Non Cursum Perficio
Шрифт:
– Мне бы твою веру, – почти беззвучно шепнул я, щелчком ногтя открывая это своё одно непрочитанное сообщение. «Sedar ne hodi za dveri tam do 7 utra net lamp sovsem Nord» – одной фразой без каких-либо знаков препинания было написано на безразличном голубом льду экрана.
Ну просто чума! Родное дыхание Антинельской шизы!
Ладно, сходить с ума, так толпой и с песнями:
– Э… Шэгги, можно тебе один вопросик… нестандартный? А то знаешь, надоело мне всё узнавать посредством собственной задницы…
– Девчонки идут, – не отрываясь от священнодействия над кастрюлей, отозвался Шэгги.
– Спрашивайте, господин Седар.
– Скажи, нет ли у вас где-нибудь поблизости дверей, за которыми до семи утра совсем нет ламп? – осторожненько, словно ступая по прогнившим доскам мостика над Скаганнакской бездной, спросил я. Шэгги выудил из кастрюли пельмень, вдумчиво его обнюхал и выключил газ. Я продолжал выжидательно таращиться.
– Я почему молчу, – со вздохом заговорил, наконец, Шэгги, – не хочу что-нибудь брякнуть, а потом выглядеть глупо и краснеть пятнами, потому что с такими вопросами нужно обращаться к Смайлику. Он лучше всех такие вещи понимает. Не то, что мы с девчонками. Всё-таки у него происхождение сказывается, и ещё у Анияки сказывалось, но её эти дети никельщиков, с которыми она вечно якшается, испортили. Она теперь тоже во всякую дурь верит без оглядки.
– Ну а так абстрактно, в принципе, ответь: да или нет? – не отлипал я.
– Да, – кивнул Шэгги и тут же быстро добавил, – но всё равно, точно знает только Смайлик!!
Тут в кухню впорхнули хихикающие о чём-то своём Анияка и Тин-Тин, и в свете готовых пельменей и чая с гигантским пряником загадка странной sms утеряла своё значение.
После пиршества, состоявшего из овощного рагу с пельменями и гречкой, яблок и чая со сластями, я наелся, как удав, и впал в рефлексию. Сидел в уголке, словно Будда на лотосе, и с сытым умиротворением наблюдал, как Анияка подкидывает полешки в буржуйку. Кастрюлю милые детишки закинули в рукомойник со словами «Кому надо готовить, пусть сам её моет», потом сполоснули тарелки и сунули их в сушилку.
– Кому-то нужно будет встать ночью, подтопить, – озабоченно сказала Анияка, сидя у печки на корточках. – Наверное, я этим и займусь.
– Ночью Смайлик приедет, полезет жрать и заодно дровишек подкинет, – подала голос Тин-Тин, сгребавшая со стола яблочные огрызки. – Надо только пояснительный плакат для него нарисовать. Записки он обычно не замечает, а плакат должен, это факт.
– Ладно, я нарисую, а ты иди господина Седара на ночь устрой, – Шэгги махнул на меня шумовкой. – Глянь, он же спит с открытыми глазами!
– Пойдёмте, Сао, – тряхнула тёмными кудряшками Тин-Тин. Очень неохота мне было отрывать недвижимость от стула и уходить со светлой натопленной кухни в переплетения коридоров, но перспектива столкнуться ночью с неведомым голодным Смайликом тоже как-то не грела…
Чётко ощущая место ушиба всей спиной о газон, я вслед за Тин-Тин двинулся вглубь здания меж островками слабого света от единичных лампочек. В коридоре пахло мокрыми тряпками, нашими пельменями и засорившейся века назад канализацией.
– Можете не разуваться, – Тин-Тин открыла выкрашенную жуткой синей краской дверь с номером 238. – Если хотите умыться, я вам покажу, где у нас душ.
