку с грядки. Раскрасневшаяся, совершенно юная и хохочущая, в своей бесконечной доброте Талиция напоминала мне ту самую смесь магии Девейны и Нарцины, которой так грезила Зидани. Я залюбовалась ею, светлыми хрустящими складками платья, струйками бисера на корсете и кисточками. Пушистые волосы выбились из причёски, и лёгкое дуновение бриза доносило аромат пудры и духов княжны. Вот у кого не было ни единого шрама ни на теле, ни в душе!
Сёстры и сиротки завизжали, зааплодировали и закричали подбадривающие лозунги.
— Вот так, леди Эстель! — похвалила Малька. — Давайте делать то, что можем. Веселиться!
Она взяла меня за руки и закружила. Перед глазами поплыли радостные детские лица, пёстрые платья, цветочные горшки, солнечные лучи. Всё слилось в смазанную светлую картину. Я захохотала и подпрыгнула, будто неожиданная светлая радость Талиции передалась мне, проникла под кожу и теперь норовила вытолкнуть меня из скорлупы угрюмости и вечной слабости.
“Не думай о том, как танцуешь. Забудь про разум. Доверься мне, Юна,” — свистел ветер в ушах голосом Демиурга, и я позволила себе насладиться его тембром. Здесь, среди запаха олеандров, детского смеха и песни сестёр, мне неожиданно стало так же легко и хорошо, как когда-то в ласковых объятиях создателя Ордена Крона.
Кажется, я, как и он, начинала влюбляться в Батор.
***
Южная осень разлеглась хозяйкой во дворе Мелироанской академии. Она не сыпала мелким снегом Кроуница, не разводила озёрную слякоть Фарелби, а только легко тронула золотом кроны деревьев и душистые травы. Цветы в клумбах стали ярче и будто бы тяжелее, травы — суше, а почва — ароматнее.
Я сорвала тёмную виноградину с лозы, оплетающей ворота, и отправила её в рот. Едва мы вылезли из дилижансов, брызнул мелкий дождик, прибивающий поднятую пыль, и я с удовольствием втянула запах полей и сада. В сумерках он казался особенно насыщенным. Апельсины и магнолии, лаванда и солёный бриз, влажная земля и гроза, даже розы — всё смешалось в дурманящую смесь этого вечера, всё наполняло меня светом и особой энергией добра.
Приободрённая отличным днём, прогулкой и спасением Мальки, я насвистывала под нос ту саму мелодию, которую пела Матриция в приюте. Мелироан и “Анна Верте” оказались куда радушнее вечной искусственности академии благородных дев, а общение с детьми и вправду делало меня на порядок лучше. Мне хотелось делать добро даже не ради других, а ради самой себя, ради этого волшебного ощущения крыльев за спиной, и я даже пожалела, что не смогу выучиться магии Девейны. Браслет из ризолита на правой руке весело звякнул о тусклый артефакт с надписью из детской сказки.
— Ваше Величество, — отвесила я шутливый поклон мраморной Мелире, что замерла посреди широкого моста.
Божьи коровки облепили её бёдра, греясь в последних лучах закатного солнца. Подоспевшая Финетта принялась их пристально разглядывать. Она сняла перчатку, усадила одну из букашек на обнажённый палец и легко подула, чтобы жучок взлетел в воздух. Быстрые крылья мелькнули в воздухе и унесли насекомое прочь — в гаснущее небо, розовое от подсвеченных облаков.
Мы с Финеттой задрали головы и следили за полётом долго, пока другие сёстры не нагнали нас и не утащили по оплетённому розами коридору к мозаичным бассейнам.