Нерозначники
Шрифт:
Степан долго не мог подойти к Елиму. Ни еда, ни уговоры, ничто не помогло. Поняв, что ничего уже не сделаешь, он пристрелил Сердыша.
Потом в деннике и Белянку нашли...
Той же ночью вместе с Елимом она умерла. В один час.
Талю так горе подкосило, что она не могла и слова сказать, а только плакала и плакала.
Зарубка 15
Вилами на воде
Криво око видит далёко
(народная поговорка)
Узнала Лека Шилка, что это Лема тогда в человечьем обличии у Елима сидела и на Илью не со скуки смотрела. Сразу же и прибежала она к волчице домой и отговаривать принялась. Рассказала, как у них с Семёном житьё сложилась, и чуть ли не взмолилась:
– - И Илью ты тоже погубишь. Они от нашей любви какие-то крошливые становятся... А Таля как же? Нельзя нам в человечью жизнь мешаться...
– - но тут же поправилась: -- Потихоньку, правда... можно, а взамуж ходить не след!..
А Лема будто и не услышала и не поняла, слышь-ка, что по той же, как и Лека Шилка, дороженьке пошла.
– - Ты ничего не понимаешь, -- говорит, -- мы неспроста встретились, мы судьбой друг дружке назначены.
– - Да и я так же думала!
– - с мольбой закричала Лека.
– - У меня по-другому!
– - крепко установилась на своём волчица.
– - Он умереть мог, а я его спасла...
– - Да и у меня так же было!
...-- Значит, он мне предназначен. И я могла погибнуть. А если его живика меня не тронула... получается, тоже спасла меня, поэтому и я для него оставлена. Только так настоящая любовь и рождается. Друг для дружки мы.
Лека давай наново свою историю рассказывать и всякие там параллели проводить. Потом ещё много разных случаев по этой же теме насказала. Страху нагнала -- жуть. Хоть и вовсе в сторону человеков не смотри. Заронила всё-таки зернинку сомнения в сердце Лемы. Малую, правда, но заронила.
Загрустила Лема немножко, да и то сказать, сама сердцем почувствовала, что правду Лека сказывает. Отступаться всё же не схотела и решила совета тайного узнать...
Помнишь, у Лемы потаенная комнатка есть? Так вот, вовсе это необычная комнатушка. Даже Киту Лема не дозволяет туда входить. На глаз она просторная вовсе: мебелишки никакой и на стенках разукрас нет -- белёхонькие они так-то, только понизу узкий синий плинтус. Во всей комнатке всего-то и добра, что ларец огромный посерёдке стоит. Необычный, правда, ларец, у других лесовинов в этих краях такого ни у кого нет. Сам он голубенький, а по граням камнями-самоцветами украшен.
Ну и вот, значит, если Лема в этот ларец спать ложится, то сразу сонведа становится. Как и Мираш Малешот всё одно. Сны не заказные, а настоящие к ней приходят. Всё больше из её прошлой жизни, а могут и вещие прилучиться.
Сны-то она не всякие запоминает, только это вовсе не забота. Если какой и забудется, он потом на стенах проявляется. На то и назначение этой комнатёнки и стен чистеньких. Потом смотрит Лема, как по кино, ну и решает, есть ли в них какая наумка дельная или пустое всё.
Сны разные бывают... Потому, слышь-ка, и не хочет волчица, чтобы Кит в эту комнатку заглядывал. Увидит ещё что-нито, потом всякое думать будет...
Вот и сейчас намыслила по снам глянуть. Только Леку Шилку спровадила, сразу и в потаённой комнатке закрылась. Не мешкая, и забралась в ларец чудной. Сказала вслух о мечте своей, наструнилась, стало быть, на тайну заветную да тут же и уснула.
В этом разе сны до того пустые снились, что прямо на диво. И путанные, и несуразица всякая, однако Лема, когда проснулась, в одном видении знамение какое-то сыскала... Углядела она где-то там, что дозволяется ей Илью в мужья брать и что счастливая у них жизнь будет -- не чета Ленки-плясуньи с Семёном.
Обрадовалась, конечно, да и думает: "Теперь-то меня никто с пути верного не собьёт. Мой будет!"
* * *
Если по вещуньям смотреть, которые Шипиш Переплёт на Илью и Талю написал, жизни их дальше вовсе порознь пошли. Как уже знаешь, Таля за Альберта взамуж вышла. Детей ему двоих родила...
Дальше по страницам глянешь -- ох-хо-хо, про то и рассказывать страшно. Уж намыслено так намыслено!
А с Ильёй -- по книге Лукавого Драматурга -- случилось вот как.
Узнала Лема-волчица, по какому адресу Илья проживает, и прямо на квартеру ночной порой к нему заявилась. Илья уже спал, а когда открыл дверь-то, так и обмер... Глядит, а перед ним... Лема стоит, та самая, стало быть, из леса таинственная незнакомка. Спросонков-то и опомниться не успел, а Лема затрепыхалась вся да так и кинулась, точно умом пошатившись, схватила его отчаянными руками, припала к груди и замерла знобко, всхлипывая на плече.
– - Я всё-таки нашла тебя...
– - с дрожью в голосе повторяла она, -- нашла...
...Вскоре Лема с Ильёй и о свадебке замечтали. Ну и стали, значит, всякую подготовку к торжеству проводить. Да и то верно, зажили, знаешь, хорошо, в мире и согласии. Такая, слышь-ка, Лема заботливая оказалась -- всякое желание подкараулит, не пропустит. Вот только не дотянул Илья до свадьбы-то...
Прошлое своё человечье житьё Лема простое придумала. Дескать, сирота, никаких родственников нет, из детского дома в жизнь пустили. Тоже вот, получается, как и Илья, без родителев по жизни колотилась... Неспуста так-то замыслила: выходит, сироты встретились, родственные души друг дружку нашли... Словом, с одного поля ягода.
Там же, в сиротском приюте, и фамилию ей дали -- Волкова... Вдовесок и с образованьем высоким помогли. Выучилась, грамматишки изрядно взяла, ну и повезло: в банок пошла работать. Зарплата, известно, приличная, с игнишками прижиму нет. Потом и квартирёшку себе справила, обзаведенье всякое нанесла.
Ну, это она так Илье наплела. А по правде, городские обережники ей с жильём подсобили. Держат они на всякие разные случаи квартеры бесхозные. Мебелишка там -- всё, как у людей. Никто в них не живёт, а по бумагам, конечно, есть фамилия. Понятно, придумают что-нито, соседям расскажут какую историю, мало ли.