Наследие Иверийской династии
Шрифт:
— Успеем, — махнула я рукой.
Эсли недовольно насупилась, оглядела комнату и заохала. Девушка подняла зеркало с пола, убрала на место ветку, ссыпала леденцы в коробку. Арма ушла в уборную и, судя по грозным звукам, тоже осталась весьма недовольна увиденным.
— Мелироанские девы входят в бальный зал последними, — суетилась вокруг Эсли. — Со звоном колокольчиков, зовущих к первому танцу. Как прекрасные лебеди, как подарок и услада для глаз гостей, как воплощение добра и долгожданного равновесия жизни.
—
Кто вообще украшает кровать цветами?! Ещё бы белокрыльники навесили, как на погребальный склеп! Ни в Кроунице, ни в Фарелби этой традицией не злоупотребляли, ограничиваясь хвоей и лентами. Но в Баторе, конечно, каждый угол, каждый столб, перила, спинки стульев, ножки столов — всё, что могло бы служить креплением, — декорировали пышными композициями из цветов и лент. Моей комнате достались ирисы.
За дверью послышался шум и громкий смех. По звуку шагов я уже определила, что это кто-то из сестёр, а не служанки и не воспитанницы.
— Открой им, — приказала я Эсли, а сама рухнула на кровать, рядом с платьем, разметав по стёганому покрывалу волосы.
Из ванной выбежала мокрая Стрилли, громко чихнула, задрала нос и обиженно бросилась к выходу. По пути она едва не сбила двух сестёр, которые как раз показались в дверях. Рудвик визгливо луликнула, сделала два коротких реверанса, приветствуя мелироанских дев, и выбежала прочь.
— Ах, бедняжка! — проводила её взглядом Талиция. — Кто же её обидел? Разве можно так относиться к беззащитным, доверчивым существам? Они заслуживают только любви и заботы.
Приин Блайт закатила глаза.
Вместе с мелироанскими девами в комнату ворвался шум из коридора: девичий смех, шорох тканей и суетливые шаги. Эсли подала мне лёгкое домашнее платье. Я наскоро подвязала его поясом-лентой и шагнула навстречу гостьям.
— Полли, Мона, где вы там? — обернулась Приин Блайн. — Поторапливайтесь!
— Ваши Сиятельства, — грохнула показавшаяся в комнате Арма.
Растрёпанная, с мокрыми пятнами на переднике и сдвинутом на лоб чепчиком, служанка поклонилась, неловко расшаркиваясь и пряча за спиной осколок. Сёстры обошли её по широкой дуге. Следом просеменили Полли и Мона. Служанки леди Блайт несли огромные сверкающие подносы, заставленные начищенными чайниками, фарфоровыми сливочниками и чашками и тарелками с едой. Я облизнулась.
— Сюда! — приказала Приин, кивая на круглый столик.
Украшенная золочением и эмалью столешница тут же спряталась под рядами тарелок и вазочек. Ягоды в лёгком соусе, мариоли, румяные крендели, блинчики с творожным кремом, сытные тарталетки, ряд разноцветных джемов в розетках из расписного фарфора — казалось, сёстры решили испортить фигуру за один только завтрак. Служанки едва втиснули последний предмет — хрустальную вазу с горкой свежей малины.
— Юна! — подлетела ко мне Талиция. — Милая сестра! Я уверена, что наши с тобой занятия не прошли даром, сегодня ты будешь блистать на паркете танцевального зала!
— Постараюсь хотя бы не опозориться, — буркнула я.
— Мы пришли тебя поддержать перед первым балом, — важно сообщила Приин, усаживаясь у стола и раскладывая салфетку на коленях. Служанка тут же налила ей ароматного отвара в чашку. Пар поднялся до самого потолка. — Это всегда волнительный день для любой леди, а торжественный вечер — настоящее событие, — она щедро плеснула сливок и подняла тост: — За Иверийскую Династию и её наследие!
— За первый бал Юны! — обрадовалась Талиция и присоединилась к сестре Блайт.
Я же воспользовалась моментом, чтобы стащить пару коробок из вороха подарков и вручить сёстрам милые сувениры. Те рассыпались в благодарностях, а я охотно их приняла. Окрылённые и радостные, мы окружили маленький столик и приступили к еде.
Милая, оживлённая беседа о погоде, о предстоящем празднике, о платьях и танцах потекла сама собой. Это было такое крохотное, но такое особенное удовольствие — вот так греть руки расписной чашкой, есть серебряной ложечкой свежий джем, слушать треск поленьев в камине и стук дождя, щебет сестёр и смех служанок. И пусть мне не хватало снега и мороза, к которому я так привыкла на Галиофских утёсах, атмосфера праздничной радости всё же проникала в сердце.
— Я слышала, как Хломана рассказывала Матриции, что обзавелась редким артефактом, — Талиция поддела вилочкой облитую кремом ягоду. Пушистые кудряшки выбились из-под розовых лент в причёске и предавали княжне очаровательную небрежность. — Это особые часы, которые изготавливают где-то на севере. Они способны сделать из владелицы самую желанную леди общества.
— Знаю! — вскинулась я от внезапной догадки. — Я знаю мастера этого чуда. Его зовут Ганс Рилекс, он из Фарелби — города, где я родилась. Он талантливый ментальный маг, и, я уверена, что часы сработают именно так, как нужно! Надеюсь, Хломану за это не накажут.
— Ментальная магия не запрещена, — с сомнением посмотрела в свою чашку сестра Веллапольская. — По-моему, всё законно.
— Но совсем не этично воздействовать на сознание знатных господ с помощью ментальной магии, — заметила Приин. — Общество подобное порицает. К тому же, такой ход не справедлив по отношению к другим сёстрам. Может, стоит с ней поговорить?
— Насколько я помню, аура очарования работает всего несколько минут. Восемь… Или пятнадцать, — нахмурила я лоб. — Что-то около того. И использовать её можно раз в… восемь лет. Или в восемнадцать. Очень редко, то есть. Давайте не будем лишать сестру внимания, а поддержим её маленькое хулиганство! Я с удовольствием посмотрю на результат.