Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
лась с яростью на Смазеруэлла за то, что накануне он не
довел свою работу до конца, и если бы палач со своим
помощником не бросились в лодку н не переплыли Тэй, их,
возможно, избили бы до смерти. В общем, происшествие
было вполне в духе времени и не вызвало особых толков.
Истинную причину его мы разъясним в следующей главе.
ГЛАВА XXIV
Псам –
«Генрих V»*
В такой повести, как наша, все события должны быть
пригнаны одно к другому в точном соответствии, как бо-
родка ключа к замочной скважине. Читателя, даже самого
благосклонного, не удовлетворит простое утверждение,
что имел-де место такой-то или такой-то случай, хотя,
сказать по правде, в обычной жизни мы только это и знаем
о происходящем, но, читая для своего удовольствия, че-
ловек хочет, чтобы ему показали скрытые пружины, обу-
словившие ход событий: вполне законное и разумное лю-
бопытство, ибо вы, конечно, вправе открывать и разгля-
дывать механизм собственных своих курантов, сработан-
ных для вашего пользования, хотя никто не позволит вам
ковыряться во внутреннем устройстве часов, водруженных
для всех на городской башне.
А потому нелюбезно будет с нашей стороны оставлять
читателей в недоумении, какими судьбами убийца Бонтрон
был снят с виселицы, – происшествие, которое иные из
обывателей Перта приписывали нечистой силе, тогда как
другие объясняли его естественным нежеланием урожен-
цев Файфа видеть своего земляка качающимся в воздухе на
берегу реки, так как подобное зрелище служило к по-
срамлению их родной провинции.
В ночь после казни, в полуночный час, когда жители
Перта погрузились в глубокий сон, три человека, заку-
танные в плащи и с тусклым фонарем в руках, пробирались
по темным аллеям сада, спускавшегося от дома сэра Джона
Рэморни к набережной Тэя, где у причала – или неболь-
шого волнореза – на воде покачивалась лодка. Ветер глухо
и заунывно выл в безлиственном ивняке, и бледный месяц
«искал броду», как говорят в Шотландии, среди плывущих
облаков, грозивших дождем. Осторожно, стараясь, чтоб их
не увидели, трое вошли в лодку. Один был высокий,
мощного сложения человек, другой – низенький и со-
гбенный, третий – среднего роста, стройный, ловкий и, как
видно, помоложе своих спутников. Вот и все, что позволял
различить скудный свет. Они расселись по местам и отвя-
зали лодку от причала.
– Пустим ее плыть по течению, пока не минуем мост,
где горожане все еще несут дозор, а вы знаете пословицу:
«Пертская стрела промаху не даст», – сказал самый моло-
дой из трех.
Сев за кормчего, он оттолкнул лодку от волнореза, то-
гда как двое других взялись за весла с обернутыми в тряпки
лопастями и бесшумно гребли, пока не вышли на середину
реки, здесь они перестали грести, сложили, весла и дове-
рили кормчему вести лодку по стрежню.
Так, не замеченные никем – или не обратив на себя
внимания, – они проскользнули под одним из стройных
готических сводов старого моста, воздвигнутого заботами
Роберта Брюса в 1329 году и снесенного половодьем 1621
года. Хотя до них доносились голоса дозорных из граж-
данской стражи, которую, с тех пор как в городе пошли
беспорядки, каждую ночь выставляли на этом важном по-
сту, их ни кто не окликнул. И когда они прошли вниз по
реке так далеко, что ночные стражники уже не могли их
услышать, гребцы – правда, еще соблюдая осторожность, –
снова принялись грести и даже начали вполголоса говорить
между собой.
– Ты взялся, приятель, за новый промысел с тех пор, как
мы с тобой расстались, – сказал один гребец другому. – Я
оставил тебя выхаживающим больного рыцаря, а теперь ты
занялся, я вижу, похищением мертвых тел с виселицы.
– Живого тела, с дозволения вашей дворянской мило-
сти, или мое искусство, мастер Банкл, не достигло цели.
– Я много о нем наслышан, мастер аптекарь, но при
всем почтении к вашему ученому степенству, если вы не
разъясните мне, в чем ваш фокус, я буду сомневаться в его
успешности.
– Простая штука, мастер Банкл, она едва ли покажется
занимательной такому острому уму, как ваш, мой добле-
стный господин. Могу объяснить. Когда человека казнят
через повешение – или, вульгарно говоря, вздергивают на
крюк, – смерть наступает от апоплексии, то есть кровь,
вследствие сжатия вен лишенная возможности вернуться к
сердцу, бросается в мозг, и человек умирает. Есть еще и
дополнительная причина смерти: когда веревка перехва-
тывает гортань, прекращается доступ в легкие жизненно
необходимого воздуха, и пациент неизбежно погибает.
– Это мне понятно. Но как сделать, чтобы кровь все же
не ударяла повешенному в голову, сэр лекарь? – сказал
третий – не кто иной, как Ивиот, паж Рэморни.
– Дело простое, – ответил Двайнинг. – Повесьте мне