Паблисити Эджэнт
Шрифт:
Для такого случая имелся на воротах маленький секрет, одна из деталей на-личника ворот сдвигалась в сторону и открывала небольшое отверстие, куда нужно было просунуть палец и, нащупав щеколду, сдвинуть её в сторону. Вуаля, вот я и во дворе. Знали об этом секрете, сами понимаете, не многие.
Я приблизился к дому и постучал в окошко, и практически тут же в нём об-разовалось угрюмое лицо Алевтины. Она никак не отреагировала на мои приветственные улыбку и кивок, а лишь недовольно махнул рукой в сторону дверей, мол, входи, не заперто. Со стороны это выглядело очень не привет-ливо, но я не обиделся, нет смысла обижаться
Войдя в сени, я по привычке обошёл вёдра стоящие на самом проходе и толкнул дверь в избу, хозяйка занималась чем-то у печи и на вопрос, дома ли Михалыч, лишь невнятно что-то буркнула. Я скинул ботинки и как был, в носках, прошёл в переднюю, в дому было жарко натоплено, а цветастые половики не давали теплу улетучиваться сквозь щели пола в подпол.
Ялдлыга смотрел телевизор.
– Здорово Василий.
– Протянул он руку.
– И тебе не хворать старый.
– Пожал я протянутую сухую лапу, в который раз про себя поражаясь силе этой высохшей от времени руки, ведь Борису Ми-хайловичу было далеко за семьдесят.
– Какими путями?
– Да как сказать?
– Я честно не знал, что ответить.
– Попутным ветром занесло, значит?
– Почти.
– Я почесал затылок и вздохнул.
– Тут такие вещи со мной начали происходить, что и не знаю о чём думать.
– А ты не лезь, куда не следует, глядишь всё и обойдётся. А счёт думать, ду-мать надо всегда о хорошем.
– Ещё бы знать, куда я влез. А то ведь совсем заморочили.
– А ты в церкву сходи.
– И Ялдыга глухо засмеялся, попов он, за редчайшим исключением, сильно не любил, считая одну часть служителей культа само-зваными маклерами, а другую тунеядцами что, на мой взгляд немного предвзято.
– Хорош старый, не ужели не видишь, что со мной, что-то не так?
– В том-то и дело, что не вижу. Ноги, руки, голова два уха, всё вроде на месте. Или чего не хватает?
– Он встал, зашёл ко мне в тыл и провёл большим пальцем левой руки вдоль позвоночника.
– Никакой порчи на тебе нет Вася, да и вид у тебя вполне здоровый. Ты лучше скажи, как урок исполняешь? Древним пошибом или на свой лад?
– И видя, что я устремил очи долу, с досадой крякнул.
– Эх ты, ленище. Жива конечно не требует абсолютного исполнения, у неё даже канона нет, но недоделом быть хуже не придумаешь, уж лучше вообще не браться.
– Да я нормально исполняю, только кое-что переделал под себя, я же вон ка-кой.
– Михалыч глянул на мою фигуру и махнул рукой.
– Делай, как знаешь, тока потом не визжи, когда у тебя позвонок выскочит.
– Не выскочит.
– Ну-ну. Так, что у тебя там стряслась?
– Он уселся в кресло, а я начал расска-зывать, ничего не упуская. Живописал я с азартом так, что сам себя заслу-шался, но колдун мой, к концу повести, чуть не заснул.
– Тебе чего, не интересно?
– Не особо.
– Зевнул Ялдыга.
– Я бы сейчас футбол с удовольствием посмот-рел, или армрестлинг. У них там такие рожи потешные, когда они друг друж-ку побороть пытаются. А как представлю, что они не между собой борются, а соревнуются, кто из них громче воздух испортит, так прямо со смеху поми-раю.
– Тьфу ты.
– Да ты не сердись, я честно ничего особенного тут не вижу.
– Он почесал го-лову и хмыкнул.
– Похожи твои супостаты на фокусников, или как там ещё их? Факиров, во!
– Кого?
– Ну, шутники, обманщики. Были тут такие, ещё в восемьдесят девятом, лю-дей здорово морочили, на деньги разводили. Как точно не скажу, но выхо-дило знатно, всё по тогдашним бонзам партийным специализировались.
– И лица так же меняли, как эти упыри из чайной лавки?
– Ну давай я тебе вон того настойчика в чай плесну, у тебя не только лица ме-няться начнут, а оленьи рога вырастать будут у каждого третьего.
– Так я ничего не пил, и ты знаешь, что на меня такие вещи не действуют.
– Какие-то не действуют, а иные может, и действуют, и пить совсем не обяза-тельно, достаточно просто вдохнуть.
– Ну, если такая микстура или запах меня из строя выбили то, что она с обыч-ным человеком сделает?
– Михалыч на секунду задумался.
– Много всяких дел может натворить.
– И ты об этом так спокойно говоришь?
– А что я должен, прыгать от радости, или гневом праведным пылать?
– Я махнул рукой.
– Пусть об этом органы побеспокоятся, а не я, старый и боль-ной человек.
– Наши органы побеспокоятся, жди. А ты старик мог бы и помочь. Отчего-то не верю я, что всё так просто, как ты говоришь. Слишком размах у этих граж-дан большой, как будто не пуганные совсем.
– Ну, может и не всё так просто, только думается и не больно уж сложно, сда-ётся мне технари они. Ну давай по факту, что тебя так мучает, от чего ты как чёрт от ладана шарахаешься? Сны?
– Не Михалыч, не сны, кошмары. Да не просто кошмары, а такие падла КОШМАРЫ, что прямо всю силу из меня вытягивают. Как будто я всю ночь вагоны разгружаю, или борюсь, к примеру, с пузаном килограмм за двести, притом долго и безрезультатно.
– А что хоть снится-то?
– Да я не помню!
– Странно, помнить должен, ты умеешь. Не хочешь ли ты сказать, что что-то непонятное, потустороннее пытается обороть тебя?
– Я не знаю старый, но сил по утру, кот наплакал, аж жить не хочется. И что самое поганое, так уже почти четыре недели продолжается, я вон даже на-жрался с горя на днях.
– Соврал я.
– Да уж чую, и как, помогло?
– Помогло, с одной стороны, с другой, таким методом, можно и до белой го-рячки допиться.
– Эт-так.
– Кивнул Ялдыга.
– Ну хочешь я тебе отвар из сон-травы дам, спать будешь как убитый.
– Спасибо, Прострела мне только и не хватало. Выпью его, засну, а там при-ходи, кто хочешь, делай, что хочешь.
– Он резко склонился ко мне.
– А ну-ка выпяти нижнюю губу.
– Зачем?
– Выпяти, я тебе говорю!
– Я выпятил и скосил глаза, пытаясь что-то там раз-глядеть.
– Так не увидишь, иди скорее к зеркалу.
– Я послушно подошёл.
– Что ви-дишь?