Очерки бытия российского
Шрифт:
(Раздел 3). "Со всех ног неслась Россия в революцию, со всех ног - из гимназии домой, читать, думать, сочинять стихи, и со всех ног к настоящим бурям, которые ждут. ... Мы обе дрожали от внутреннего нетерпения при мысли о будущем, которое неслось на нас с недостаточной скоростью и силой (так мы считали), словно были мы обе два паруса, которые рвутся в море, а ветра все нет, чтобы надуть их и умчать" - вспоминала свою юность Н. Берберова. Это усугубляло запутанность общественных отношений. Бешеный бег предреволюционного времени Ортега-и-Гассет объяснял молодостью России.
В природе всё взаимосвязано и взаимно подобно. Эта особенность структуры природы легла в основу распространённого в искусстве аллегорического выражения отвлечённых понятий посредством конкретных образов. Феномен течения разных сред, будь то жидкости или газы, имеет общие основы: при малых скоростях текут они спокойно (ламинарно); при больших - вспениваются хаосом. Ламинарность - это предсказуемость. При ламинарном течении потока сознания общества время как бы останавливается - в любой точке пространства и времени состояния среды мало отличимы. При турбулентном развитии событий радиус предсказуемости чрезвычайно мал.
Физика гласит: чем выше плотность среды и жестче стесняющие течение формы (меньше диаметр трубы, меньше зазор между поверхностями), тем стабильнее течение вязких сред. Плотность среды определяется силами взаимного притяжения её структурных элементов (атомов, молекул). Подобное можно подметить и в феноменологии динамики исторических потоков: чем сильнее внутренние связи людей, чем сильнее проявляется их единство, тем больше свобод им предоставляется, не жертвуя стабильностью состояния общества.
Нарастание деструктивности потока сознания ускоряет деструктивные процессы в обществе, тем самым турбулизируя его состояние, при котором возможности каждого стать инквизитором ради собственной пользы возрастают. "Быстрота нужна только убегающему или преследующему. Она тянет человека к тому, что называют преступлением". (В. Шкловский). "Все мы чувствовали себя ворами" - иным образом сформулировал эту мысль Пришвин в 1920 году. Так, все советские люди вольно либо невольно вот уже около ста лет оказались втянутыми в то, что называют преступлением. "Мы, конечно, находимся во власти преступников, но указать на них, сказать: "Вот тот, кто виноват!" - мы не можем, тайно чувствуя, что все мы виноваты, и потому бессильны, потому мы в плену". Бурные воды несут
обреченность, самозабвенье,
cамоубийство, саморожденье.
М. Петровых.
Прав Ф. Кафка, утверждая: - "у людей есть только один главный грех: нетерпение. Из-за нетерпения изгнаны, из-за нетерпения не возвращаются".
Дух предреволюционного времени передала Ахматова в "Поэме без героя":
В черном небе звезды не видно,
Гибель где-то здесь очевидно,
Но беспечна, пряна, бесстыдна
Маскарадная болтовня.
То было смешение старого и нового. Люди теряли понимание самих себя. Жизнь представлялась как маскарад. С одной стороны фантастический успех на Западе русской культуры. Имя Шаляпина не сходило с уст парижан. Дягилев, Стравинский, Павлова, Гончарова, Судейкин, Комиссаржевская возбуждали гордость за русскую культуру. С другой - "Горячее поле" - место городской свалки, где шёл пар от тления и где обитали бездомные и бродяги. То было время "беспечного поколения", - так определила это А. Демидова. То было время пира во время чумы.
До смешного близка развязка;
Из - за ширмы петрушкина маска,
Вкруг костров кучерская пляска,
Над дворцом чёрно-желтый стяг ...
Все уже на местах, как надо;
Пятым актом из Летнего сада
Веет ....
Призрак цусимского ада.
Тут же пьяный поёт моряк.
А. Ахматова.
История подходит к трагической развязке. В трагедии пятый акт - это конец. Ахматова подводит свой рассказ к пику исторических свершений, когда судьба одного человека ничего не значит, когда простые людские судьбы сметает историческая необходимость, когда, как у Достоевского, "времени больше не будет". Задолго до этого, в 1915 году, предчувствуя трагизм развивающихся событий,Ахматова написала:
Так молюсь за твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над тёмной Россией
Стала облаком в славе лучей...
Позже она написала:
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.
