НОКТЮРНЫ: пять историй о музыке и сумерках
Шрифт:
Но хватит уже о Ведьме Фрейзер. Я вовсе не зациклен на ней и ее гостинице. Все это я изложил единственно из-за того, что случилось позднее, когда приехали Тило и Соня.
Джефф в тот день отправился в Грейт-Молверн, и мы с Мэгги вдвоем держали оборону. Время ланча миновало, самая горячка кончилась, но, когда вошли фрицы, у нас еще было по горло работы. Услышав их акцент, я тут же сказал себе: «Фрицы». Я не расист. Просто, когда стоишь за прилавком и надо запоминать, кто не выносит свеклы, кому нужно побольше хлеба, чей заказ в чей счет вписывать, поневоле отмечаешь в людях типичные черты, присваиваешь им клички, фиксируешь физические особенности. Козья Морда заказывает крестьянский бутерброд и два кофе. Уинстон Черчилль с женой — багеты с тунцом и майонезом. Такая технология. Так что Тило и Соня были для меня фрицы.
День выдался очень жаркий, но все же большинство посетителей, англичане, предпочитали сидеть на террасе, иные даже загорали в стороне от тентов. Фрицы, однако, прятались в помещении. На обоих были широкие, верблюжьего цвета штаны, кроссовки и футболки, но выглядели они при том даже нарядно, как случается с континентальными жителями. Я предположил, что им за сорок, может, чуть за пятьдесят, — тогда я особо не присматривался. За ланчем они тихонько беседовали и выглядели как обычная приятная пара средних лет из Европы. Посидев немного, мужчина встал и принялся ходить по залу, разглядывая старую выцветшую фотографию дома 1915 года, которая висела у Мэгги на стене. Потом он раскинул руки и проговорил:
— Чудесная у вас здесь местность! У нас в Швейцарии много красивых гор. Но здесь все по-другому. Здесь холмы. Вы их называете холмами. Они очаровательны по-своему, такие плавные, приятные.
— А, так вы из Швейцарии. — Мэгги произнесла это самым любезным тоном. — Мне всегда хотелось там побывать. Альпы, фуникулеры — звучит как сказка.
— Конечно, красот в нашей стране немало. Но тут, в этой местности, свое особое очарование. Мы так давно мечтали побывать в этой части Англии. Только об этом и говорили — и вот добрались! — Мужчина радостно засмеялся. — Это настоящее счастье!
— Замечательно. Надеюсь, вы хорошо проведете время. Надолго сюда?
— У нас в запасе еще три дня, потом нужно возвращаться на работу. Нас сюда тянуло уже много лет, с тех пор, как мы посмотрели чудесный документальный фильм про Элгара [28] . Он любил эти холмы, изъездил все на велосипеде. И вот наконец мы здесь!
Мэгги еще немного поболтала с ним о том, какие места в Англии пара уже посетила и какие стоит посетить в ближайшей окрестности, — так беседуют обычно с туристами. Таких разговоров я слушал миллион, могу и сам их вести более или менее в автоматическом режиме, поэтому дальше я стал отвлекаться. Я усвоил только, что фрицы на самом деле швейцарцы и путешествуют во взятом напрокат автомобиле. Мужчина все повторял, что Англия — прекрасная страна, что все, с кем он здесь имел дело, были исключительно вежливы, и громко хохотал в ответ на любое высказывание Мэгги, хотя бы отдаленно напоминавшее шутку. Но я, как уже было сказано, отвлекся, сочтя приезжих довольно занудной парой. Я снова сосредоточил на них внимание чуть позднее, когда заметил, что мужчина все время пытается вовлечь в разговор свою жену, а та молчит, уставившись в путеводитель, и словно бы вообще этого разговора не замечает. Только тогда я и стал к ним присматриваться.
28
Элгар,Эдвард Уильям (1857–1934) — английский композитор-романтик, автор множества ораторий, симфоний, камерных сочинений, инструментальных концертов и песен; член Ордена заслуг, рыцарь Великого Креста, в 1924 г. назначен Мастером королевской музыки.
