Невеста поневоле, или Чужой трофей
Шрифт:
Мой мозг пытался угнаться за словами, срывающимися с губ леди. Выходит, та девочка, оплакивающая тело в ветхом доме, на самом деле дочь этой женщины?! Сомневаюсь, что ей это известно.
— Сколько ты заплатила Эстелле? — Голос мужчины стал холодным и отстраненным.
— Нисколько, Джон. Она ничего не знает. Думает, что ее сестра понесла невесть от кого. Они практически не общаются последние десять лет. Даже если у лорда Флеминга будут какие-то подозрения на счет этой малышки, правды ему никогда не узнать, — ответила леди. — Эту булочную я перепишу на мальчишку, — ее взгляд устремился на меня. — Люди сочтут
Джон молча кивнул. На его лице застыла маска скорби.
— Как тебя зовут? — обратилась ко мне леди, отставив чашку с кьяром.
Я не ответил. Стиснул зубы столь крепко, что на мгновение испугался, не останусь ли я без них. Когда у тебя нет при себе оружия, остаться еще и без зубов — гиблое дело.
— Впрочем не важно. Я нарекаю тебя именем Айзек, — сказала она, коснувшись холодными пальцами моей щеки. Я хотел увернуться, но ее рука успела схватить меня за темные взъерошенные волосы. Резким движением она заставила меня вскинуть голову и посмотреть в ее колдовские глаза. — Запомни, Айзек, если скажешь хоть слово из того, что сегодня услышал, смерть станет для тебя наградой. Ты будешь молить меня о ней. Понял? — улыбнулась она, ослабляя хватку.
Я кивнул. Мне не справится с ними. По крайней мере, сейчас. Я сделаю это позже.
— Подпиши, — потребовала женщина, сунув мне под нос листок с оттиском замысловатой печати, которую я видел впервые.
Пришлось поставить кривую неразборчивую подпись, придуманную секундой ранее.
— И еще, — женщина отошла и, пряча листок, развернулась к гвардейцу, — оставь это у себя. — Из-под плаща она вынула пухлую кожаную папку из которой выглядывали уголки листов, испещренные незнакомыми мне символами. Мионский алфавит я никогда не учил. Не было в этом нужды. В нашей семье мужчинам не к чему было умение читать, денег это не приносило, в отличие от умения ловко управляться с оружием...
— Что это? — осведомился гвардеец.
— Протокол вчерашнего судебного заседания. Лорд Хармон вручил его моему супругу, чтобы сохранить в тайне случившееся. Надеюсь, лорд Флеминг в ближайшее время не обнаружит пропажу.
— Как бы не накликали вы беду, леди...
Прижимая к груди уцелевшей рукой потрепанную папку, я сел в седло. Жеребец нетерпеливо тряхнул гривой, желая как можно скорее продолжить путь.
Сарский дворец встретил меня угрюмыми черными флагами, красующимися на шпилях башен, да свинцово-серым небом, готовым пролиться дождем.
Я ворвался в холл, распахнув двери. Обитатели этого места будто вымерли. Ни старшего советника Эльберта Скотта, ни прислуги. Кругом белые лилии, увитые черными траурными лентами, да темные занавешенные портьеры. Ветер гуляет во дворце сквозь распахнутые окна.
Взъерошив темные волосы, я шагнул к лестнице. Щемящее чувство поселилось в груди. На мгновение показалось, что уже слишком поздно. Я опоздал.
Тряхнул головой, прогоняя это наваждение. Взгляд скользнул по портрету герцогини. Здесь она еще молода и здорова. Нет темных кругов под глазами и сетки морщин. На пальцах красуются перстни с крупными камнями.
Под подошвами моих сапог что-то хрустнуло. Я опустил взор. Пришлось
Леди Маргарет!
Уцелевшей рукой я поднял ее, сунул руку в отверстие, которое кто -то уже успел сделать до меня, чтобы вытряхнуть все ее содержимое. Почти все. Между моими пальцами была зажата прядь русых волос.
Тишина сомкнулась вокруг меня плотным непроницаемым коконом. Все вокруг будто замерло, оставив меня один на один с собственными мыслями. Так же, как и пятнадцать лет назад...
... Я жил в доме Джона Фокса уже около месяца. Смотрел на гвардейца исподлобья, неустанно наблюдал. Видимо пост он свой оставил, чтобы присматривать за девочкой и заправлять этим заведением. Меня он тоже научил ловко управляться с аппаратом для варки кьяра. Мне это занятие отнюдь не нравилось, но приходилось терпеть: разливать обжигающий напиток по маленьким чашкам и скупо улыбаться редким посетителям.
За этот месяц девочку я ни разу не видел. Часто я смотрел на высокий мрачный дом, в котором она теперь жила. К вечеру у крыльца собиралась толпа выпивох и тех, кто был падок на низменные удовольствия. При виде этих ничтожеств меня начинало подташнивать, и я возвращался в дом.
— С ней все в порядке, — однажды сказал Джон.
Откуда ему было это знать?! Возможно, с девочкой приключилась беда!
Я не ответил. Стиснув зубы, прошмыгнул мимо гвардейца в маленькую комнатушку под лестницей, которую выделили мне. Здесь помещалась разве что кровать да старинный сундук, набитый ненужным тряпьем и битой посудой.
Леди Флеминг больше не появлялась. Она словно забыла о существовании своей дочери, а отец девочки. Впрочем, только одному Черному Мору известно, от кого леди понесла ее. Одно понятно точно: ее супруг не имеет к этому никакого отношения.
Сердцу было не спокойно. Не знаю, откуда взялось это беспокойство за чужого ребенка. Да я и сам еще мальчишка, которого оставили сиротой! Если Джон думает, что я забыл о том, как безжалостно он расправился с моим отцом, то ошибается. Я помню.
Я открыл сундук. Крышка натужно скрипнула. Вытащив ворох старого тряпья и стопку битых тарелок, я нащупал на дне листок, сложенный вчетверо. Осторожно развернул, разглаживая смятые уголки. Два билета на поезд до столицы Миона. Целый месяц я незаметно убирал во внутренний карман часть дневной выручки. Джон Фокс ее даже не считал! И вот, в моих руках билет в новую жизнь. Пальцы коснулись замысловатых букв. Читать я так и не научился, достаточно было того, что освоил счет. Но мисс, продавшая мне билеты, уверяла, что поезд, который отправляется сегодня ночью, увезет меня в столицу. Не только меня.
Сумерки опустились на Сарсу, укрыв улицы Третьего кольца плотным покрывалом. Сунув билеты в карман, я направился к выходу. Старые половицы тихонько поскрипывали под моим весом. Благо, я знал, куда наступать не стоит, поэтому воспроизводил минимум шума.
— Уходишь? — Г олос Джона ударил в спину, заставив остановиться.
Я нервно сглотнул. Мне не хотелось, чтобы бывший гвардеец застал меня. Хотелось убежать в ночь, оставшись незамеченным. Хотя бы до утра сохранить свой уход в тайне. До отправления поезда.