От Альбиона до Ямайки
Шрифт:
Еще можно дырявить борта пустышками, тоже с относительно больших дистанций. Хотя забор из двухдюймовой доски легкий снаряд не пробивал. Зато попадал уверенно, потому что наводчик способен скомпенсировать многие неопределенности наведения своей интуицией или учесть качку палубы собственными движениями. Отец это сполна оценил. Можно напугать врагов завывающими чашами, которые, кстати, тоже нанесут повреждения, если попадут. Но очень хочется чего-нибудь фатального по воздействию. Вот не вышло у меня с бомбическими снарядами. А не попробовать ли бензинчиком разжечь пламя?..
Тут же вспомнилось про сгущенный бензин – напалм. И сгущали его, кажется, мылом. Или жиром? Или парафином? А может, и тем, чего тут нет?
Зато тут есть пара начинающих химиков, которым просто нужно доходчиво объяснить, что от них требуется. Пошел я в каменный сарай, а здесь Аптекарь с младшим Смитом фильтруют парафин. Растопленный, конечно. В подогреваемом фильтре – они уже не новички, так что мелких ошибок не делают. Опять же инициативные оба, хотя реальный авантюрист в их команде Гарри.
И уже готовая парафиновая свеча освещает происходящее. Не белая, но и не вонючая, как сальные. Цвет свечи сероватый, а пламя она дает ровное. Кулибины! И ведь знают назубок, что нефть состоит из бензина, керосина, соляра, машинного масла, парафина и пока неисследованной грязи, от которой опилки, щепки или соломенная крошка слипаются.
Глава 17. Третий учебный год
Работы в области артиллерии заняли и май, и все лето. Новую порцию нефти и стеклянных банок отец доставил из Лондона без нашего с Софочкой участия. Так же без присмотра малолеток отлили и три новых якоря. Оказывается, они и на корме бывают нужны. Если хочется сняться с мели, то якорь сразу называется «верп», а если его завозят на шлюпке в определенное место, чтобы потом подтянуть туда судно за цепь, то он мгновенно делается анкером. Еще к нему иногда привязывают поплавок, чтобы видеть, где лежит. И когда такой якорь лежит, а судно стоит, то стоит оно не как-нибудь, а «на бочке». Сонька меня просвещает в разных морских словечках, вот и натрещала. А тем временем наступил новый учебный год, и начались занятия в классе. Вернее, в классах: к нам поступил уже не крошечный – лет девяти – сын гончара из Клейдона, и поселковые мамы привели за руки троих пацанов-семилеток с нулевым уровнем грамотности. Девочкам по местным обычаям нужно не грамоте учиться, а готовиться дом соблюдать, хозяйство вести и не злить мужа. Буквы им без надобности, а считать как-нибудь научатся и без всяких там школ. Женщины здесь и сейчас существа бесправные, что мою реципиентку абсолютно не устраивает. Хорошо, что предки на ее стороне – и папа и мама на фоне подавляющего большинства окружающих выглядят людьми широких взглядов и несвоевременных убеждений. Правда, в глаза это не бросается. Консуэллка – средняя из сестер – имеет сходные представления о своей будущей судьбе. Она у младшаков и тех, кто в силу не самых развитых мозгов отстал по математике, ведет уроки в первую смену, когда мы с Сонькой и Аптекарем грызем латынь в Клейдоне. А уж после обеда во вторую смену место за кафедрой достается мне.
– Дядя Эдуард, – внезапно взвизгиваю весь такой серьезный я и бросаюсь на шею вошедшему в класс мужчине. Софочка от радости не сдержалась и проявила восторг присущим ей способом. – Ты опять все прокутил и приехал просить денег? Молодец, а то я по тебе ужасно соскучилась, – да, вот такая МЫ непосредственная. Вообще-то НАМ всего восемь лет.
– Ох ты ж и вытянулась, – абсолютно взаимно радуется незнакомый дядюшка. Брат отца, как я понял из сумбурных мыслей хозяйки нашей тушки. И наследник поместья, потому что у нынешнего хозяина сыновей нет. Учится этот наследник в Кембридже и довольно молод. Не старше мамы.
В это время на правой стороне доски идущий по индивидуальной программе Аптекарь домучивает квадратное уравнение с использованием теоремы Виетта, а на левой ее стороне соратник его по химическому цеху Гарри Смит разбирается с парой уравнений линейных. Все это исключительно целочисленные примеры, поскольку дроби ученикам известны только в общем виде.
И тут чувствую я нашей совместной с Софи макушкой, как дядина челюсть с этой самой макушкой соприкасается. Отпала, стало быть.
