Осада
Шрифт:
– Трудное время, - сказал он, не желая спорить, - надо потерпеть.
– А мало мы терпели!
– тут же вскинулась Нюрка.
– Мы-то, бабы, одни и терпим - вы, что ли, жеребцы кормленные.
– Давно уж замечаю, - сказал он, косясь на нее, - больше всех кричит не тот, кому на самом деле плохо, а тот, кто как раз лучше живет.
– Это ты про кого?
– Нюрка, выставив грудь, повернулась к нему.
– Про меня, что ли?
– Почему про тебя?
– пробормотал он, слегка смущенный.
– Я те дам на честных женщин наговаривать!
– в голос закричала Нюрка.
– Вот ребятам скажу, они те холку намнут, дубина жердявая!
– Пошли, Нюрк, пошли, - потянула ее за собой, проходя, рослая работница. А женщина в калошах шепнула, дотянувшись до уха Гуляева:
– С энтой не вяжись, парнишка, а то перо в бок получишь!
– Вер, ты эту Нюрку хорошо знаешь?
– Чего бы ее не знать, - ответила Верка, прислушиваясь к тому, что говорится за дверью, - на нашем заводе лет пять уж как работает. Ребенок у нее. Баба занозистая, но дурного от нее нету.
– Вер, - сказал Гуляев, - а как мне Панфилова повидать?
– Зачем он тебе?
– спросила Верка, недоверчиво окидывая его серыми непримиримыми глазами.
– Он при карауле тут.
– Где - тут?
– обрадовался Гуляев.
– Хоть бы и тут! Я его к тебе не потащу!
– отрезала Верка.
– Что ты нам за начальник?
– Никакой я не начальник, - сказал Гуляев, - а просто нужно мне знать все про эту Нюрку. Это не личный интерес, а дело.
– Если по делу - можно, - размышляюще пробормотала Верка, потом встала, поплясала немного, чтоб согреться, и вышла.
Вскоре она вернулась, подталкивая перед собой невысокого ловкого парня в армейской фуражке, длинном штатском пальто и обмотках. Винтовка без штыка висела у него на плече дулом книзу.
– Вот Панфилов, - коротко сообщила Верка и снова устроилась на диване.
– Гуляев, следователь милиции, - сказал Гуляев, вставая и подавая руку.
– Фу-ты ну-ты!
– сдавив руку Гуляева, засмеялся парень.
– С чего это я вдруг вам понадобился?
– Скажите, товарищ Панфилов, - Гуляев сознательно взял официальный тон, - сахар, который дала вам Власенко...
– А-а!
– покраснел парень.
– Я ж не крал его!
– Она на ваших глазах его доставала?
– Как доставала?
– Вы видели, где и как он у нее хранится?
– Видел. В мешочке таком.
– Большой мешок?
– Махонький.
– Сахару в нем много было?
– Кила три!
– Немало!
– По нонешним временам - клад.
– Откуда ж она его добыла, этот клад?
– Говорит, с прежних времен хранила.
– А вы верите?
Парень подумал, посмотрел на Гуляева, отвел глаза:
– Нюрка, она девка-то ничего, своя. Почему ж не верить?
– Скажите, а что за знакомства у нее?
– У Нюрки?
– парень рассмеялся.
– Ну, я вот - знакомство. Еще наши парняги...
– А кроме?
Парень посмотрел на Верку. Та вмешалась:
– Выкладывай, Вань. Милиция знает, зачем ей это надо. Давай, как на ячейке. Крой.
– Нюрка - она у нас лихая, - сказал Панфилов с некоторым усилием, так навроде в доску своя, но есть у ей один изъян.
– Он остановился и снова взглянул на Верку. Та тоже пристально и настороженно глядела на него.
– В общем, значит, так!
– решительно рубанул Панфилов рукой по воздуху.
– Она, понимаешь, с блатными шьется. Тут такое дело. Ребенок-то у нее, он при прошлом режиме еще сработан. Был у нас в городе Фитиль, не слыхали?
Гуляев покачал головой.
– Сперва был, как все, потом подался в Харьков, еще огольцом, а потом уж наезжал в своем шарабане. В большие люди пробился. Говорили - шпаной заправлял. Вот от него Нюрка пацана-то и нагуляла. Перед самой революцией накрыла его полиция. А потом вроде мелькал он в городе. И главно, стали к Нюрке ходить разные налетчики... И всех она принимает. Одно время перевелись они тут, а вот опять, значит, появились.
– А Фитиль?
– Про Фитиля ничего не знаю.
– Ясно, - сказал Гуляев.
– Вера, могла бы ты помочь мне в одном деле?
– Если общественное, помогу, - сказала Верка.
– Будь спокойна - не личное. А вы, товарищ?
– он посмотрел на Панфилова.
– Раз Верка с вами, я тоже.
– Мне надо, чтобы вы ввели меня к Власенко. А потом придется, возможно, провести и обыск.
Панфилов помрачнел:
– На такие дела я не гожусь. Живу рядом, шабёр. А тут - обыск...
Гуляев усмехнулся, хотел что-то сказать, но вмешалась Верка.
– А на революцию ты годишься?
– спросила она Панфилова.
– Так что, Вань, бросай дурака валять. Раз требуется, надо сделать. Как договоримся, Гуляев?
– В шесть часов я прихожу к вам на Слободскую, и мы все идем.
Было темно, когда Гуляев добрался до барака, где ждали его Костышева и Панфилов. Вокруг стояли маленькие домики, крытые дранкой. За ними чернел поросший деревьями овраг.
– Сделаем так, - решила Костышева, - мы войдем в дом, отвлечем ее. О тебе предупредим, что пришел еще один. У нас к ней дело есть. Собираемся воскресник на заводе устроить. Ходим по домам, уговариваем. Мы пока поговорим с ней, а ты во дворе пошаришь: нет ли чего подозрительного. Так?
– Попробуем, - согласился Гуляев.
Они перешли улицу. В последнем свете умиравшего дня Гуляев следил, как отделившиеся от него Верка и Панфилов подошли к Нюркиной хате и скрылись во дворе. Стараясь держаться у самых заборов, он шел за ними. Калитка открылась. Он шагнул в просторный двор и осмотрелся. В полумгле виден был тупой силуэт клуни. Он прошел по двору, обогнул поленницу, нащупал дверь, распахнул ее. В клуне пахло гнилым картофелем. Он шагнул во тьму. Так и есть: почти до самой стены лежала картошка. Такого количества картофеля хватило бы, чтобы кормить целый взвод в течение недели. Расталкивая ногами картошку, Гуляев обошел клуню от стены до стены и ничего не обнаружил. Надо было идти в дом.