Огонь с небес
Шрифт:
Где он?
Если бы позицию выбирал он — он бы сел на третьем, у самого перехода, прикрывшись колонной. Ближе и проще всего — если пытаться занять другую позицию — мало ли что может быть. Заметят и врежут — даже свои…
Выдохнул. Встал на колено — тут защита низкая, как раз по колено, выше должны были быть хромированные поручни, которых давно нет. И открыл огонь по тому месту, о котором знал сам — огрызнулся на весь магазин. Заметил, как исчезло из прицела что-то, что по цвету чуть отличалось от темноты — снайпер был то ли ранен, то ли убит. И сам упал, уходя от ответного огня, может быть, раненый.
А может быть и нет.
Перебросил гранату через перила. Она взорвалась. Ублюдки уже успели проникнуть на лестницы, это точно. Им осталось немного — подняться и атаковать со всех направлений…
Справа снова застучал «РПД». Камиль… живой чертяка.
Лежа на спине, Аскер достал телефон, нажал на кнопку. И, к его удивлению, — телефон отозвался гудком соединения.
Твою мать…
— На приеме… — знакомый голос Араба, — ты какого х… отрубил связь, сукин ты сын?!
— Времени нет! — заорал Аскер. — Слушайте! Мы на старом заводе, по дороге на Хатаму! На урановых отвалах! Ведем бой с превосходящим противником, в полном окружении! Но мы не сдадимся! Слышите нас? Мы не сдадимся!
Ну, вот и все. Теперь… только осталось вытащить женщину из ловушки… из помещения, путь к которому преграждает огонь крупнокалиберного пулемета. Собраться в одном месте. И огрызаться, пока не придет помощь. А она обязательно придет. Зуб даю, придет…
Ноющий вой турбин давил на уши, огромный вертолет «Сикорского» в сопровождении двух ударных вертолетов заходил на посадку, к ним летели красные светляки трассеров. В ответ то и дело огрызались скорострельные бортовые пулеметы, то и дело направляя к земле ливень пуль, отмеченный алыми, пульсирующими струями трассеров. Это был не Кандагар, не Хост, не Зона Племен, не Эльбрус. Это была русская земля, русская земля образца две тысячи семнадцатого года от Рождества Христова…
— Гранит главный, посадочная площадка в безопасности, посадочная площадка в безопасности. Посадка возможна.
— Гранит главный, я ноль пятьдесят третий, наблюдаю дым, повторяю — наблюдаю дым…
— Всем колесницам работать по обозначенным целям, работать по обозначенным целям. Как поняли?
— Гранит, я ноль пятьдесят третий, колесницы приступают к работе. Наблюдаю бронетехнику, пытается скрыться. Прошу разрешение на применение противотанковых.
— Гранит — всем, применение противотанковых подтверждаю, повторяю — применение противотанковых подтверждаю. Приказываю обеспечить периметр, уничтожить пытающегося скрыться и оказывающего сопротивление противника с применением любых средств…
Первые залпы НУРСов, обозначающие свой путь серым дымом, ушли к земле, разорвавшись там кострами разрывов…
Один из ублюдков рискнул — попытался проскочить под огнем, выиграть пару метров, приблизиться на гарантированный бросок гранаты. Камиль срезал его — и он упал посредине коридора.
Только сейчас стало понятно, что силы боевиков не беспредельны, что они кончаются. Они заняли только одну лестницу, на вторую сил не хватило. Заняли позиции на третьем и пятом этажах, но у них не хватило либо сил, чтобы переместить позицию крупнокалиберного, либо кончились патроны. Они уже отдали не менее двадцати своих почти ни за что, и теперь — осторожно, медленно сжимали кольцо, в основном рассчитывая либо поймать на ошибке, либо — что у спецназовцев тупо кончатся патроны.
Аскер уже не помнил, сколько человек ему сегодня удалось убить. Но знал одно — много. Очень много…
— Аллах акбар, ублюдки! — заорал он. — Идите все сюда! Нам нет сегодня смерти! Мы бессмертны! Аллах акбар!
Пули выбили новые кратеры в бетонных стенах — только они и позволяли пока сопротивляться.
— Аллах акбар!
Надо ползти. Снова ползти, снова подставляться под пули. Снова ставить свою судьбу на кон, в который уже раз играть в русскую рулетку. Сегодня он выжил не потому, что лучше и опытней остальных. Просто так получилось.
Камиль, лежа, держал под прицелом проход. Он перевязался, как мог, и принял лекарство, поднимавшее даже мертвых. Теперь он будет драться, пока пуля не снесет голову…
— Нормально, братишка… — сказал Аскер, чтобы его подбодрить, и заорал, — нормально, да?!
Новые пули ударили по бетону, выкрошив его до того, что стали видны стальные прутья. По ним били со всех стволов, уже не решаясь подойти. Могли бы применить и гранатомет, но в замкнутом пространстве пострадали бы сами.
— Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — Пророк Его?! Слышали, уроды!
На улице громыхнуло — и он, не раз это слышавший, опознал разрывы вертолетных НУРСов.
— Вот и смерть пришла! — заорал он. — И не нам, а вам! Аллах акбар!
Почему-то он, сибирский паренек, сирота, победу в самой безвыходной ситуации связал с именем Аллаха…
— Гранит главный, это ноль пятьдесят первый. Пятьдесят третий докладывает — в районе видны следы ожесточенного боя, только на открытой местности — до полтинника двухсотых, повторяю, до полтинника двухсотых, только на внешнем периметре. Противник подавлен, сопротивление не оказывает, огневых точек не видно. Гранит главный, прошу разрешение на посадку основного борта, прием…
— Гранит главный — ноль пятьдесят первому, решайте по обстоятельствам.
— Гранит главный, вас понял, идем на посадку.
— Гранит главный, это ноль пятьдесят третий, наблюдаю группу противника, у северного угла главного здания, похоже, пытаются скрыться, ищут транспорт.
— Ноль пятьдесят третий, необходимо ликвидировать все угрозы, повторяю — ликвидировать все угрозы.
— Гранит главный, вас понял, захожу на цель…
Вертолеты были уже отчетливо слышны, они кружились над зданием, время от времени нанося ракетные удары и стреляя из пушек. Кто-то был уже и внизу, обостренным, несмотря на контузию, слухом Аскер слышал движение на лестнице. Вопрос был в том, кто там, на лестнице: свои — или тот хорошо говорящий по-русски бородач?