Перегрин
Шрифт:
Деньги за призы были разделены только между теми, кто их захватил, поровну между членами экипажей обеих трирем. Моя доля составила девять тысяч триста семьдесят два денария. Я опять стал богатым буратиной. Остальных трофеев, не считая лошадей, было мало, за них и получили всего-ничего. Так что моряки с «Беспощадной» и «Отважной» до возвращения «круглых» судов из Остии смотрелись богачами в сравнение со своими коллегами с других боевых кораблей. Поэтому пирушку для командиров нашей эскадры устроил я.
Табраку далеко до Рима в плане гастрономии, здесь все намного проще. Возможно, у кого-нибудь из местных богачей есть отличный повар, но одалживать его на день не принято. У моего деверя тоже сманили опытного повара, и теперь он постоянно жалуется на своего нового, который ни черта не смыслит в искусстве приготовления пищи. Пришлось пользоваться услугами жены трактирщика, заведение которого я арендовал для оттяга. Вместе с двумя помощницами она нажарила много разного мяса, добавила к нему вареные бобы и разные травы, название которых я не знал, пробовал впервые. Этим блюдам было далеко до того, что даже новый повар деверя готовил. Впрочем, почти всех моих гостей в первую очередь интересовало вино, а оно — белое сладкое — было прекрасным, сам купил три стандартные амфоры у греческого купца, приплывшего сюда с товаром, когда узнал, что Табрак — новая временная пиратская столица Средиземноморья. Дешевое вино у него разобрали сразу, а дорогое и хорошее — после того, как продали всё награбленное в последнем походе и разделили. Две амфоры я выставил пирующим. Продегустировав вино, гости поверили, что я радушный и щедрый.
— Когда и куда пойдем в следующий раз? — спросил Фест Икций, сидевший справа от меня, как самый почетный гость. — Опять за лошадьми?
— За лошадьми пойдем, когда вернутся «круглые» суда. Гнать табун по берегу рискованно, может конница мавретанская догнать, — ответил я. — Есть у меня мысль ограбить Тингис.
— Нападем на рассвете, как на Иол? — задал уточняющий вопрос Ганнон Стритан, сидевший слева от меня.
— К Тингису будет трудно подобраться незаметно. Он окружен высокими скалами, с которых море просматривается далеко. Тем более, мавретанцы уже знают, что мы можем напасть на рассвете. Так что придем днем и, что сумеем, то и возьмем, — сказал я.
На самом деле я знал, что именно и как хочу захватить в мавретанском порту, но говорить это в трактире не собирался. Слишком много здесь длинных ушей и языков. Уверен, что кое-кто из купцов передает информацию о нас мавретанскому царю Бокху. Не исключаю и вариант засылки в Табрак специальных агентов для слежки за нами. Контрразведка пока что не является сильной стороной римлян, а мавретанцы, как и нумидийцы, отличались способностью проникать в самые охраняемые места и подкупать самых стойких командиров и начальников.
49
Тингис в будущем получит название Танжер. Этот город в двадцать первом веке превратится в накопитель, где пассионарии со всей Африки будут выжидать возможность переправиться через Гибралтарский пролив и попасть, по их мнению, на землю обетованную. Впрочем, в сравнении с тем, как они жили у себя на родине, участь испанского бомжа — карьерный рост. Я бывал в Танжере на контейнеровозе. Красивый городок с белыми плоскокрышими домами, облепившими, наподобие ласточкиных гнезд, склоны гор, окружающих бухту. По приходу нас не шмонали, а вот перед выходом обыскали с собаками от киля до клотика. Никого не нашли, потому что погрузились мы на Турцию, которая в список обетованных земель в то время не входила.
После швартовки к причалу я спросил у лоцмана, где можно не очень дорого познакомиться с местной кухней. Лоцман назвал пару ресторанов с хорошими шеф-поварами и умеренными ценами и предостерег, чтобы я ни в коем случае не заходил в припортовые забегаловке, где накормят отбросами и обдерут, как в самом дорогом ресторане. Про нравы припортовых бадег я и без него знал.
