Памела или награжденная добродетель
Шрифт:
Знаю, что умышлено меня стращаютъ, но боюсь, что бы и въ правду что нибудь не выдумали подобное тому на мою погибель, бдной духъ мой странными безпокойствами смущается, гд слыхано, чтобъ мужья женъ продавали.
ПОНЕДЛЬНИКЪ, ВТОРНИКЪ и СЕРЕДА.
Вс сіи три дни прошли у меня въ страх и отчаяніи. Вчерась я разсердила не милосердную Жевкесъ до чрезвычайности, когда она стала непристойными женщин словами говорить со мной великіе мерзости, сказавъ ей, что оные рчи говорить можно только той, которую выгнали прутьями изъ города профосы, а не такой, которая служитъ въ знатномъ и честномъ дом. Она услышавъ сіе, затопала ногами какъ Нагайской конь
Въ таковыхъ горестныхъ обстоятельствахъ, утшаюсь я единственно чтеніемъ умилительныхъ молитвъ, прелагая оные въ стихи, и нын преложила псаломъ.
ЧЕТВЕРГЪ.
Нын мн причина есть больше боятя: ибо господинъ нашъ скоро сюда будетъ. Все въ дом чистятъ и прибираютъ, конюшню и сарай готовятъ, которые уже давно не отворялисъ, я спросила госпожу Жевкесъ скороль господинъ нашъ будетъ? Но она мн на то ни чево неотвчала, я думаю, что она умышленно такъ со мною поступаетъ, чтобъ принудить желать тово, чево я больше всево на свт боюсь. Какъ любезные родители, врить сему вероломному господину? Онъ писалъ ко мн, что не хочетъ меня любить, и безъ моево согласія ко мн не здить, гд ево общаніе? А посл онъ же писалъ, что не долженъ больше слово свое содержать, для тово только, что я добродтелъ сохраняю, онъ мн говорилъ, что меня возненавидлъ, вижу, и очень вижу, что то великая правда: ибо безъ товобъ онъ меня неподвергнулъ такой опасности и всечасному страху.
Вчерась въ вечеру видя, что двери отворены, осмлилась я въ садъ вытти, и ходя по оному размышляла о моемъ несчастіи, и задумавшись зашла въ густую куртину, гд и сла на трав, имя въ ум всечастную причину бдъ моихъ. Вдругъ увидла, что бгутъ ко мн изо всей силы мущины и женщины въ превеликомъ страх, я сперва не знала тому причины, но какъ подбжали то и сказали, что они меня ищутъ, думая, что не опять ли я вздумала бжать. Всхъ прежде прибжалъ ужасной Кольбрантъ, у котораго ноги были почти въ косую сажень за нимъ конюхъ, что ограбилъ господина Вилліамса, по томъ Нанонъ и кухарка, а за ними злая Жевкесъ, которая идучи не сказанно меня ругала. Господинъ Кольбрантъ говорилъ мн, опять вы насъ двица Памела очень испужали, и сталъ позади меня боясь, чтобъ я не побжала.
Я сидла смирно, чтобъ показать имъ, что не намрена была бжать, послдняя въ томъ не удача отняла у меня со всмъ охоту боле къ тому покушатся. Когда госпожа Жевкесъ такъ близко подходить стала, что ей можно меня было слышать, то я ей и сказала вы не имете причины такъ на меня сердится, я сюда зашла въ задумчивости своей ни какова намренія уйти не имя, и ниже итти дале, но она ни чему не вря, бить меня стала, и естлибъ Кольбрантъ не отнялъ, она бы меня задавила, хотя онъ ей и сказывалъ, что нашелъ меня тихо на трав сидящую, но она тмъ не была довольна, а велла двкамъ подъ руки тащить меня въ палаты, снявъ напередъ съ ногъ моихъ башмаки, а въ вечеру сказала, что бы я спала между ею и Нанонъ въ средин. Вижу, что она все сіе длаетъ себ во оправданье, естли спросятъ для чево такъ слабо меня содержала, она до того меня довела своими поступками, что я и вправду возненавидла жизнь свою.
Въ сей часъ пришедъ отдала мн башмаки, и повелителнымъ голосомъ приказала вынувъ изъ чемодана платье одтся, сказывая, что въ четвертомъ часу будутъ дочери господина Данфорта меня нарочно видть, отдавъ отдавъ и ключь отъ моего ларца. Я ей сказала, что не слушаю на показъ не однусь, и не хочу ихъ видть.
Въ пятомъ часу въ вечеру.
Об двицы не бывали, думаю… постой слышу стукъ, посмотрю только въ окно а къ нимъ не выду.
О Боже, что я вижу! господинъ мой въ богатой детъ карет! онъ, конечно онъ: что мн длать! гд скрытся, и куда бжать! о Боже! теперь мн помощи потщися.
Хотя боюсь ево видть, но удивляюсь, какъ еще до сихъ поръ ево не видала, конечно какіе нибудь противъ меня чинятъ приуготовленія? И злая Жевкесъ видно что все
СУББОТА.
Скажу вамъ, что вчерась въ вечеру было, до сихъ поръ ни силы, ни времени, не было писать.
