Пилигрим
Шрифт:
Причинами же круговорота бытия являются омраченные действия, содеянные человеком по недомыслию или же намеренно, причем как умственные намерения, так и осуществленные акты, произведшие некие действия, и скверны, преследующие его из прошлой жизни. Устранением причин сводятся на нет омраченные совокупности, а освобождение от них приводит к исчезновению связанного с ними страдания. Таково освобождение, которое может быть двух видов: освобождение, заключающееся просто в уничтожении всех форм страдания и их источников, и великое, непревзойденное освобождение, состояние Будды. Первое - это уничтожение всех обусловленных сквернами препятствий на пути освобождения от круговорота бытия, но не препятствий к прямому постижению всех объектов познания. Второе - это наивысшая ступень, полное уничтожение как скверн, так и препятствий к всеведению, что и объявляется конечной и наиболее желанной целью всего существования
Однажды, по прошествии многого времени и преодолев многочисленные препятствия пути, которым я обязан был близким и не всегда благополучным знакомством с тайфунами и муссонными ливнями, вязкой грязью дорог, острыми камнями горных троп, от которых не спасала никакая подошва, впрочем, обувью к тому времени я уже давно не пользовался, как предметом излишним и от размышления отвлекающим, я пришел к дереву арче, известному в той местности своим возрастом, огромным размером и тем, что у его ствола, покрытого натеками коры, как натруженные руки вздувшимися венами, проповедовал некий гуру, имя которого пред посторонними не открывалось - сам он имени своего не произносил; местных жителей, жертвовавших ему пропитание и скудные одежды, имя его не интересовало, ибо в стремлении к самосовершенствованию и в надежде избегнуть превратностей судьбы, обманув ее якобы участием в благом деле, они точно так же жертвовали бы любому блаженному, вздумавшему остановиться для благовествования именно под этой арчей, впрочем же - как и в любом другом месте; ученики же обращались к просветленному почтительно: "Учитель", как и я некоторое время именовал его, почитая собственным духовным наставником и пытаясь воспринять от него мудрости и постигнуть объявляемый им духовный путь. Учение его состояло в необходимости расторгнуть круг перевоплощений, в котором, как он был убежден, но ничем сие подтверждать не имел возможности, были изначально закрепощены человеческие души, его в том числе. На этом пути каждый из адептов, взыскующих освобождения, движется самостоятельно и разобщенно, так что его учение разительно отличалось от всего того, что я видел и постигал ранее - ни о каком единстве людей, объединенных общей идеею и действующих совместно, даже и речи не было. Каждый сам по себе на пути совершенствования, каждый одинок и самодостаточен в открывании сего пути, и лишь к учителю, ушедшему на этом пути, следует обратиться за советом и правилом, после чего вновь практиковать индивидуально. В значительной степени именно это привлекло меня к пути просветления, ибо к тому времени я уже постиг, что исправить людей и улучшить этот мир никаким учением неспособно, ведь корень зла в природе людской, а не извне, и одолеть его неспособно, покуда сам носитель зла не осознает его и не поймет необходимости борения его; а чего бы ему стремиться к самосовершенству, ежели его дурные привычки и болезненные страсти дарят ему наслаждение сейчас и здесь, а что там будет в будущем, так кому сие ведомо?! Идея же, следуя неким правилам, улучшить самого себя настолько, чтобы одолеть высший уровень существования, создать, так сказать, самому себе персональный Эдем и бесконечно наслаждаться им, весьма и весьма привлекала меня, ибо представлялась достижимою без каких-либо дополнительных условий, в частности - без нужды заботиться о духовном развитии ближнего своего.
