Одиночество Мередит
Шрифт:
— Спасибо, конечно, Селеста, но мне так не кажется.
— Мередит, ты умная женщина, но о некоторых вещах не имеешь ни малейшего представления.
— Возможно, ты права.
— Ну так что, давай? Окунемся в мир знакомств?
— Боюсь, я не готова.
— Когда у тебя последний раз были отношения?
— Ну… довольно давно. Я просто уже старая и привыкла к своей жизни.
Она какое-то время молчала и только смотрела на меня.
— Вовсе нет.
— И к тому же я домоседка. Никогда никуда не хожу. — Это самое
— Ну, может, стоит начать.
— Может, и стоит, — признала я.
— Как его звали? Твоего последнего парня.
— Гэвин. — Я резко встала. — Принесу нам что-нибудь выпить.
Когда я вернулась, она смотрела в свой телефон.
— Я нашла отличное приложение. Очень удобное, и месяц бесплатно! Давай, Мер, хотя бы просто повеселимся. Сравним самые неудачные фразы в чате.
— Я лучше буду тебе помогать. Посмотрим, существует ли твой прекрасный принц.
— Принца точно не существует. Мне просто нужен достойный парень.
В течение следующих двух часов мы составляли идеальные и реальные списки пожеланий: добрый, высокий, независимый, любит кошек (я); с хорошим чувством юмора, верный, спокойный, хочет детей (Селеста). Мы изучили несколько приложений и сузили их список до двух, затем загрузили фотографию профиля Селесты — я сделала снимок, на нем она смеялась, получилось очень естественно. Мне не нужна была фотография профиля, но она все же настояла.
Селеста заставила меня переодеться в красивую блузку и встать у стены в гостиной. Поначалу я чувствовала себя глупо, но потом она рассказала анекдот и перепутала концовку. Я рассмеялась, и ей удалось сделать фото: я выглядела на нем как нормальная веселая сорокалетняя женщина, которая, возможно, живет не самой лучшей жизнью, но все-таки очень старается.
2014
Он был красив даже во сне. Даже с открытым ртом и слюной на подбородке. Он был красивым и очень, очень хорошим, добрым и терпеливым, с ним вообще не было никаких проблем.
Но мне пришлось с ним расстаться. Я объявила ему об этом ночью, пока он не поднялся с постели, такой хороший и красивый, пока не приготовил мне завтрак и пока я не передумала.
— Гэвин. — Я включила лампу у кровати и потрясла его за плечо.
Он закряхтел и перевернулся на другой бок.
— Прости.
— Что?
— Прости. Я храпел?
— Нет, ты не храпел. Мне надо с тобой поговорить.
Он снова повернулся ко мне и прищурил заспанные глаза:
— Что случилось? Который час? С тобой все в порядке?
— Да. Ну… вроде того. Не совсем.
— Что происходит, Мередит?
Он приподнялся, подложив подушку под голову.
— Мне нужно тебе кое-что сказать.
Он зевнул:
— Прости. Вымотался. Я тебя слушаю.
Меня замутило. Он смотрел на меня, ожидая, что я заговорю.
Я прижала
— Мередит, что случилось?
Он был спокойным человеком. Не выходил из себя, когда водитель впереди резко тормозил или поворачивал без предупреждения, когда в кинотеатре у кого-то звонил телефон.
— Ничего, извини. Забудь.
— Нет уж, говори.
Я отвернулась и уставилась на свет, пока не заболели глаза.
— Мередит, я знаю, что ты закрытый человек.
— Да уж, это факт.
Я вновь повернула к нему голову. Мы смотрели друг на друга, и наша кровать казалась шире, чем обычно. Он хотел обнять меня, я поняла это и отодвинулась. Всего на дюйм, но он заметил и вздохнул:
— Ты неприступна, как вал Адриана.
— А ты сильный парень. Наверняка смог бы через него перелезть.
Моя попытка обратить все в шутку провалилась.
— Дело не в этом. Ты не хочешь, чтобы я даже попытался.
Я на секунду задумалась.
— Наверное, ты прав. Но дело не в тебе. Звучит банально, я понимаю. Но дело не в тебе, а во мне. Это правда. Я вообще считаю, что ты идеален.
— Это из-за твоей мамы?
— Отчасти.
Он медленно потянулся через кровать, сжал мою руку.
— Прости, Гэвин.
— Не извиняйся. Тебе не за что извиняться. Я хочу помочь. Что мне сделать, чтобы помочь?
— Уйти, — сказала я тихо, но это не смягчило удар.
Он посмотрел на меня так, будто я только что призналась, что убила щенка.
— Ты хочешь, чтобы я ушел сейчас? — Он пошарил по краю кровати в поисках телефона. — В… в половине второго ночи? Ты серьезно? — Нежность в его глазах сменилась растерянностью.
— Прости. Просто… мне тяжелее, когда ты здесь.
— Не подозревал, что я такая обуза.
Он отпустил мою руку, и я поняла, что он больше никогда меня не коснется.
Я наблюдала, как он одевается, сердитый и одновременно смущенный.
«Ты не можешь быть обузой, — думала я. — Просто мне легче одной». Но я не решилась произнести это вслух, признать, что всего лишь отличаюсь от других.
— Что ж… позволь мне прояснить ситуацию. — Он отвернулся и сел на край кровати, чтобы натянуть носки. — Ты хочешь, чтобы я ушел, потому что так когда-то поступил твой отец, а твоя мать считает, что это твоя вина?
Он сделал мне больно, и я это заслужила. Это была лишь малая часть правды, но большего я не могла ему предложить.
— Можно сказать и так, — согласилась я, глядя ему в затылок.
У него были мягкие, волнистые волосы — он уже несколько недель твердил, что пора подстричься. Они завивались на концах, как у ребенка.
— Ты не захочешь, чтобы я вернулся?
Я покачала головой.
— Никогда?
— Вряд ли, — прошептала я.
— Мередит, я не понимаю.
— Я тоже.