Не достойное сіе твореніе, то есть злая Жевкесъ продержала моево господина до семи часовъ съ половиной, а онъ прихалъ ровно въ пять часовъ.
Я слышала, какъ онъ идучи на крыльцо, приказалъ себ ужинать готовить.
По томъ вошолъ въ мою спальню съ видомъ свирпымъ, и подступя ко мн говорилъ, упрямая Памела и не благодарная бглянка, перьвый ево комплементъ былъ, пристойноль теб такъ много приключать мн труда и печали? Я отъ страха не могла ни чево отвчать, какъ стояла, такъ и упала на землю, лицо свое закрывъ передникомъ. Правильно онъ говорилъ, дерская, лицо свое скрываешъ; а я только слезами и рыданіемъ отвчала. Подыми, говорилъ онъ госпож Жевкесъ сего Ангела непорочнаго, (такъ подлинно прежде онъ и думалъ:) ибо я не могу глядть на сіе явленіе. Лицемрка, для чево такъ валяешся? Вижу, что хочешь возпользавтся слабостію моею, которую я противу тебя имю, и хочешь, что бы я тебя поднялъ, на ум не бывало, пусть господинъ Вилліамсъ теб вритъ, а я знаю, что ты готова всякому бросится на шею, которой бы только теб махнулъ рукою.
Я слыша ругательства ево тяжко во ала; госпожа Жевкесъ помогла стоять мн на колняхъ: ибо на ноги не могла встать будучи въ страх. Узнай Памела, она мн говорила, лутчева теб друга, и признайся во всхъ своихъ не достойныхъ поступкахъ, проси прощенія у сего милостиваво господина. А я стоя на колняхъ ежеминутно обмирала. Господинъ мой видя сіе, говорилъ ей, она въ томъ очень искусна, и тотчасъ обомретъ, когда за хочетъ. Сіи слова раздирали мое сердце, и я не могла ни чево промолвить, но взирая на Небо тяжко воздыхала; по томъ вс силы собравъ сказала, Богъ вамъ воздастъ, государь мой! онъ въ превеликомъ тогда казался сердц, ходилъ въ задъ и въ передъ по покою свирпо на меня взирая, по томъ сказалъ, я скоро можетъ быть ршусь, что съ нею здлать должно, по сихъ словахъ пошелъ вонъ, оставя насъ. Я чуть жива была въ моемъ огорченіи, надобно говорила я, что бы я была всхъ на свт животныхъ хуже и несчастне. Не во все госпожа Жевкесъ мн отвчала, но я радуюсь, что въ винъ своей начинаешь признаватся, всево лутче покорность; я буду другъ твой и стану за тебя старатся, если общаешь впредь послушлива быть, все можно до утра исправить, не дурачся больше. Поди проклятая вонъ, я ей отвчала! уже злостію твоею не можно больше мои печали умножить, поди злое и не милосердое сердце. Она въ ярости толкнувъ меня, пошла вонъ, и слова мои пересказала господину, прибавя много отъ своей злости.
Я лежала на полу до девяти часовъ, пока она вышедъ говорила, изволь итти сударыня къ нашему господину, я не могу, говорю ей на ногахъ стоять, какъ мн итти. Изрядно она отвчала, я пришлю господина Кольбранта, онъ васъ на рукахъ донесетъ.
Я испугаясь сего, собравъ вс мои силы, встала и пошла за нею въ нижнія покои, въ которыхъ господинъ мой былъ трясучись, какъ листъ отъ сильнова втру, вошедъ въ залу, увидла новова лакея вмсто Ивана, которой у господина моего стоялъ за стуломъ: ибо онъ въ то время ужиналъ, и которой увидя меня тотчасъ вонъ вышелъ, (не забыть бы сказать между дла и то, что у господина нашего и кучеръ былъ новой, знать, что и Робертъ также выгнанъ.) Я хотлъ говорилъ онъ, когда я вошла, сажать васъ за столъ съ собою когда гостей нтъ, но вижу, что не можешь забыть подлой своей природы, и предпочитаешь рабовъ господину, теперь служижъ мн стоя за стуломъ, а между тмъ поговоримъ, ибо я немного время для тебя терять намеренъ.
Много мн чести, государь мой, я отвчала, что бы служить вамъ, а природу мою я во вкъ не забуду, и ставъ за стуломъ принуждена была на оной облакотится, не имя силы на ногахъ стоять. Налй мн рюмку Бургонскова вина; я взявъ бутылку на силу держала, и трясущимися руками лила вино все мимо. Госпожа Жевкесъ видя сіе, сама налила, а я обими руками взявъ подносъ насилу держала. Онъ принявъ рюмку сказалъ, стой за мною. Вы сказываете госпожа Жевкесъ, что она не стъ и не спитъ почти ни чево и всегда плачетъ? Такъ государь мой, она отвчала, я дивилась, какъ она жива! о говорилъ онъ, это нтъ ни чево, етакіе молодыя и упрямые двки слезами и упорствомъ питатся могутъ. Со всмъ тмъ цвтъ лица ее никогда таковъ хорошъ не былъ какъ нын, видно что господинъ Вилліамсъ и не потребныя ихъ вымыслы питали ее со избыткомъ.