И я стал приходить к многолетней и древней арче, и садиться под нею ежеутренне и ежевечерне, дабы выслушивать суждение гуру о практике самосовершенствования, и стремился следовать ему. В те поры я уже давно отринул стяжание в качестве желанной цели и смысла самого существования своего, и оставил имущество свое на усмотрение семьи и близких родичей, не взяв с собою более необходимого, кроме одежды, бывшей на мне. Питался я дикорастущими плодами земли или же, по временам, с благодарением довольствовался подаянием местных доброхотов, радых выслушать повествование о моем путешествии и новости из других мест, коих они были совершенно лишены в силу их собственного домоседства. Плотские же желания, обуревавшие меня во время оно и требовавшие удовлетворения, покинули мои мысли и если и тревожили меня, то лишь где-то на крайней кромке сознания, слабым следом напоминая о том, что и эта часть жизни мною уже прожита и пережита, хотя плоть еще и не совершенно умертвилась. Иначе говоря, мне казалось, что земной путь мною пройден полностью и до конца, и я готов вступить на вышний путь совершенствования души, и идти по нему, и нуждался лишь в духовном руководстве, без которого чувствовал себя как бы в густом тумане, когда даже верного направления движения не определить без подсказки извне - звука колокола или света костра.
Сидя под арчею, благословенный гуру говорил о четырех драгоценностях: "Это - истинные страдания, это - истинные
И я вопрошал его:
– О благословенный, что есть истинное страдание и как познать его? Как обрести мне уверенность, не страдаю ли я, и в чем заключается оно?
И гуру отвечал:
– Взгляни в воды водоема и что увидишь там?
– Это мое отражение, о благословенный.
– Что ты видишь в воде?
– Образ мужчины в средних годах, в рубище облаченного, и еще вижу шнур дваждырожденного на плече его. Волосы его длинны и многие седины в них. А еще вижу половинку кокосового ореха в виде чаши для подаяния, вервием на поясе его укрепленном, и вервие то из волокон хлопчатого дерева, оно сплетено вчетверо, и одно плетение в силу воды, а другое в силу земли, а еще одно - от воздуха, чем все живое беспрепятственно пресыщается, и еще одно - в знак огня, которым все завершится.
– Что еще видишь ты?
– О, благословенный, вижу, что прошел множество дорог и нелегких путей, и кожа сожжена солнцем и стала как выдубленная шкура, и ноги стерты и в волдырях, а мускулы натружены, и тело истощено невзгодами.
– Что еще видишь?
– О благословенный, более ничего моему взору не открыто.
И он заключил:
– Ты ничего не узрел, как слепой, от рождения зрения лишенный, и не отверзнув взора не открыть тебе и истины.
И я отошел от него в глубоком размышлении, и не мог постичь сути учения его многое время.
Долго я лишь позволял себе приходить к подножию арчи и молча сидеть там, выслушивая слова гуру, обращенные к другим ученикам, и не высказывая вопросов своих, но наступил однажды день, когда сам гуру обратил на меня ясный взор свой и вопросил:
– Что же ты видишь в отражении вод?
И я ответил:
– Я вижу человека.
И гуру воскликнул:
– Ты прозрел!
Ибо открылось мне, что мое существование на земном уровне в образе человека означает лишь то, что в момент перевоплощения душа моя оказалась столь несовершенной, что не могла воплотиться в высшем существе или даже полностью выйти из кругообращения перевоплощений, которое есть истинное страдание, а принуждена была впасть в форму человеческую и вновь проходить по пути самосовершенствования в надежде достичь освобождения.
И гуру учил меня:
– Развивая стремление к освобождению, заботься не только о своём благе, но и о благе всех живых существ. Так же как и ты сам, все живые существа омрачены страданием; ведь даже самое крохотное насекомое, так же как и ты, не хочет страданий и желает счастья. Но хотя живые существа и не желают страданий, они не знают, как избавиться от них; и хотя они желают счастья, они не знают, как обрести его. Сами существа не в состоянии сделать это, ты должен помочь им, освободить живых существ от страданий и их причин и утвердить их в состоянии счастья. Чтобы избавиться от страданий и обрести счастье, нет иного пути, кроме как устранить в потоках сознания живых существ причины, порождающие страдание, и создать в этих потоках причины счастья.
И благословенный говорил:
– Водою Будды не смывают скверны,
Страдания существ рукой не устраняют,
К другим не переносят прозрения свои, -
Они Учением существ освобождают.
– Свобода достижима через учение о том, что надлежит принять, а что отвергнуть. Но чтобы учить, прежде нужно самому это узнать и понять. Кроме Будды никто не может безошибочно учить путям всех живых существ, а не только некоторых, отчего непременным условием достижения цели блага всего живого есть достижение состояния Будды, в котором ты сам свободен и обладаешь силой для освобождения.