Наулака - История о Западе и Востоке
Шрифт:
– Нет, поделаешь. Я поделаю. Я буду хорошо вести себя.
– Не надо говорить о том, что вы будете добры ко мне. Я это и так знаю. Но даже вы, несмотря на всю вашу доброту, будете мешать мне. Поверьте мне, Ник, и уезжайте. Но это вовсе не означает, что я хочу прогнать вас, вы же понимаете.
– Ах так!
– произнес Тарвин с улыбкой.
– Ну... вы же знаете, что я имею в виду, - ответила Кейт сурово.
– Да, знаю. Но если я буду правильно вести себя, все уладится. И это я знаю тоже. Вот увидите, - сказал он мягко.
– Путешествие было ужасным, да?
– Вы обещали мне, что не поедете за мной.
– Я и не
– Я специально поехал другим маршрутом.
– Как так?
– спросила Кейт, опускаясь в гамак.
– Через Сан-Франциско и Иокогаму. Ведь вы же велели мне не ездить за вами.
– Ник!
– в одном этом коротком слоге слились упрек и порицание, симпатия и отчаяние, которые рождались в ней в ответ и на самые невинные, и на самые большие его дерзости.
– Ну полно, Кейт, вы же не могли предположить, что я останусь дома и позволю вам приехать сюда и в одиночку искать счастья на этой старой песочной куче, ведь так? Нужно иметь каменное сердце, чтобы отправить вас в Гокрал Ситарун одну - ведь вы же еще малышка. Я только об этом и думаю с тех пор, как приехал сюда и увидел, что это за местечко.
– Но почему вы не сказали мне, что едете сюда?
– Ну, вас не очень-то интересовали мои дела, когда мы виделись в последний раз.
– Ник! Я не хотела, чтобы вы приезжали сюда, но обязана была приехать сама.
– Ну, что же. Вот вы и приехали. Надеюсь, вам здесь понравится, произнес он мрачно.
– Неужели здесь так плохо?
– спросила она.
– Хотя, впрочем, мне все равно.
– Плохо?
– повторил он.
– Помните Мастодон?
Мастодон был одним из тех городов Запада, которые давно потеряли свое будущее - город без жителей, покинутый и заброшенный.
– У них здесь достаточно природных и прочих ресурсов, - сказал он.
– И не надо говорить, что их будто бы извиняет тот факт, что страна их бедна. Это хорошая страна. Достаточно переселить в Ратор жителей одного из находящихся на подъеме городов нашего Колорадо, завести хорошую местную газету, организовать торговую палату и дать знать миру о том, что здесь можно найти, - и через шесть месяцев здесь начнется бум, который охватит и всю империю. Но к чему им это? Они мертвы. Это мумии. Это деревянные идолы. Здесь, в Гокрал Ситаруне, не хватает обыкновенного, простейшего, старомоднейшего действия, быстрого и энергичного, не хватает суматохи, шума, ну хотя бы телеги с молоком, едущей по городу.
– Да-да, - прошептала она еле слышно, и глаза ее заблестели.
– Потому я сюда и приехала.
– Я не понимаю вас.
– Я приехала потому, что они не похожи на нас, - разъяснила она, обратив к нему свое сияющее лицо.
– Если бы они были образованны и мудры, что бы мы могли сделать для них? Они нуждаются в нас именно потому, что они неразвиты, глупы и не знают, какой дорогой им идти.
– Она глубоко вздохнула.
– Как хорошо, что я все-таки приехала.
– Как хорошо, что вы со мной, - сказал Тарвин.
Она вздрогнула.
– Больше никогда так не говорите, Ник, - сказала она.
– О, Господи!
– простонал он.
– Понимаете, в чем дело. Ник, - сказала она серьезно, но нежно.
– Я не принадлежу больше тому миру, о котором вы говорите. И даже отдаленная
– Гм... Можно я закурю?
– Она кивнула, и он зажег сигару.
– Я рад, что смогу принять участие в торжественной церемонии.
– Какой церемонии?
– спросила она.
– Вашего пострижения в монахини. Но я верю, что этого не случится.
– Почему же?
Он что-то пробормотал, не вынимая сигары изо рта. Потом поднял на нее глаза.
– Готов поручиться всем своим богатством - вы не примете постриг. Я знаю вас, я знаю Ратор, я знаю...
– Что? Кого еще вы знаете?
– Себя самого, - сказал он, снова взглянув ей в глаза.
Она сцепила руки на коленях.
– Ник, - сказала Кейт, наклоняясь к нему, - вы же знаете, что вы мне нравитесь. Вы мне так нравитесь, что я не могу думать о том, что вы мучаетесь, - ведь вы говорите, что ночами не спите. Как же, по-вашему, буду спать я, зная, что вас ждут разочарования и страдание. А я ничем не могу облегчить ваши муки - разве что умолять вас вернуться домой - и чем скорее, тем лучше. Я очень прошу вас. Ник. Ну, пожалуйста! Уезжайте!
Тарвин несколько секунд вертел в руках сигару, словно раздумывая о чем-то.
– Милая девушка, я не боюсь.
Она вздохнула и снова повернулась лицом к пустыне.
– А жаль, - сказала она с безнадежностью в голосе.
– Страх - это чувство, недостойное члена Законодательного собрания, произнес он с загадочным видом.
Она резко повернулась к нему.
– Законодательного собрания? Ах, Ник, так вы...
– Боюсь, что да. Большинством в 1518 голосов.
– Он протянул ей телеграмму.
– Бедный мой отец!
– Ну, не знаю...
– Но я вас поздравляю, конечно!
– Спасибо.
– Хотя я не уверена, что это пойдет вам на пользу.
– Да, мне это тоже пришло в голову. Если бы я провел здесь весь срок своих полномочий, то мои избиратели скорее всего не захотели бы поддерживать мою дальнейшую политическую карьеру.
– Тогда тем более, Ник...
– Нет, тем более важно уладить сначала дела действительно насущные. Я еще успею упрочить свое место в политике - это можно сделать всегда. Сейчас же у меня есть единственный шанс упрочить наши с вами отношения, Кейт. Здесь и сейчас.
– Он встал и склонился над нею.
– Вы думаете, я могу отложить это на потом, моя милая? Можно откладывать это со дня на день, что я и делаю, не теряя бодрости духа, и вы не услышите об этом больше никогда, пока не будете готовы к этому. Но я вам нравлюсь, Кейт. Я знаю это. А я... ну что сказать, я люблю вас. И завершиться это может только одним.
– Он взял ее за руку.
– До свидания, Кейт. Завтра я зайду за вами, и мы пойдем осматривать местные достопримечательности.
Кейт долго смотрела вслед его удаляющейся фигуре. Все слова были сказаны, и все же оставалось подспудное желание убежать, спастись бегством. Но утром, когда Тарвин пришел, к стыду своему Кейт обнаружила, что страшная тоска по дому притягивала ее к нему. Миссис Эстес была очень внимательна к Кейт, они сразу же прониклись взаимной симпатией и подружились. Но Ник в отличие от миссис Эстес напоминал ей о родине, его лицо было своим, домашним. Так или иначе, но она с радостью позволила ему привести в исполнение свой план и показать ей город.