– Дда, не хочу показаться чересчур гламурным, но после валяния по мокрой земле мне бы очень хотелось вымыть голову…
– Щас, погодите, – Тин-Тин скрылась в одной из двух комнат, что-то шумно там уронила, чертыхнулась шёпотом и появилась с полотенцем и большой розовой простынёй. – Извините, халата у меня на вас нету, и даже не знаю, у кого можно взять попользоваться…
– Ничего-ничего, – бодро утешил я, с неким первобытным ужасом косясь на простыночку.
– В моём положении грех жаловаться и на это…
Тин-Тин серьёзно кивнула и, пройдя через квадратный тамбур, вывела меня на лестницу.
По памяти больно резанул стылый голубоватый свет галогеновых ламп над провалами заплаканных окон, и я невольно поёжился. Скользнул взглядом по сторонам: закрытые двустворчатые двери, поражающие воображение своим салатовым цветом, вход на какую-то заброшенную тёмную кухню, и собственно душ. Обитая последние семь лет в квартирке с мечтой идиота – розовой джакузи – я счастливо подзабыл, как выглядит умывальня в общежитии. Сейчас расползающаяся под ногами кафельная плитка, ржавые насквозь трубы и запах гнили живо напомнили мне те годы далёкие, годы чудесные, когда милый и наивный Седар приехал покорять Антинель своей нулевицкой гениальностью…
– Можешь меня не ждать, обратную дорогу в комнату я способен найти сам, – вынырнув из воспоминаний, сказал я Тин-Тин.
– Хорошо, тогда я не буду выключать по дороге свет, – кивнула девочка. Я заметил, что после нашего похода в магазин Тин-Тин замкнулась в себе и серьезно над чем-то размышляет. Немного помолчав, она убрала прядку за ухо и добавила, – и ещё кое-что. Когда вы пойдёте в комнату, что бы вы ни услышали, Сао, не оборачивайтесь. Видите, здесь уже галогенки? Они, конечно, наши, без озона. Но тем не менее, там за стенкой – второй подъезд здания. Так что ни в коем случае не оборачивайтесь. Вы обещаете мне?
– Э… да, – я кивнул. В этом Никеле я даже не собирался, даже в мыслях у меня не было отмахнуться от советов Тин-Тин, Анияки и Шэгги.
Даже если ты дипломированный физик-нулевик, проживший (выживший) в Антинеле целых десять лет, это не значит, что ты умнее всех и во всём способен разобраться самостоятельно.
Тин-Тин тоже кивнула и ушла наискосок через полутёмный холл – под высоким потолком металось эхо от стука каблуков по дощатому полу.
Закрыв дверь на монументальную щеколду, наводящую на мысли о святой Инквизиции, я покидал одежду на хромоногий табурет, пустил воду и с некоторым брезгливым содроганием полез под душ, стараясь не касаться кафельных стенок кабинки. Найденная там же мыльница с аморфным белёсым куском внутри была отвергнута мною с презрением. Ероша густые волосы и обоняя сложносочинённым аромат местной водопроводной водицы, я размышлял о том, что буду делать завтра. Ну, что позавтракаю, это очевидно. А потом у меня есть два диаметрально противоположных пути: либо позвонить в Антинель, в диспетчерскую, и попросить помощи, либо полезть исследовать второй подъезд… и сломать себе мозги… если не сгинуть без вести.
Цок… – я рассеянно прислушался и вдруг обмер, поняв, что слышу. Цок-цок-цок, – стучали чьи-то каблуки по гранитным ступенькам лестницы, по ту сторону двери. «Ты, однако, паникёр, Сао… – я нервно пустил горячую воду посильнее, пытаясь согреться от продравшего меня озноба. – Мало ли тут народа по общаге вечером ходит? Это как раз таки наоборот, очень странно, что в том крыле всего трое детей и кошка, хотя комнат там не меньше тридцати… И вообще, такая щеколда даже нашему генералу Рейнборну не по зубам, её можно только тягачом оторвать, и…»