Невеста поневоле, или Чужой трофей
Шрифт:
— Я не могу тебя отпустить, Айзек.
Чертово имя, которым меня наградили! Ненавижу!
Наверное, последнее я прокричал вслух, потому как Джон изменился в лице и перешел в наступление. Не дожидаясь, пока он поравняется со мной, я схватил с барной стойки увесистый молоток, которым накануне днем колол грецкие орехи для замысловатого десерта, название которого по сей день выговаривал с трудом. Обычно он кис на полках до вечера, а после я отправлял его в урну. Жители улиц Третьего кольца едва ли могли себе такое позволить.
— Не делай глупостей, парень. — Джон вытянул вперед левую руку
Я отрицательно качнул головой.
— Видят Святые Девы, я хотел по хорошему, — сказал он и набросился на меня.
Кровь в венах закипела от избытка адреналина. Не ведая, что делаю, я размахнулся и опустил молоток на его предплечье. Джон взвыл от боли.
Глаза застилала пелена. Я наносил удар за ударом. Остервенело бил по пальцам, слыша хруст костей. Перед глазами все это время стояло тело отца. Его остекленевшие глаза были обращены к небу, а рот изогнулся в пугающей до дрожи в ногах улыбке.
Я чувствовал, как теряю контроль над собой. Чувствовал, как внутри просыпается зверь. Сильный и жестокий, совладать с которым мне не под силу. Видимо это имел в виду отец, когда говорил что-то о необходимости самоконтроля. Тогда я слушал его в пол уха.
Воспользовавшись моим секундным замешательством, Джон с силой ударил меня ногой под дых. Я принялся хватать губами воздух, которого мне стало не хватать. Молоток выпал из моих рук, влажных от пота и крови. Гвардеец отполз от меня, кряхтя от боли. Его левая кисть превратилась в бесформенное кровавое месиво. Неужели это сделал я?!
Задыхаясь, я пополз к двери, оставляя на полу алые отпечатки. Джон Фокс не шевелился. Он смотрел на меня пристально, убивая одним лишь взглядом. Не в силах больше выносить эту пытку, я бросился прочь, спотыкаясь на ступенях.
Ноги, словно ватные, наотрез отказывались слушаться. В какой -то момент, не удержав равновесия, я кубарем покатился по ступеням.
Нестерпимая боль пронзила голову. Казалось, Джон подобрал тот злосчастный молоток и настиг меня, намереваясь убить. Но нет. Кажется, я ударился о камень. В глазах помутнело. Будто алую завесу опустили, да сбросили мое тело в овраг, где клубится липкий прохладный туман. Мир пошатнулся. Я почувствовал, как сознание покидает мое тело.
Вот и все. Это конец. Мой конец...
Колокольчик протяжно звякнул над головой. Этот звон преследовал меня всю оставшуюся жизнь...
Леди без имени
Холодный ветер терзает мой плащ, надрывно стонет на ухо. Он будто хочет мне что -то сказать. Пытается пробудить мою совесть.
Я сильнее кутаюсь в полы плаща с меховой оторочкой. Мягкая ткань ласкает кожу. Раньше я и подумать не могла, что одежда может быть такой комфортной и удобной. Мои нынешние наряды уже ничем не напоминали льняные платья, которые нещадно кололи мою кожу пять лет назад.
Сидя на стуле, обитом бархатом, я пытаюсь держать спину ровно. Так, как подобает леди. Вот только все дело в том, что я не леди. Получается из рук вон плохо. Но, кажется, окружающие этого не замечают. Их взоры устремлены на сооруженный за ночь деревянный помост, где сегодня казнят Софи Донахон. Я сижу по левую руку от герцога Сарского. До сих пор я страшусь его присутствия. Но сильнее меня
Одно из мест за моей спиной занимает Патрисия Бэнкс. От этой женщины у меня мороз по коже. Она слепа, но будто бы все видит. Разве такое возможно? Сильнее стискиваю пальцы, чтобы унять в них дрожь. По спине ползет липкий холодок. Мне страшно. Очень страшно. Про себя я молю Святых Дев, чтобы это все поскорее закончилось.
Я знаю, что Патрисия причастна к смерти леди Сандры. Знаю, что замогильная магия покорно ей подчиняется. Тем не менее, вооружится доказательствами не успела. Откуда мне было знать, что эта женщина пожелает подставить Софи? Я опасалась, что она будет вести игру против меня, хотела обезопасить себя, отыскав эту чертову книгу, прочесть которую по силам только этой ведьме. Не вышло. Впрочем, это уже не важно. Тень легла на служительницу с окраины Сарсы. Все сложилось как нельзя лучше.
— Леди, — голос Патрисии раздается над самым ухом. Нет, не речь это, а змеиное шипение, — куда же пропала ваша компаньонка?
Я стискиваю зубы. Если бы я только знала. После смерти герцогини леди Бисли всегда ускользала от меня, словно пыталась что-то утаить. Вот и сейчас ее не было рядом со мной. Кресло Антонии пустовало. От поведения компаньонки становилось не по себе. Страх просыпался и множился, завоевывая все новые уголки моей души. Он отравлял мой разум, заставлял сердце стучать быстрее. Порой, мне казалось, что по венам моим бежит не кровь, а яд.
— Она скоро придет, леди Патрисия, — ответила я, пытаясь скрыть волнение.
Святые Девы, как же я устала! Пять лет живу снедаемая страхом. Я будто ступаю над пропастью по натянутому канату. Любое неверное движение или внезапный порыв ветра могут сбить меня с ног. И тогда исход один — смерть.
В толпе я замечаю знакомую фигуру.
Мой родной Саймон! Как же мне тебя сейчас не хватает! Только ты смог бы утешить, успокоить, стиснув хрупкое тело в крепких мужских объятиях. Но это лишь мечты, воплотить которые в реальность нам пока не по силам. Только пока...
Саймон касается меня взглядом и страх отступает, но ненадолго. Лишь на одно мгновение. Уже в следующую секунду дыхание перехватывает. На помосте появляется Софи Донахон в сопровождении вооруженной стражи. Выглядит она неважно. Против воли в груди появляется щемящее чувство, которое люди зовут жалостью.
Я отчаянно трясу головой, прогоняя наваждение. Не иначе, как Черный Мор пытается сбить меня с пути.
И зачем только она так смотрит на меня? Неужели узнала? Нет, это невозможно. Чары сплетены так крепко, что Софи не под силу увидеть мое истинное лицо. Но, тем не менее, паника не отступает, она стискивает мое горло, сковывает тело.