Пилигрим

Колесников Серж

Там же, углубляясь в противоречиях, в качестве непреложного доказательства существования единого бога, рассказывают трогательную и трагическую историю о Христе, который в одно и то же время и божий сын, и сам бог, и сын человеческий, и искупитель грехов человеческих, за которые карают его те же самые люди, что он спасает. Что есть от бога в нем?
– боги или, высказываясь фигуральнее и, в данном случае, чем более отвлеченно, тем вернее, высшие силы, или универсальный закон, или всеобщая связь явлений, или континуум - не проявляют к человеку ни особой доброты, ни особенного зла, и относятся к нему скорее всего индифферентно и безразлично, ибо в расчетах вселенских частная людская судьба есть исчезающе незаметная величина, весьма близкая к ничего не значащей, так что движущая сила, ниспровергающая эпохи и царства, просто не замечает мириады уничтоженных или перемещенных в другие реальности личностей, ибо они лишь пылинки в жерновах ее. Полагать же, что универсальная высшая сила отчего-то решила исцелить и улучшить человечество, пожертвовав частью собственной субстанции и духовной энергии, образовав именно для того дитя во чреве матери без соответственного акта зачатия, есть доверчивая наивность, в кою верить способно

лишь тому, кто сам рад обмануться, однако же способы добиться такого знают многие искушенные в искусствах врачевания и магических практиках, и сверхъестественными их отнюдь не полагают.

Многоцветие обряда и золотое изобилие, а также во множестве воскуряемые фимиам и ладан не заслонили от пытливого взора моего целого ряда несообразностей, возводимых в разряд чудес и божественного проявления заинтересованными, как я полагаю, людьми, служащими отправителями культа, и не укрылось от меня их сребролюбие - ибо прегрешение там возможно искупить не духовными трудами и покаянным поведением своим, а приобретая его за деньги, что считается не только возможным и допустимым, но также и поощряемым, и вопрос духовного прощения впрямую зависит лишь от произвольно назначаемой цены за прегрешение, выражаемой в количестве злата и серебра, что никак нельзя отнести к духовной части, которую призвано воспитывать учение. Так, стало доподлинно известно мне, что за повсеместно осуждаемый грех смертоубийства достаточно выкупного подношения, равного стоимости скотины, после внесения которого убийца объявляется прощенным и не имеющим прегрешений, а множество же свершенных убийств, в том числе и поощренных похотью или вдохновленных возможным извлечением корысти, размер воздаяния имеет свойство повышаться, так что он может составлять даже и стоимость здания самого храма, который основывается как бы на крови невинных жертв, однако же считается искренним раскаянием и вознаграждается полным отпущением грехов. Более того, довелось лицезреть мне некую храмовую утварь, потиры, купели и колокола, на которых письменно подтверждалось, что оная вещь вложена в храм таким-то попечителем с указанием имен греховодников, катов, разбойников и убийц, что явственно свидетельствует о лишении князей сей церкви понимания о добре и зле и допустимости воздаяния.

Особенным же образом обратилось мое внимание на основополагающее звено сего учения, которое по неизвестной причине утверждает, что в этой жизни на земле человеку ничего искать не предстоит, ибо она есть краткая и преходящая, и не заслуживающая усилий для ее улучшения и преодоления, а как бы необходимой и почти бессмысленной ступенью к вечной жизни после смерти, чем смысл собственно жизни отрицается, а благодетельной объявляется такое времяпровождение, при котором ничего из установлений безгрешности не нарушается, проще же говоря, предлагается полным жизненных соков и побуждений людям ничего не делая ожидать смерти, в чем якобы и есть смысл жизни, что уже представляется абсолютом несообразности, впрочем, даже многие радетели сего учения мое мнение разделяют, ибо жизнь есть здесь и сейчас, а оттуда, с обратной стороны бытия, еще никто не возвратился и в пользу того не благовествовал.