Загар у обоих был ровный и натуральный, не в пример нашим местным, напоминавшим потных лобстеров; фигуры, несмотря на возраст, подтянутые и спортивные. Волосы у мужчины были седые, но блестящие, прическа безупречно аккуратная, хотя напоминавшая немного стиль семидесятых — парней из «Аббы», например. Женщина была очень светлой, до белизны, блондинкой, лицо, с легкими складками у рта, носило отпечаток строгости. Если бы не эти складки, она сошла бы, с учетом возраста, за красавицу. Как уже было упомянуто, муж все время пытался вовлечь ее в разговор.
— Конечно, моей жене очень нравится Элгар, и ей было бы любопытно посетить дом, где он родился.
Молчание. Или:
— Должен признаться, я не большой любитель Парижа. Предпочитаю Лондон. Вот Соня, та любит Париж.
Ни слова.
Каждый раз, произнося что-то в этом духе, мужчина поворачивался в угол к жене, и Мэгги волей-неволей тоже приходилось переводить туда взгляд, но жена не поднимала глаз от книги. Мужчину это особенно не смущало, он продолжал весело болтать. Наконец он снова раскинул руки и произнес:
— Простите, я удалюсь ненадолго — полюбоваться этим великолепным пейзажем!
Он вышел и стал прогуливаться по террасе у нас на виду. Потом он скрылся. Жена все так же сидела в уголке и читала путеводитель, и Мэгги, выждав время, подошла к столику и начала убирать. Женщина не обращала на нее ровно никакого внимания, но тут моя сестра взяла со стола тарелку, на которой оставался крохотный огрызок булочки. Внезапно захлопнув книгу, посетительница произнесла гораздо громче, чем требовалось:
— Я еще не закончила!
Мэгги извинилась и оставила ее наедине с огрызком, к которому, как я заметил, женщина не притрагивалась. Проходя мимо, Мэгги бросила на меня взгляд, и я в ответ пожал плечами. Немного погодя сестра очень вежливо осведомилась у женщины, не желает ли та чего-нибудь еще.
— Нет. Ничего не нужно.
По тону женщины я понял, что ее лучше оставить в покое, но Мэгги руководствовалась своими привычками. С видом искренней заинтересованности она спросила:
— Вам все понравилось?
Секунд пять-шесть женщина читала, словно ничего не слыша. Потом снова положила книгу и пристально уставилась на мою сестру.
— Раз уж вы спрашиваете, я отвечу. Еда была вполне сносная. Лучше, чем во всех этих ужасных местных забегаловках. Но притом нам пришлось ждать тридцать пять минут, чтобы получить какой-то сэндвич и салат. Тридцать пять минут.
Только тут я понял, что женщина кипит от ярости. Не той ярости, которая мигом вскипает и мигом же остывает. Нет же, эта женщина находилась на точке кипения уже давно. Ее гнев был того сорта, что напоминает зубную боль: свербит и свербит, крайности не достигает, и выхода ей не видно. Мэгги, с ее ровным характером, эти симптомы были незнакомы, и она, вероятно, подумала, что жалоба основана хоть на каком-то реальном поводе. Потому она извинилась и начала оправдываться:
— Видите ли, при таком наплыве посетителей…
— Но ведь подобное случается каждый день? Разве нет? Каждый день летом в хорошую погоду сюда валом валит народ? Так? Тогда почему бы к этому не подготовиться? Самое обычное обстоятельство — и застает вас врасплох. Вы это мне хотели сказать?
Женщина смотрела на сестру, но когда я вышел из-за прилавка и остановился подле Мэгги, перевела взгляд на меня. Может, у меня было такое выражение лица, но я увидел, что она распалилась еще больше. Обернувшись и обнаружив, что я рядом, Мэгги принялась тихонечко меня отталкивать, но я не отступал и по-прежнему глядел женщине в глаза. Она должна была знать, что у Мэгги имеется поддержка. Бог знает, до чего бы мы дошли, но тут вернулся супруг женщины.