Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
пациента таким образом, чтобы сонные артерии остались
несжатыми, и кровь не повернет к мозгу, никакой апоп-
лексии не произойдет, опять-таки, если петля не сдавила
гортань, то воздух будет поступать в легкие достаточно
свободно, болтается ли человек высоко над землей или
твердо стоит на ней.
– Все это мне ясно, – сказал Ивиот. – Но как сочетать
такие меры с выполнением казни – вот чего не может раз-
гадать мой глупый мозг.
– Эх, милый юноша, доблесть твоя загубила твой
светлый ум! Если бы ты проникал в науки, как я, ты бы
научился постигать и куда более сложные вещи. Фокус мой
вот в чем. Я заказал ремни из того же материала, что кон-
ская подпруга вашей рыцарской доблести, причем особо
позаботился, чтобы они как можно меньше поддавались
растяжению, так как иначе мой эксперимент был бы ис-
порчен. Под каждую ступню продевается лямка из такого
ремня и затем проводится вдоль всей ноги до пояса, где обе
лямки закрепляются. От пояса пропущено на грудь и на
спину несколько штрипок, и все это между собой соеди-
нено, чтобы равномерно распределить по ремням тяжесть
тела. Делается ряд дополнительных приспособлений для
удобства пациента, но основное в этом. Лямки и перевязи
прикрепляются к широкому стальному ошейнику, выгну-
тому спереди и снабженному двумя-тремя крючками,
чтобы не соскочила петля, которую сочувствующий ему
палач пропускает по этому приспособлению, вместо того
чтобы набросить ее на гортань пациента. Таким образом,
потерпевший, когда из-под него выбивают лестницу, ока-
зывается повешенным, с дозволения вашей милости, не за
шею, а за стальной обруч, поддерживающий те лямки, в
которые вдеты его ноги, на обруч и падает вся тяжесть его
тела, уменьшенная вдобавок подобными же лямками для
обеих рук. Вены и дыхательное горло ничуть не сдавлены,
человек может свободно дышать, и разве только страх и
новизна положения слегка возмутят его кровь, которая так
же спокойно будет течь в его жилах, как у вашей рыцар-
ской доблести, когда вы приподнимаетесь в стременах,
осматривая поле битвы.
– Честное слово, удивительное изобретение! – заметил
Банкл.
– Не правда ли? – продолжал лекарь. – В него стоит
вникнуть людям, стремящимся к развитию своего ума, как,
например, вам, мои доблестные рыцари. Ибо никто не
может знать, на какую высоту предстоит вознестись пи-
томцам сэра Джона Рэморни, и если высота будет такой,
что спускаться с нее придется посредством веревки, при-
способление, пожалуй, покажется вам более удобным,
нежели то, что применяют обычно. Но, правда, при этом
нужно будет носить камзол с высоким воротом, чтобы
прикрыть стальной обруч, а главное, обзавестись таким
bono socio62, как Смазеруэлл, чтобы петлю набросили как
надо.
– Низкий торговец ядом! – сказал Ивиот. – Люди на-
шего звания умирают на поле битвы.
62 Добрым союзником (лат.)
– Я все же постараюсь не забыть урока, – отозвался
Банкл, – на случай нужды… Ну и ночку должен был, од-
нако, пережить этот кровавый пес Бонтрон, отплясывая в
воздухе танец щита под музыку своих кандалов, пока
ночной ветер раскачивал его туда-сюда!
– Добрым было бы делом оставить его висеть, – сказал
Ивиот, – потому что снять его с виселицы – значит поощ-
рить на новые убийства. Ему знакомы только две стихии –
пьянство и кровопролитие.
– Возможно, сэр Джон Рэморни согласился бы с вашим
мнением, – сказал Двайнинг, – но тогда надо было бы
сперва подрезать негодяю язык, чтобы он с воздушной
своей высоты не вздумал рассказывать странные истории.
Были и другие причины, которые ни к чему знать вашей
рыцарской доблести. Сказать по правде, я и сам, оказывая
ему услугу, проявляю великодушие, потому что парень
сколочен крепко, как Эдинбургский замок, и скелет его не
уступил бы ни одному из тех, что мы видим в хирургиче-
ском зале Падуи. Но скажите мне, мастер Банкл, какие
новости вы принесли нам от храброго Дугласа?
– Я, можно сказать, – ответил Банкл, – тот самый глу-
пый осел, который несет весть, да не знает ее смысла.
Впрочем, так оно для меня безопасней. Я отвозил Дугласу
письма от герцога Олбени и сэра Джона Рэморни, и граф
был темен, как северная буря, когда распечатывал их… Я
привез им ответ от графа, и они, прочитав, улыбались, как
солнце, когда гроза пронеслась мимо. Обратись к своим
эфемеридам*, лекарь, и допытайся, что это значит.
– Не требуется особого ума, чтоб это разгадать, – сказал
лекарь. – Но я вижу там, в бледном свете месяца, нашего
живого мертвеца. То-то было б забавно, если бы он вздумал
что-нибудь прохрипеть случайному прохожему: вышел ты
ночью прогуляться, и вдруг тебя окликают с виселицы!.
Но что это? Я, кажется, и впрямь слышу стоны среди свиста
ветра и лязга цепей. Так… тихо и надежно… Закрепляйте
лодку на крюк… Достаньте ларец с моими инструмента-
ми… Хорошо бы теперь посветить, да фонарь, чего доб-