Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
путь к продлению рода человеческого, и в священном пи-
сании я не вычитал нигде чего-либо, что подтвердило бы
человеческое измышление о превосходстве безбрачия. Но я
смотрю на тебя ревниво, дитя мое, как отец на свою един-
ственную дочь, и боюсь, что ты выйдешь опрометчиво за
недостойного. Я знаю, твой родной отец, ценя тебя не столь
высоко, как я, благосклонно принимает искательства
бражника и буяна, именуемого Генри Уиндом. Он, видимо,
располагает достатком, но это простой и грубый человек,
готовый ради славы первого бойца лить кровь как воду, и
его постоянно видят в кругу пустых и беспутных товари-
щей. Разве он чета Кэтрин Гловер? А ведь идет молва, что
скоро они поженятся.
Лицо красавицы стало из алого бледным и снова за-
алелось, когда она торопливо ответила:
– Я о нем и не думаю, хотя мы вправду последнее время
обменивались любезностями, потому что он и всегда был
другом моего отца, а теперь в согласии с нашими обычаями
стал вдобавок моим Валентином,
– Твоим Валентином, дитя? – сказал отец Клиент. –
Твоя стыдливость и благоразумие позволяют тебе так легко
шутить своею женской скромностью и вступать в столь
близкие отношения с таким человеком, как этот кузнец?.. И
ты полагаешь, святой Валентин, угодник божий, истинный
епископ-христианин, каким почитают его, может одобрять
глупый и непристойный обычай, который возник, вероят-
но, из языческого почитания Флоры или Венеры, когда
смертные нарекали божествами свои страсти и старались
не обуздывать их, а разжигать?
– Отец! – сказала Кэтрин недовольным тоном, какого до
сих пор не допускала в отношении картезианца. – Я не
понимаю, почему вы так сурово корите меня за то, что я
сообразуюсь с общепринятыми правилами поведения, ос-
вященными древним обычаем и волей моего отца? Вы ко
мне несправедливы, когда так это толкуете.
– Прости, дочь моя, – кротко возразил священник, –
если я тебя оскорбил. Но этот Генри Гоу, или Смит, или как
его там, – дерзкий и беспутный человек. Поощряя его и
вступая с ним в тесную дружбу, ты неизбежно возбудишь
дурные толки, если только не располагаешь действительно
обвенчаться с ним – и в самом скором времени.
– Не будем больше говорить об этом, отец мой, – ска-
зала Кэтрин. – Вы причиняете мне худшую боль, чем хо-
тели бы, и можете нечаянно вызвать меня на ответ, какого
мне не подобает вам давать. Кажется, я уже и сейчас
должна жалеть, что подчинилась глупому обычаю. Во
всяком случае, поверьте мне, Генри Смит для меня никто и
ничто, и даже той близости, которая возникла было после
Валентинова дня, уже положен конец.
– Я рад это слышать, дочь моя, – ответил картезианец, –
и должен теперь расспросить тебя о другом, что внушает
мне больше тревоги. Ты, несомненно, знаешь это сама,
хоть я и предпочел бы, чтобы не было нужды заговаривать
о таких опасных вещах даже в окружении этих скал, утесов
и камней. Но не говорить нельзя… Кэтрин, ведь есть у тебя
еще один искатель, и принадлежит он к самому знатному из
знатных родов Шотландии?
– Знаю, отец, – ответила спокойно Кэтрин. – Я хотела
бы, чтоб этого не было.
– Хотел бы и я, – сказал священник, – если бы я видел в
дочери моей лишь дитя неразумия, каким в ее годы бывают
большей частью молодые женщины, особенно когда они
наделены пагубным даром красоты. Но если твои чары,
говоря языком суетного света, покорили сердце столь вы-
сокородного поклонника, я не сомневаюсь, что твоя доб-
родетель и твой ум позволят тебе подчинить и разум
принца своему влиянию, которое ты приобрела благодаря
своей красоте.
– Отец, – возразила Кэтрин, – принц – беспутный по-
веса, и его внимание может принести мне лишь бесчестие и
гибель. Вы только что как будто высказали опасение, что я
поступала неразумно, допустив простой обмен любезно-
стями с человеком одного со мною состояния, как же вы
можете говорить так терпимо об отношениях того рода,
какие посмел навязывать мне наследный принц Шотлан-
дии? Знайте же, два дня назад, поздно ночью, он с бандой
своих разнузданных приспешников чуть не уволок меня
силой из родительского дома! А спас меня этот самый со-
рвиголова Генри Смит, который если и кидается неосмот-
рительно по всякому поводу в драку, зато всегда готов с
опасностью для жизни вступиться за невинную девушку
или оказать сопротивление угнетателю. В этом я должна
отдать ему справедливость
– Об этом я не мог не знать, – сказал монах, – так как
сам его призвал поспешить тебе на помощь. Проходя мимо
вашего дома, я увидел эту банду и кинулся за городской
стражей, когда заметил человека, медленно шедшего мне
навстречу. Подумав, что это, верно, один из участников
засады, я притаился в портике часовни святого Иоанна, но,
узнав, когда он подошел поближе, Генри Смита, я сооб-
разил, куда он направляется, и шепнул свое предостере-