(Раздел 4). В "Поэме без героя" одной из стержневых нитей её потока чувств является линия Ольги Глебовой -Судейкиной, которая являлась одним из обобщающих образов духа Серебряного века, ярким и красочным фейерверком творческих сил русского народа. А. Лурье, любивший эту женщину, восхищавшийся ею как артисткой, нашёл точные слова: "Ольга Афанасьевна была одной из самых талантливых натур, когда-либо встреченных мною. Только в России мог оказаться такой феномен органического таланта; стоило Ольге Афанасьевне, как истинной фее, прикоснуться к чему-либо, как сразу начиналась магия, - настоящая магия людей, магия чувств и магия вещей, - вещи как бы зажигались её внутренним огнем. Как фея, Ольга Афанасьевна имела ключи от волшебных миров, и ключи эти открывали невиданное и неслыханное; всё вокруг неё сверкало живым огнём искусства". К. Чуковский писал, что она была "живым воплощением своей отчаянной и пряной эпохи". Хотя Глебова-Судейкина не писала стихи, как Цветаева, не танцевала, как Павлова, не играла на сцене, как Комиссаржевская, не мастерила кукол как Гончарова, она отражалась во всех зеркалах творчества Серебряного века. Её радость молодости не смог загасить трагизм раскола в судьбах героев поэмы, которые они вынуждены были пронести сквозь свою жизнь. "Поэма без героя" написана не о героях, а о потоках жизни эпохи, творившей героев." Начало XX века - эпоха, пронизанная молодостью. Ей присуща и молодая непосредственность, и молодая прямолинейность, и молодая энергия. В подобные эпохи искусство и жизнь сливаются воедино, не разрушая непосредственности чувств и искренности мысли. "Только представляя себе человека той поры, мы можем понять это искусство, и, одновременно, только в зеркалах искусства мы находим подлинное лицо человека той поры,-" писал Ю. Лотман, который в своих "Беседах о русской культуре" уделил много внимания роли русских женщин в формировании менталитета русской интеллигенции XVIII - XIX веков. Среди них не было больших поэтов, художников. Они творили благотворную почву для всходов эстетики Серебряного века.
В то же время назревал новый поток сознания, обобщающим откликом которого можно признать другую женщину - Лилю Брик. Хотя она приобрела популярность лишь как любимая женщина Маяковского, но вместе с тем, была она довольно чётким зеркалом, в котором отображалась надвигающаяся новая русская эпоха. Обе эти женщины представляли два противоположно направленных духовных потока: один - от себя в окружающий мир, неся бескорыстно радость; другой - к себе, корыстно делясь своей радостью с окружающими. С приходом к власти большевиков первый поток сознания, олицетворяемый образом Глебовой-Судейкиной, стал быстро угасать, второй, который здесь мы связали с Брик, стал столь же быстро распространяться. Обе эти женщины были лишь зеркалами той эпохи.
"Почти все персонажи романа "Идиот" совиноваты в убийстве Настасьи Филипповны и в разрывании на части мышкинской души. Это не юридическая вина, но нравственная и духовная. Все мы создаем духовную и нравственную атмосферу, в которой кто-то хватается за топор" (Г. Померанц). Подобную мысль высказал популярный в США историк и философ J. Campbell (1904-1987) [26]: -"Всё развивается во взаимосвязи со всем, и мы не можем кого-либо винить в свершившемся". Все виноваты во всём! "Поэма без героя" Ахматовой пронизана ритмами личной вины её автора за свершившееся в России.
Не сердись на меня, Голубка,
Что коснулась я этого кубка:
Не тебя, а себя казню. ...
Ну, а как же могло случиться,
Что во всём виновата я? ...
Оправдаться ... но как , друзья?
"Себя казню - я думаю, это не собственная вина Ахматовой, а её двойника, её лирического героя, скорее даже вина её беспечного поколения, жившего так беспечно в предгрозовые годы, и не услышавшего грохота приближающейся катастрофы, и не попытавшего её отвратить. Автор здесь и судья, и подсудимый", -написала Демидова. Начало XX века было временем беспечного торжества юности русского духа. Подобные чувства испытывал М. Пруст, наблюдая события в Европе. "Обычно люди думают лишь о собственных удовольствиях, им и в голову не приходит, что стоит лишь исчезнуть ослабляющим и сдерживающим факторам, скорость размножения инфузорий достигнет максимума, то есть за несколько дней произойдет скачок на несколько миллионов миль, и из кубического миллиметра получится масса в миллион раз больше солнца, но при этом будет разрушен весь кислород, все субстанции, необходимые нам для жизни". Он оказался прав: необходимые для жизни субстанции и кислород были разрушены: Европа погрузилась в самоубийственные войны. Как бы то ни было, Ахматова была соучастником происшедшего. Полагаю, что она глубоко сопереживала происходящему, наречённому бегом времени: