Нелюбовный роман
Шрифт:
Севель усадили в кухне, отдали Ованеса ещё одной жене Нумерия – Лире, жизнерадостной и добродушной толстушке с тонкой хитростью в глазах – и принялись расспрашивать младшую супругу их мужа обо всех подробностях. Но, поскольку подробностей хватило ненадолго, дальше обсуждение пошло без участия Севель, хоть и в её присутствии.
– Он наверняка может забрать ребёнка себе, – сказала Нера, седьмая по очерёдности жена Нумерия. – И заберёт.
– Я подозреваю, не в ребёнке дело, – устало ответила Дениз. Она вырвалась с работы совсем ненадолго, заодно решила и поесть, так что обедала поспешно и всё время поглядывала на телефон. – На мальчиков платят хорошее пособие, но ими и заниматься надо. Так что ему не нужен будет только сын, он захочет забрать его вместе с матерью, чтоб было кому ухаживать, и пособие вместе с ребёнком не отобрали.
– Зачем ты так говоришь! Сын – это святое для каждого мужчины!
– Святое, верно. Но деньги этому человеку, думаю, тоже очень важны. Иначе с чего бы он заинтересовался только сейчас? Тогда, когда по производству пошёл слух, он, если бы действительно хотел сына и желал о нём заботиться, поинтересовался бы сразу. Но не захотел.
– А вот сейчас – захотел! У него, может, двадцать жён, есть кому позаботиться о сыне, и Севель ему не нужна.
– Она сейчас замужняя дама, её будет не так просто отставить от общения с сыном. Так что проще себе заполучить.
– Вот уж точно – дело в простоте, а не в красоте.
– А в чём бы ни было! Женщин в мире много, а тех, которые рождают сына – мало. Уж для своего-то сына она будет особенной, а отца Вани со временем просто заклюют, если он хотя бы не попытается заполучить его мать себе.
– И по суду он сможет это сделать? – заинтересовалась Фруэла.
– Он ничего не сможет сделать! – рявкнул Нумерий, входя в кухню. Небрежно махнул рукой, и Нера вскочила и, проскользнув мимо, убралась с глаз долой. Фруэла последовала за ней, но не так торопливо, даже величаво. По крайней мере, пыталась, но муж не обратил на это никакого внимания. Он был в ярости, хорошо контролируемой, однако настоящей, и сразу посмотрел на Анику, на Дениз, которые не спешили убегать – видимо, их этот жест не касался. – Я сказал – ничего! Кто он такой, чтоб мне указывать? Будет по-моему. Дениз, подбери мне лучшего адвоката, поняла?
– Я распоряжусь. Моя юрисконсульт найдёт.
– Неважно, как, но чтоб адвокат был. И первосортный. Пусть поставит этого наглеца на место. Чтоб он ещё мне остался должен, ясно?
– Я поняла.
– Аника, проследи, чтоб Севель и Ованес одни из дома не выходили. Если этот говнюк увезёт её, я вас всех вышвырну, поняли? Делайте, и так, чтоб наверняка, чтоб сразу хорошо. – Севель тоже поднялась и стала бочком выбираться с кухни, но он остановил её. Схватил за плечо, сильно сжал и развернул к себе. – А ты чтоб без баловства. Что тебе скажут, то чтоб и делала. Поняла?
– Поняла.
– Кто попало не будет со мной говорить, словно со своей прислугой. Он у меня получит. По полной.
– Не волнуйся. – Дениз отодвинула тарелку и встала. – Прости, мне нужно бежать. Важная встреча. Но я всё поняла. Не беспокойся. У тебя, естественно, больше денег, чем у него, так что верх возьмёшь именно ты.
– Вот и хорошо. – Нумерий на глазах успокаивался. Он ободряюще хлопнул Дениз по заду, кивнул Анике, а Севель небрежно велел. – Иди в гостевую комнату и займись сыном.
II
Помощница горничной подняла экраны и раздёрнула плотные шторы. Солнечный свет хлынул в спальню, а вместе с ним – лакомый морской ветер и аромат цветов парка и розария. Утро пришло в мир намного раньше, чем Рудена захотела проснуться, но таковы уж были её привычки. Лишь пару раз в своей жизни она видела рассвет, и тот не настолько её впечатлил, чтоб ради него менять весь уклад своей жизни. Она подняла голову и сонно прищурилась на свет, пришедший из арки на открытую террасу – там как раз хлопотали две служанки, одна занималась платьем и туфлями, вторая держала зеркало. Но это были не те, с которыми хотелось бы побеседовать. Свою горничную она отыскала взглядом не сразу.
– Погода хороша, я смотрю.
– Замечательная, ваша светлость. Море – как зеркало, можно прогуляться по заливу. Приказать, чтоб подготовили вашу барку?
– Ох… – Рудена снова опустила лицо в подушку. – Почему все развлечения, которые мне предлагают, такие скучные?
– Его величество запретил вам верховую езду.
– Ой! Его величество, если желает, может сам кататься верхом в своё удовольствие! Весь день, до пресыщения! Мне это ни к чему.
– От вас ждут, что вы займётесь делами семьи, – корректно напомнила горничная.
– Какой семьи? – Рудена села на постели и аристократично зевнула. – Семьи его величества? Я ею займусь так, что мне не только верховую езду запретят. Ладно… Платье и завтрак.
– Что желаете надеть?
– Одежду, Лалла! Хотела бы какую-то конкретную, попросила бы! О, господи…
Ей помогли подняться с постели и умыться, а затем усадили к трельяжу. Рудена позволила себя причесать, после чего облачилась в скромное домашнее платье. В том, что для такого обыденного убранства ей требовались услуги четырёх служанок, Рудену совершенно не удивляло, она просто не задумывалась об этом. Такова была её жизнь.
А ещё она привыкла к тому, что пока церемония одевания не закончится, она не останется наедине с горничной – без посторонних глаз и ушей. А значит, поболтать свободно им будет нельзя. Или обменяться новостями так, чтоб весь дворец к вечеру не был бы в курсе. Но терпению её учить было не нужно. В высших кругах это первое, чему учится любая девочка. В противном случае её ждёт мало хорошего.
Служанка подняла край покрывала, и Рудена вышла на террасу, открытую морю и городу по ту сторону залива. Голубоватая дымка превращала далёкий городской пейзаж в нечто чудное, радующее глаз. Город уже давно полз к границе особняков знати, которые прижимались к комплексу императорского дворца настолько, насколько позволяли закон и воля государя. Столица должна была вот-вот превратиться в единое целое с Городом Величия. Но это и понятно, это более чем логично. Города растут, и в особенности те, что осенены властью, изобильны деньгами и вниманием сильных мира сего. Процесс слияния соседствующих поселений столь же естественен, как и сама человеческая жизнь. Кстати, когда-то давным-давно на берегу залива был не один город, а целых пять, а потом они все стали единым целым.
Рудена с удовольствием вдохнула аромат лилий, растущих под террасой, и позволила устроить себя для завтрака за чайным столиком. После чего, подав завтрак, слуги удалились туда, где тихий разговор им уже не услышать. И старшая горничная наклонилась поближе к госпоже.
– Хорошо, рассказывай.
– Во дворце довольно тихо. Две новенькие устроили скандал на весь этаж…
– Только пожалуйста, без этого всего. Есть что-нибудь важное?
– Её милость Оливена поручила привести из поместья какую-то другую девушку вместо своей младшей горничной. Велела снова привезти красивую.