Тако же весьма странным и удивительным представилось мне утверждение в изначальной виновности человека пред лицем божиим, что выводилось из первородного греха первочеловека Адама с женщинами его - Лилит и Евою, отчего каждый последователь веры сей вынужден был, аки дитя неразумное и напакостившее, исходить из собственной постулируемой извечной греховности и был поставлен в необходимость выпрашивать некоего прощения у божества, кое вначале сотворило его и наделило жизнью и сопутствующими тому сомнениями и несовершенствовами что тела, что и души, потом предоставило в пределах досягаемости его соблазна предмет, да еще и объяснило возможность вкушения его, а затем, таким способом соблазнив, надругалось над ним и лишило поддержки своей, а как не погиб человек и умножился многократно вопреки воле бога и злонамерению его свести под корень род людской, укрепился в храбрости и сомнения в сверхъестественной природе бога умножил, так потребовал тот в сознании неизвестной и постоянной виновности пред ним пребывать, да еще и покаяние возносить, где грехам причисляется все, разве что кроме дыхания самого:

"Неисчислимы, Милосердный Боже, грехи мои - вольные и невольные, ведомые и неведомые, явные и тайные, великие и малые, совершенные словом и делом, умом и помышлением, днем и ночью, и во все часы и минуты жизни моей, до настоящего дня и часа.

Согрешил я пред Господом Богом моим неблагодарностью за Его великие и бесчисленные, содеянные мне, благодеяния и всеблагое Его помышление; согрешил непослушанием, неповиновением, грубостью, дерзостью, самомнением, суровостью, боязливостью, кичением, унижением других, плотоугодием, строптивостью нрава, бесчинным криком, раздражительностью, биением, ссорою и ругательством; согрешил дерзостью, злословием, небрежностью, торопливостью, ехидством, враждою, ненавистью, подстрекательством, неразумною ревностью, мщением и злопомнением; согрешил сладострастием, неприязнью, нечистотою, мечтанием, своенравием, самочинением, любознательностью, похоти влечением, невоздержанием, объядением, пьянством, прихотью и чревоугодием; согрешил празднословием, сквернословием, рассеянностью, шутками, остротами, смехом, насмешками, безумным весельем, любостяжанием, многоспанием, ничего неделанием и всяким моим бездействием: в молитве, службе, посте и в добрых делах; согрешил недоумением, охлаждением, безумным велением, скупостью, жадностью, презрением нищего и бедного; согрешил алчностью, жаждою, ябедничеством, нерадением, праздностью, саможалением, лживостью, лукавством, беспечностью, неуважением к старости: неподчинением начальствующим; согрешил неверием, кощунством сомнением, непостоянством, охлаждением, легкомыслием, равнодушием, бесчувствием к святой православной вере; согрешил безмерною скорбью, печалью, унынием, мнением, отчаянием и всякими скверными лукавыми и хульными помыслами; согрешил маловерием, малодушием, безнадежностью, бранью, лицемерием, лицеприятием, мздоимством, придирчивостью, притеснением, лихоимством, неблагодарностью, татьбой, похищением чужого и присвоением; согрешил потворством грехам, пустословием, суетностью, роскошью, мотовством, недоброжелательством,

зложелательством, злорадством, тайноядением и тайнопитием; согрешил попущением препровождения суетно времени, распространением ложных и хульных своих мнений, произношением обдуманно и необдуманно разного рода проклятий: на людей, себя, скотов, зверей и птиц: согрешил соизволением на всякое помышление неправедное, нечистое, скверное и богопротивное; согрешил непостоянством, мечтанием, честолюбием, прелестию, притворством, злоухищрением, поползновением языка моего в словах богопротивных, дни и ночи без сна провождением в делах неподобных: кощунстве, глумлении, соблазнении, плясании, картежной игре, смехе и разного рода забавах; согрешил по восстании от сна без молитвы и крестного знамения ядением и питием, а также и по захождении солнечном ядуще, пиюще, сквернословяще и праднословяще без зазрения совести. Согрешил я ревнованием в зле, советованием ко греху, ласкательством, сластолюбием, любострастием и укорением пищи; согрешил страстным чтением пустых, соблазнительных книг разных романов и легенд; согрешил придумыванием извинений своим грехам и самооправданием, вместо самоосуждения и самообличения; согрешил в сонном мечтании, по вражию навождению, искушением любострастным и блудным. Согрешил - часто и мысленно и во сне творил блуд, мыслил о разврате, уязвлялся женскою красотою, питал в воображении и сердце сладострастные чувства, неестественно удовлетворял похоти плоти, чрез мечтание или лицезрение женщин; много раз мой язык выражал бесчинства, пошлости и кощунства о предметах сладострастия; часто я бывал сластолюбив и чревоугодлив, услаждал себя лакомствами и вкусами, многообразными и различными яствами и винами по прихоти и невоздержанию, до объядания и пресыщения; много раз я был нетрезв и пьян, невоздержан в пище и питии и нарушал священные посты; часто из угождения сластолюбию или вкусу и требованием моды и приличия светского, отказывал нищему и бедному в помощи, вообще я был ленив и расслаблен негою и бездействием; весьма много часов проводил во сне каждый день; много я времени проводил в пустых и праздных занятиях, удовольствиях, веселых разговорах, речах, шутках, играх, в посещении театров и прочих увеселительных мест и в разных забавах; много безвозвратно погибло у меня времени в болтовне, сплетнях, осуждении и порицании; много потерял часов в пустоделании или ничего неделании; много раз я унывал и отчаивался в спасении своем и милосердии Божием и, по безумному навыку, бесчувствию, невежеству, наглости, бесстыдству и окаменению, совершал грехи произвольно, охотно, в полном разуме, при всем сознании, от доброй воли, намерением и мыслью и самым делом. Согрешил я всеми моими чувствами, волею и неволею, ведением и неведением, сам собою и чрез других соблазнился и во всех сих и прочих беззакониях, елико немощь человеческая обыкла согрешати против Господа и Создателя своего, я согрешил, и почитаю себя невинным пред Божиим, паче всех человек".