– Профессор Корн, – обращается дядя к племяннице, – разрешите присутствовать на занятии.
– Да, дядя, садитесь на любое свободное место, – в этот момент звучит двойной удар колокола, возвещающий о конце урока математики и начале природоведения. Ученики закрывают одни тетради и открывают другие.
– Профессор Корн, – подняв руку, обращается ко мне Билл из Дальних Вязов. – Разрешите приступить к представлению проекта вертлюга?
Во как! А раньше обращался, как к мисс Софи. Похоже, учиться у профессора ему приятней, чем у девчонки. Он дядины слова не только услышать успел, но и обдумать. Опять же студенческую мантию от профессорской не каждый отличит. Видно, что балахон университетский, да еще и шапочка квадратная. Вот как с картинки – классический грызун науки.
– Да, Уильям. Начинай, – тем временем позволяет Софочка. Парень вешает плакат на склеенных четырех писчих листах, отчего задние ряды приходят в движение – ребятам не видно. Короткая толкучка заканчивается созданием толпы, где более рослые смотрят через головы младших. Тишина, потом вопросы к содержанию рисунка, потому что не все уверенно читают чертежи. И не все их внятно выполняют.
– А почему нельзя наклонять ствол вниз? – быстрее всех разобрался Ник – старший брат Машки.
– Так масло все из цилиндра стечет и торможения не будет. Оно тогда как хрястнет и через другой борт улетит. А при горизонтали масло растекается пополам и тормозит уже достаточно для того, чтобы не хрястнуло.
– Проверяли? – возникает в моем понимании догадка. Шесть повинно опущенных голов выдают состав творческой группы, работавшей над проектом.
– Поршень выбил заднюю стенку рамы и улетел, – докладывает младший из уличенных. Маленькому меньше попадет, поэтому ему и каяться. Нынешние английские дети – великие практики, которых и розгой с младых ногтей вразумляли, и вицей. Чувство товарищества в них связано с понятием семейных ценностей и причудливо переплелось с желанием любого ребенка быть любимым и добиться желаемого. Каша, в общем, в этих головах.
– А эти шары, что по кругу катятся! Они же любую деревяшку размолотят! – встревает Том.
– Не. Мы желоб медью обошьем. Она выколачивается, если отжечь. Ну, наша, которая после выдержки в тигле.
Пока народ обсуждает детали, я с удивлением обнаруживаю еще одну ось вращения – продольную, которой оперирует второй член артиллерийского расчета. Это чтобы при качке ствол ни в одну сторону не заваливало и простенький прицел из мушки целиком оставался бы прицелом именно туда, а не куда-то в ту сторону. Вообще-то здорово придумано, без лишних наворотов. Хотя и на глазок работает эта механика, но до гироскопов нам еще много лет расти. Да и вообще названный вертлюгом пушечный станок неплох. Главное здесь то, что орудие с него снимается легко – ремонт-заменой – в бою вещь актуальная. За полчасика дебатов это признали и те, кто конкретно в данной разработке не участвовал. Осталось полчасика на новый материал про круговорот воды в природе. Про туманы, дожди, облака…
Как бы на этом на сегодня и все, но ночью будет урок астрономии, потому что погода обещает быть ясной, а отец вместе со своим ремонтируемым флейтом сидит отсюда всего в часе езды верхом. Он часто ночует дома, а на занятия его «подписала» Сонька. Часть школяров остается ночевать здесь, в хозяйском доме. Дело это добровольное, комната с нарами имеется, кормят. Опять же можно тайком пробраться в кузницу и поделать гвоздей, если подберется подходящая компания. Или в сарае арбалетом позаниматься – нынче тут мода такая – делать самострелы, придумывая собственные конструкции. Яблок с друзьями наворовать из сада… За которым ухаживали днем, но тогда яблоки в нем были невкусные. Кто-то и на рыбалку завеется, а другой лошадку разомнет в свободную минутку. У пацанов всегда найдется дело по душе. Есть книгочеи, есть любители вырезать из дерева. Или домой кто уйдет порадовать маменьку честно заработанным пенсом. Нормальное у мальчишек детство. И интересы у всех разные. Вот вижу, как огненный плевок вылетел из-за угла каменного сарая и прямиком в кучу опавших листьев, приготовленных для сожжения. Лежит себе огонек, горит. Подходят к нему две фигуры – большая и маленькая – и начинают гасить пионерским способом. Сонька затаила дыхание и, пока ее не увидели, ушла на цыпочках. Но услышать удаленное замечание мы успели. Вывод прост: Аптекарь и Гарри испытывают очередную рецептуру напалма. Этот вариант их очередной смеси погасить обычным способом не получилось.