Небесные
Шрифт:
– Рагон просит командиров собраться, - сообщил Круг, - обсудить план наступления.
– Ты жалеешь? О том, что не пошел тогда с Раймондом?
– Каждый божий день.
– Я все думаю - что было бы, если бы вместо Агора с ним отправился я или ты? Исход был бы другим?
Круг присел, задумчиво собрал морщины вокруг глаз.
– Едва ли. Агор был недалеким, но ради Рая отдал бы жизнь. Скорее всего, так оно и случилось. Не думаю, что мы бы с тобой сделали то, чего не сделал он.
– Если уверен, что исхода было не изменить, отчего тогда жалеешь?
– Оттого, что не был рядом.
По мокрой после дождя траве заскользили в низовье. При их появлении гомон стихал, солдаты
– Ты будешь пострашней Маловера, - успел шепнуть Круг перед тем, как откинуть полог рагоновой палатки.
Наступил день штурма. Еще до рассвета все отряды рассредоточились по местам. Под мохнатой крышей тарана ждали двадцать смертников. После обрушения обеих стен они первыми войдут в Дымрок и вступят в бой. У Харда все еще звучала в ушах пламенная речь Рагона, отправляющего кучу мускулов в крепость в качестве живого щита. За широкими укреплениями - ровные линии лучников, размещены справа и слева по диагонали от тысячи Дакруха. Солдаты собраны. Хард впервые видит от сброда такое единство. Они закреплены каждый за своим командиром, но как один мыслями уже там, внутри, дрожат от нетерпения. Хард читает алчность в бликах на отполированных нагрудниках, видит похоть на нетерпеливых губах, жажду крови в блеске металлических наконечников. Накануне каждый командир по-своему разъяснял, что разбой и насилие среди мирного населения в Дымроке будут караться. Хард не знал, какие слова подобрали остальные командиры. Сам он поклялся, что разрежет насильнику живот, впихнет в разрез руку и будет ворошить внутренности до тех пор, пока изо рта не потечет каша.
С платформы на войско взирали гаронцы. В узких бойницах застыли напряженные треугольные лица. Хард готов биться об заклад: котлы со смолой и камни с лошадиную голову ждут своего часа. Запах сваренного с железом мяса едва ли придется наследнику по вкусу. В центре, окруженный кочевниками помельче, стоит неправильной формы гаронец. Одно его плечо выше второго, острым углом протыкает воздух, правая рука спиралью обвилась вокруг рукоятки топора. Дубленые шкуры с неаккуратными швами едва прикрывают коричневое жилистое тело. Доспехов нет, - к чему в степи металл?
– выпирающий подбородок задран. Для камаля щупловат, но раз собрались вокруг него, значит, вождь клана и есть.
Хард переводит взгляд ниже по склону. Сотники ждут указаний. Принц сдавленно кивает, звучит горн. Штурм начинается.
Смертники напряглись, накренились. Огромный механизм дрогнул, колеса нехотя заскрипели по доскам. Затаив дыхание, следили, как тяжелый деревянный корпус вкатывается на мостик, как угрожающе проседает под его весом мусор в грязной воде. В момент, когда таран достигает середины рва, активизируются гаронцы. С бойниц летят горящие стрелы, втыкаются в мокрую крышу, шипят. Мгновенно раздается встречная команда, лучники Круга целятся в щели между зубцами. Расстояние немаленькое, но на кромку земли сочно падает длинное тело. Хард находит взглядом меткого стрелка, запоминает. Еще один перевешивается через край и остается висеть. По ту сторону раздается рык, треть горящих стрел переносится на лучников Круга.
Таран у стены. Пока смертники раскачивали бревно, гаронцы подтащили чан, перевернули. Темная густо бурлящая жидкость ударяется о кровлю, впитывается в шерсть, скатывается по наклонной. Высокому солдату, стоящему у наконечника шеста, обваривает вытянутые руки. Он кричит, высовывается из-под защиты крыши и оседает с пробитым камнем виском. Его место тут же занимают другие. Удар, второй, третий. Сначала слабый, затем раскачавшийся, чуть сильнее, затем в полную силу. Смертники ломятся методично, с мрачной решимостью обворованного хозяина. По каменной стене идут трещины.
Наверху движение - тянут второй котел. Опрокинуть его уже не удается. Сотники из тысячи Рагона ядром из катапульты сносят верхнюю часть стены. Солдаты радостно вопят: механизм в безопасности.
Погрузившись в наблюдение, Хард забыл про наследника, оглянулся. Принц выглядел так, будто был готов потерять сознание.
Последний удар - и таран скрылся за облаком каменной пыли. Когда она рассеивается, смертники уже у внутренней стены. Тысяча Дакруха обступает ров, сосредотачивается у перехода. Катапульты продолжают метать ядра, мутная вода бурлит. Еще чуть-чуть - и в обороне Дымрока прорежется огромная дыра.
В уцелевшей башне появляется камаль, что-то говорит квадратному гаронцу, тот исчезает. Минуту спустя под ноги смертников летят какие-то комья. Хард не может различить, что это такое, но тяжелые звуки раздаются в том же ритме, и он решает, что атака провалилась. Кругом - мелодия жизни и смерти. Ржут напуганные гамом кони, взрывают копытами зеленый наст. Кричат солдаты, подзадоривая себя перед схваткой. Страх, ненависть, ярость, безнадежность взбалтывают воздух, проникают в глаза, ноздри, разинутый рот, будоражат сознание, превращая войско в одного огромного кровожадного зверя. Свистит метательный рычаг требушета, с сухим треском откалываются зубцы стен и верхушки башен. Взвиваются тона и полутона лая гаронцев, тонко верещит безусый солдат. За спиной Круга хлопает синяя накидка. Мир наполнен звуками, каждое движение рождает похоронную песнь. Удар тарана - это одна нота. Всплески воды - вторая. Поскрипывание колес обоза - третья. Вместе они рождают оглушительную мелодию, прелюдию смерти, к которой каждый вносит свою лепту. Но играют не все. Вокруг принца - пузырь из тишины. Он один не поет. Арг поет прерывистым дыханием. Дакрух - громким голосом. Рагон - главный певец. Он заводит песнь, остальные подпевают. Наследник молчит. Кажется, что и конь под ним врос в землю, застыл, боясь пошевелиться. В хаосе и беспрерывном хороводе вещей принц - единственный, кто не движется и не поет.
Внимание Харда привлекает белоклюв. Посланник едва держится, летит низко, почти задевая драгоценными крыльями шлемы солдат. Зависает перед самым лицом Рагона, передает сообщение и рассыпается алмазной пыльцой. Рагон мрачнеет, подзывает Гора. Тот вместе с подкреплением мчится на помощь к смертникам.
– В чем дело?
– кричит Хард.
Рагон не слышит. Натягивает поводья, скачет к своей тысяче. Хард велит Аргу охранять наследника, скатывается вслед, слышит:
– Нужно поторопиться.
Ритм вдруг рушится. Очередной удар тарана доносится с опозданием, легким, но уловимым. Каждый новый удар раздается все глуше и медленней. Все пространство от крыши до колес заволокло клубами темно-серого дыма. На стене - паутина, два-три сильных рывка - и она поддастся. Над водой рва стелются крики, Харду чудится рев Оха. Хард не может сказать, чего в нем больше - гнева или боли. Вскоре ему перестают подвывать, кузнец остается один. Подкрепление поспевает вовремя. Окутанные с головы до ног солдаты сливаются с серостью, амплитуда колебаний вновь возрастает. Донг - трещины расходятся во все стороны, донг - на камне вмятина, донг - проход пробит.