Наследие Иверийской династии
Шрифт:
— Только если ты нам споёшь! — поддержала водную бойню Приин.
Вот так семеро благородных дев провожали этот день: хохоча и плескаясь в фонтане, слушая осторожные возмущения служанок и шутки друг друга.
А когда сумерки уступили права ночной тьме, во дворе Мелироанской академии зажглись фонари. Мы встретили свет уставшим, но задорным возгласом, но в следующую секунду потрясённо затихли.
На дорожке, у высокой чаши-клумбы под одним из фонарей стоял никто иной, чем сам призрак Мелиры. Бледный, в наспех накинутом на сорочку халате и с отрешённым выражением на
— Госпожа… Првленская, — узнала я и тут же начала оправдываться: — Это всё я… Девушки не виноваты…
Она не отреагировала. Лицо её не покрывала маска привычной строгости и надменности. Лаптолина не осуждала нас, но и не веселилась. Пожалуй, она была… растеряна. И смотрела сквозь нас. На секунду я даже подумала, что она ходит во сне.
— Простите нас, — вылезла из бассейна Приин и сделала низкий реверанс. В мокром платье смотрелось ужасно глупо. — Мы позволили себе лишнего. У сестёр опухли ноги, и мы подумали…
— Благородные девы, — перебила Првленская. — У меня печальные новости.
В тонких пальцах женщины дрожало раскрытое письмо. И от этого вида, и от тяжелого, потухшего взгляда и от скупых слов у меня внутри всё оборвалось. Будто бы Лаптолина только что вынесла приговор. Рука сама собой метнулась к пауку, чтобы убедиться в том, что ментор жив. К счастью, знак соединения был на месте.
Но тогда что? Что могло случиться? Меня всё-таки решили отправить в Зандагат? Икша истребили район Кроуница? Опять напал Орден Крона?
Сёстры взялись за руки. Я крепко сжала чью-то ладонь и сглотнула ком в горле. Првленская молчала долго, будто подбирала слова. А потом всё-таки заговорила:
— Я только что получила новости из Лангсорда, — голос её дрогнул, и я увидела в Лаптолине Првленской постаревшую, уставшую женщину, которой трудно просто стоять на ногах. Должно быть, в этот момент ей жали раскалённые туфли. Но, как и полагается благородной деве, Лаптолина расправила плечи, высоко задрала подбородок и учтиво, чётко и официально произнесла: — Вынуждена сообщить, что этим утром Преторий получил головы консула Дилза и дипломатической делегации. Таххария-Хан объявила Квертинду войну.
Глава 8. Скрытая суть
Однажды мне уже довелось познакомиться с войной.
В Эльце, лёжа под телом мёртвого солдата, я думала, что близкий страх смерти и паника — самое кошмарное, что можно испытать в жизни. Я не знаю, какая сила сберегла меня тогда от гибели. Возможно, это была власть Демиурга, который убеждал, что солдаты отряда были куплены, а Тать и его пятёрка — лишь необходимые жертвы. Возможно, это был сам Тать, который вытащил меня из пекла ценой своей жизни.
А может быть это была просто удача.
Удача и последующее явление самого могущественного и жестокого кровавого мага Квертинда, что по злой иронии оказался моим ментором. Какое это было утро… Самое лучшее или самое худшее в моей жизни? Не знаю.
В любом случае тогда он всё-таки явился.
И я родилась заново. Чтобы получить шанс познакомиться с ещё одной, обратной стороной войны: с бессилием. И оно пугало едва ли меньше разгара битвы.
Мелироанские девы со своими служанками оказались ограждены от мира и заперты в ожидании плохих новостей. Завтраки, купания, занятия и танцы — всё шло своим чередом, но мы всё меньше смеялись и всё больше вздрагивали от каждого появления Лаптолины в комнатах. Мы ждали, что она сообщит о начале боёв или вторжении чужой армии. Мы ждали, что она расскажет о первых потерях. Мы ждали чего угодно. И ещё немного — надеялись, что всё сказанное ей в тот вечер у бассейнов вдруг окажется дурной шуткой.
Но шли дни, мы продолжали жить в своём крохотном мирке, застывшие во времени и окружённые стенами, как вековой фикус в голубой гостиной.
Наравне с новостями я ждала ещё и своего ментора. Желание увидеть стало навязчивой идеей, мечтой, нестерпимой жаждой. Почти осязаемой — она звенела в груди и не давала покоя ни днём, ни ночью. Как странно: когда-то я мечтала увидеть Кирмоса лин де Блайта, чтобы убить его, потом же — не видеть никогда, чтобы не пришлось убивать… Сейчас же я мечтала только о том, чтобы он выжил. Давным-давно кровавый Чёрный Консул был нарицательным опасности и зла, теперь обернулся спасителем и гарантом защиты.
Как никогда мне хотелось спасти его, поддержать, разделить с ним последствия. Взглянуть на его профиль со стороны, из укрытия, на долю секунды. Дотронуться до края его одежды, ощутить запах — на один вдох, не больше…
Но я не могла.
Бессилие. Оно тянуло силы и угнетало. Оно давило, как толща океана, и сулило горе. Смерть пугает не тогда, когда носится свистом стрел и треском огня вокруг, а когда тихо стоит за дверью, готовая в любой момент постучаться. “Здравствуй, Юна, твой ментор мёртв.”
Кажется, я могла бы протереть дыру на своей шее — так часто проверяла, на месте ли знак соединения. Пресловутая связь, которую я просила разорвать, стала единственным успокоением. Никаких других у меня не было. Даже цветы перестали приходить.
В беспомощном исступлении я без конца возвращалась к образу Джера с фамильным пергаментом в руке. Понимал ли он, чем грозит его решение? Догадывался о последствиях? Конечно же, догадывался. Знал. Не мог не знать. Потому что на самом деле он не Джер и никогда им не был. Он стоял там, посреди криков варваров, гула толпы и моих молитв и думал, как политик. Кирмос лин де Блайт решился на это отнюдь не политическое решение, несмотря на все потери и беды, которые он навлечёт на себя и Квертинд. Он в здравом уме отказался от короны и спровоцировал войну с таххарийцами. Ради мейлори.
Чудовищный провал Чёрного Консула.
Блестящая победа Господина Демиурга.
Душераздирающая истерика Юны Горст.
— Леди Эстель, не грызите кисть, — шепнула Эсли. — У вас краска на лице. Позвольте…
Она аккуратно промокнула платочком мой подбородок и губы.
— Мы же в академии, здесь все свои, — угрюмо буркнула я. — Можешь звать меня просто Юна.
— Привычка, — пожала плечами Эсли. — Простите, леди Горст.
Я вздохнула и в очередной раз забралась пальцами под ошейник. Прохладные лапы паука легли в ладонь.