Она уходит по-английски
Шрифт:
Из вопросов уже скопилась длинная очередь за ответами в голове.
Вода текла тонкой струйкой из крана. Валера стоял возле умывальника и несуетливо сбривал свои усы зачем-то. Потом намочил свою расческу и зачесал волосы на затылок. Побрызгал лицо дешевой туалетной водой, закрыл кран и вышел в коридор, даже не взглянув на меня.
Пока я наблюдал за его водными процедурами, что-то свербило у меня в мозгу, как будто далекий маяк в шторм подавал свой сигнал кораблю. Какой-то червь сомнения ползал в мозгу, по норам памяти.
Было ощущение, что этого Валеру я где-то
Пока размышлял, вернулся мой сосед в сопровождении женщины в черном пальто и в коричневом шерстяном платье под ним. Что-то непонятное творилось с моей головой, уже в третий раз поступил сигнал: тут что-то не так.
С плеча у нее свисала плетеная светлая коса до самой груди. В руках она держала увесистую коричневую сумку. На вид - не больше сорока лет. Время, конечно, поставило свою печать в виде кучи мимических морщин и мешков под глазами, но она все равно была привлекательной женщиной, тем более в таком месте.
– Здравствуйте, - обращаясь ко мне, сказала она.
Валера сел на свою скрипучую кровать.
– Здравствуйте, - сказал я, пытаясь вспомнить, где же видел эту женщину.
Она склонилась к Валере, поцеловала и сразу же вытерла пальцем свою помаду на его губах. Видимо, эта женщина была первой, кто в этом подвале вообще куда-то спешил. Это было видно по тому, как она теребила в руках свою косу, поглядывая то на меня, то на Валеру.
Я все понял и вышел в коридор, чтобы не мешать. Сидя в будке и листая журнал с пожелтевшими страницами, в котором, кроме записей о расходовании обезболивающих ничего интересного не нашлось, мне вспомнился один давний разговор с Катей в машине по пути в торговый центр:
– Милый, если с тобой что-нибудь случится, я этого не переживу. Я жить, наверное, даже не смогу без тебя. Честно. Я так никого и никогда еще не любила, как тебя.
– Так уж прямо не сможешь жить?
– с улыбкой спросил я.
– А как же твой дневник с записями покоренных мужских сердец, где мой порядковый номер девятнадцать? Ты же после них смогла жить.
– Никого-никого, милый, точно тебе говорю, не любила я так, как тебя. Ты будешь последний в этом списке, обещаю тебе.
– Давай мы этот дневник вообще в мангале сожжем на даче? Зачем он теперь тебе?
– Нет, дорогой, это все-таки память, я его вела с четырнадцати лет. Ты мне не веришь? Не доверяешь, что ли, мне?
– Верю, почему нетто сразу.
– Ты меня совсем не любишь...
– Люблю, Кать, и что бы ни случилось в будущем, всегда буду рядом.
– Обещаешь?
– Обещаю, любимая, - ответил я, поцеловав в губы.
– Мы вообще поедем сегодня или нет? Чего мы тащимся за этим драндулетом?
– Куда нам в субботу, Кать, спешить?
– Туда спешить, мне сегодня еще на склад ехать.
– Сегодня?!
– Да сегодня. Мы с девочками будем новый материал получать, а потом в кафе поедим.
– И почему я все время об этом последний узнаю? Мы же хотели сегодня провести вечер за просмотром фильма в кровати?
– В другой раз. На дорогу смотри лучше, а не на мою грудь.
Вернувшись назад, я застал женщину, поправлявшей платье, а Валеру, сидящего в семейных трусах.
– Не самое удачное место, конечно, для романтики, - подумал я, садясь на скрипучую кровать.
Как и дочь Валеры, женщина принесла в лотке домашней еды и со мной вновь поделились. А вообще было странно, что весь день никто нас даже не покормил. Что бы я ел, если бы не Валера и его женщины?
Я ковырнул вилкой картофельную запеканку и почувствовал себя, словно страус, воткнувший шею в песок с открытым ртом.
– Лекарства вкус отбили, - подумал я.
Женщина посмотрела на часы и стала поспешно собираться домой.
– Валер, мне пора бежать. С ребенком дома Егор, но я все же поеду. От него толку мало. Не просыхает последнее время.
– Конечно, езжай, дорогая, а насчет аптеки мы решим, как выйду отсюда. У меня есть пару знакомых, которые нам помогут с арендой помещения и со всеми разрешениями. Не переживай, доверься мне.
Она поцеловала Валеру в губы и опять вытерла их своим пальцем от красной помады.
– До свидания, Максим, - сказал она, остановившись в проходе.
– Выздоравливайте.
– До свидания, - ответил я, так и не вспомнив, где ее видел.
Женщина скрылась за дверью, и лишь было слышно отдаляющееся цоканье ее каблуков.
– Прекрасная женщина, -кивая головой, сказал Валера.
– Просто огонь сейчас. Самый сок. Ты не поверишь, но когда ее встретил в одной забегаловке, она сидела с полупьяными отрешенными, ненакрашенными глазами, в какой-то жуткого вида черной кофте, медленно потягивавшую виски с колой через трубочку. Было жалко на нее смотреть. Я заказал еще выпивки, закусить там немного и подсел к ней за столик. Она на меня посмотрела, совершенно не удивившись, а потом завела речь минут на сорок не меньше:
"Будущий муж работал в автосалоне предпродажным мойщиком машин, куда я пришла покупать новый автомобиль. В общем, слово за слово, познакомилась. Годы подпирали, на работе были одни кобели, а хотелось уже семью и детей. К тому времени я имела все, что может пожелать женщина, кроме семьи. Будущий муж много шутил, вот и приглянулся. Расписались без свадьбы. Все эти пышности мне уже были ни к чему. Он переехал в мой загородный дом, бросив работу мойщика. С трудом, но забеременела от него. Рожать поехала в Израиль по совету подруги.
Сын родился тяжелобольным. Какое-то редкое заболевание, аутоиммунное, сказавшееся на работе сердца. Объездила все ведущие мировые клиники. Платила огромные деньги врачам, но безрезультатно. Подлечить-то, конечно, подлечили, но не вылечили до конца. Ребенку требовался постоянный уход, дорогие лекарства. Карьера пошла медленно под откос. Не хватало времени даже посещать собрания, чего говорить о новых проектах. Пришлось уйти по собственному желанию, чтобы было больше времени на ребенка и устроиться работать по специальности провизором в аптеку недалеко от дома, где, правда, вскоре стала директором.