На дребезжащем такси, у которого исправным был, как мне показалось, только клаксон, используемый водителем почти без перерыва, я добрался до ресторана, рекомендованного лоцманом. Заведение было небольшое и тихое. Я занял столик на террасе под навесом и по совету лоцмана заказал тажин. Это главное блюдо марокканцев. Готовят его из всего, что есть под рукой: любого мяса, рыбы или других морепродуктов, овощей, фруктов, меда, изюма, орехов, всевозможных специй и обязательных соленых лимонов. В каждом ресторане и у каждой хозяйки свой рецепт. Главное, что приготовлено должно быть в особом керамическом сосуде, который состоит из двух частей: нижняя типа сковороды с толстым дном и стенками, а верхняя — высокая конусообразная крышка с маленькой дырочкой вверху. Как утверждают марокканцы, чем дольше служит эта посудина, тем лучше получается в ней тажин. В «сковороду» закладывают продукты, накрывают плотно крышкой и томят несколько часов на малом огне. Испаряющаяся влага конденсируется на высоких стенках и опять стекает в «сковороду». Через отверстие вырывается только лишний пар, чтобы не сорвал крышку. В итоге получается очень мягкое и сочное блюдо. Это удовольствие обошлось мне всего в полсотни дирхам (около пяти долларов США). Запивал свежевыжатым соком черного авокадо, который показался маслянистым, может быть, из-за добавленных в него меда и миндаля. На десерт подали мороженое «Черный шоколад». Это было самое вкусное мороженое в моей жизни. Впрочем, ему могла достаться часть восторга от тажина.
Пока что Тингис не похож на себя, постаревшего на пару тысячелетий. Это небольшая крепость на берегу моря, построенная карфагенянами. Стены высотой метров пять. Прямоугольные башни метра на три выше. Ворот четверо: двое выходят к морю, одни на юг и еще одни на восток. Все четверо к моменту нашей высадки были закрыты наглухо. Как я и предполагал, заметили нашу флотилию издали и приняли меры. При подходе к бухте я увидел караван торговых галер, который быстро уматывал на запад, а потом повернул на юго-запад. Гнаться за ними было бесполезно. Удирающий гребет быстрее. Кому охота попасть в рабство?! На берегу под крепостными стенами осталось всего несколько старых рыбацких лодок, перевернутых вверх килем. Жители Тингиса стояли на башнях и сторожевом ходе, смотрели, как пристают римские квадрирема, триремы и либурны, как спускаются по сходням на берег морские пехотинцы, как на безопасном расстоянии окружают город. Нас маловато, чтобы штурмовать или осаждать такую большую и, как они думают, надежную крепость, поэтому наблюдают за нами без особого страха. Личный состав флотилии тоже не знает о моих планах, смотрит разочаровано на пустой берег, пытаясь понять, чем тут можно поживиться? На одном из склонов на восток от города что-то типа пригорода — скопище домов с плоскими крышами, сложенных из камня и не покрашенных в белый цвет, поэтому кажутся болезненным нарывом на теле горы. Отряд человек в пятьдесят с одной из либурн отправляется туда на разведку. Сомневаюсь, что найдут что-нибудь ценное, потому что жители пригорода наблюдают за нами с вершины горы и при приближении отряда спускаются по противоположному склону, убегая со своими богатствами, какие могут быть у голодранцев. Богатые сейчас не живут за пределами крепостных стен, по крайней мере, не во время нападения врага, о котором их известили заблаговременно.
Я обошел город, осмотрел со всех сторон. Уже столько крепостей осаждал и захватывал, что сразу вижу сильные и слабые стороны каждой. Эту строили для отражения нападений с юга, откуда, как догадываюсь, время от времени приходили дикие племена. Южная стена на метр выше остальных и куртины короче, между башнями всего метров пятьдесят, а не шестьдесят-семьдесят, как на других сторонах, и ров был шире метра на два и немного глубже. Значит, здесь меньше всего будут ожидать наше нападение. К тому же, лагерь мы устроили на берегу моря, рядом со своими судами, а напротив южных и восточных ворот выставили небольшие дозоры. Вылазки защитников я не боюсь. Разве что кто-нибудь спустится со стен и просочится между нашими дозорами. Как мне сказали, большую часть населения Тингиса составляют карфагеняне и греки, а рожденный торговать воевать не склонен.
Сразу после захода солнца я собрал командиров и поставил перед ними задачу:
— Скажите своим воинам, чтобы делали вид, что ложатся спать, что нападать мы не собираемся, пограбим окрестности и уплывем. Оружие и доспехи пусть держат наготове, чтобы сразу вступить в бой. Если все пойдет так, как я задумал, ночью ворвемся в город через открытые ворота.
— А кто их откроет? — спросил центурион «Отважной».
— Какая тебе разница?! — цыкнул на него Фест Икций, а мне сказал: — Всё, что потратишь на подкуп, мы отдадим из добычи.
— Договорились, — согласился я.
Пусть думают, что у меня в Тингисе имеются подкупленные люди. Если и среди нашего войска есть предатели, то эти сведения дойдут до горожан и посеют среди них недоверие. Тогда усилят охрану приморских ворот, как наиболее вероятного места нападения.
50
В первую половину ночи светила старая луна. Свет был жиденький, из-за чего город Тингис казался темным монолитом, одной из скал, на которой кое-где зажгли костры. Караул на башнях изредка переговаривался, но до нас доносились приглушенные, неразличимые звуки, которые сливались с умиротворяющим плеском моря. Волны наступали и отступали, с тихим шорохом перекатывая мелкие камешки.