Произнося же такое перечисление, учение сие, уничижая человеческое достоинство и принуждая признаваться его, как в греховных и осуждаемых, не только в совершенных действиях, но и в невысказанных намерениях, существующих в разуме человека не иначе, как в форме побуждений, произведенных природными его склонностями, роднящими его такоже и к животной природе, в коей все есть безгрешно, ибо неосознанно, требует клясться в виноватом отношении к вышней силе, чем человеческая свобода воли искореняется, ведь и действительные греховодники, свершившие убиение, или покражу, или иное что злое, могут отныне говорить - на сие воля божия, а я против нее не устоял, и имеют не более, чем духовное порицание и епитимью, тогда как выступили они не против учения, коего почасту и не знают, и не признают, а против законов человеческих, главный из которых - живи и дай жить.

Вообще же в открывшемся мне учении усмотрел я некую инфернальную тягу и стремление к погибели, как собственной смерти адептов ее в надежде на вечное блаженство, так и на уничтожение мира сего, которое они именуют Концом Света, и которое якобы должно произойти к объявленному времени, и даже дату времени сего назначают с точностью и известным постоянством время от времени, однако же ни единого предсказания такого рода до сих пор не сбылось, о чем у них, впрочем, принято умалчивать. Хотя, размыслив о предмете сем, нельзя не усмотреть в нем определенной справедливости, ведь предсказание такое, производимое регулярно и с небольшими промежутками между ними, в конечном итоге непременно принуждено сбыться, поскольку всему, что имеет начало, положен конец, так что остается лишь указать на любое его время и число.

Книги же сего учения восхитительно поэтичны и составили бы редкостные жемчужины в ожерелье из того, что написано в этом мире, если бы к ним не относились так преувеличено серьезно и с неподобающим пиететом, что совсем не способствует утверждению об их будто бы божественном происхождении, тем более, что все оригиналы текстов давным-давно утрачены и замещены разновременными копиями, написанными где по памяти, а где и попросту сочиненными в пересказе и переложении. Однако же и в существующем виде книги эти воистину божественны смыслом и красотой своею:

И семь Ангелов, имеющие семь труб, приготовились трубить.

Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю, и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела.

Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью. И умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла.

Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие люди умерли от вод, потому что они стали горьки.

Четвертый Ангел вострубил, и поражена была третья часть солнца, и третья часть луны, и третья часть дня не светла была - так, как и ночи.

И видел я и слышал одного Ангела, летящего посереди неба и говорящего громким голосом: горе, горе, горе живущим на земле от остальных трубных голосов трех Ангелов, которые будут трубить.

И пускай если бы только из одного Экклезиаста состояло все это непоследовательное и противоречивое учение, стоило бы оно того, чтобы пересечь бурное море и страшную пустыню, лишь бы прочесть эти возвышенные строки и восхититься ими, и прозреть душою, и возвысить дух свой от неизъяснимой красоты его.