Пленница тирана
Шрифт:
Из прилегающих к вратам башен повыскакивали заспанные рабочие. Они суетились, не зная, что делать с таким высокопоставленным гостем.
— Комнаты, еду и свежее бельё, — скомандовал Таймар, и только тогда их хаотичные действия обрели некий вектор.
— Прошу за мной, Ваше Высочество, — проблеял старший, — в лучшую комнату. Она в восточном доме, там останавливается проверяющий, когда наведывается, да-да.
Он пыхтел всю дорогу и рассыпался перед нежданным гостем в любезностях, впрочем, настолько однообразных, что, в конце концов, утомил князя.
—
— Послали, Ваше Высочество, да-да, всё так, послали, — блеял провожатый. — Не успеете и переодеться, как он явится.
— Что насчет ванны?
— Сделаем, всё сделаем!
— Тогда сначала ужин, потом ванны.
Не успел князь со своей свитой добраться до домика проверяющего, как весть о его появлении облетела все уголки штолен. Надсмотрщик бегал по кабинету ныкая серебришко и подчищая в журнале приходов и расходов некоторые несоответствия. Кухарки раздували печи и кромсали поросенка, прачки тащили в дом свежие простыни. Вообще, носились все как угорелые, потому как весть о безвременно павшем Щепе, не признавшем в путнике младшего сына Деорака, разошлась как ветер в поле.
Был ли ночной гость князем или же обычным проходимцем не знал никто, потому как пресловутые портреты, разосланные по империи, видели далеко не все, как было обещано. А вот про суровый нрав Таймара знал каждый житель Дей-Айрака, оттого и суетились все, боясь разочаровать его монаршее Высочество.
Ещё подходя к дому, князь увидел, как зажигаются окна во всех этажах, как мечутся ошалевшие фигуры людей, готовясь к появлению важной персоны, и ощутил вдруг невероятное облегчение и спокойствие.
Он дома.
Может его Роглуар и непригляден по сравнению с Валамаром, но здесь он князь, а там — жалкий бродяга, которому предлагают заработать позёрством и заставляют сдать оружие.
Когда путники вошли в дом, на стол уже накрывали. Низкорослый пацан катил тележку с закусками, хлебами, мясом ящеров и, конечно, крепким пятидесятиградусным чаилом. Накрывать ему помогали две прислужницы.
Уставшие путники не стали дожидаться, когда слуги закончат с приготовлениями. Они уселись на лавки и тут же схватились за чарки с огненной водой, осушив их чуть ли не залпом.
— Б-р-р-р, хороша, — прохрипел капитан, занюхивая питье хреновым листом.
Как только все закуски были выложены на стол, челядь вытянулась по струночке и принялись ухаживать за гостями. Вскоре явился и сам надсмотрщик. По его лицу было видно, что он признал в могучем воине сына Деорака, рождённого под кровавой звездой. Не то портрет его всё ж таки где-то углядел, не то сверкнувший в ухе рубин приметил.
Разжиревший на местных харчах мужик с заплывшими от чаила глазами, залебезил перед князем, боясь, что за провинность Щепа, его сместят с должности. И боялся он, надо сказать, не напрасно, потому как одного взгляда на его раскрасневшуюся ряху и бегающие зенки было достаточно, чтобы понять — засиделся он в управленцах.
Таймар даже
Выяснилось, что лекаря нет, а всех нуждающихся пользует травница Мэра.
— Ну так её пришли! — не выдержав, гаркнул князь. — И травы свои пускай тащит, у меня тут раненая.
— Так и вы, Ваше Высочество, потрёпаны и не мало, — протараторил надсмотрщик.
— Пустяки, — бросил Таймар, прикрывая полотенцем разодранное плечо и исцарапанную спину. — Пускай сначала её посмотрит.
Пока травница лечила Китэрию, трое уцелевших в походе мужчин принимали ванны. Надсмотрщик приставил к Таймару самую пригожую девку из своего питомника. Но после женщин Валамара князь не мог смотреть на неё без жалости, хотя прежде счёл бы бедняжку если не красавицей, то, по крайней мере, милашкой.
В очередной раз он проклял затею отца, не представляя, как теперь будет любоваться местными женщинами, когда-то радовавшими его глаз.
А тем временем «милашка», ничего не подозревающая о грустных думах князя, успела избавиться от одежд и, вооружившись губкой, принялась мылить спину князя, ненароком прикасаясь к ней своей грудью.
Таймар на её откровенные манипуляции никак не реагировал, и девчонка решилась на более смелые действия.
— Просто омой эти царапины и разомни мне тело, смазав мазью, — проговорил он устало и одернул её руку.
Девушка зардевшись, повиновалась. Но когда она намыла гостя и уложила на чистые простыни, принявшись растирать его напряженные мышцы, он подумал, что погорячился и напрасно отверг её. Руки у «милашки» были что надо: нежные и гладкие, а от распущенных волос пахло вереском.
Неожиданно для себя князь вдруг развернулся и, схватив массажистку обеими руками, повалил на кровать.
Пока миниатюрное создание стонало под необузданным напором Таймара, дуреющего от тонкого запаха степной травы, в соседней комнате, где Китэрию лечила травница, разразился скандал.
Наскоро помывшийся Харух, спешил к своей добыче. Всю дорогу он только и думал о том, как сожмёт хрупкую, нежную и благоухающую виноградом Китэрию, как она разведет перед ним свои белые ноги…. Одна мысль не давала капитану покоя — каков цвет её волос там — меж этих упругих бёдер?
Харуха аж трясло от вожделения, он бы с радостью и трапезу пропустил, и купание, если б не князь. Но теперь, когда все условности были выполнены, а Таймар занялся девкой, что к нему приставил надсмотрщик, он мог, наконец, распорядиться своим трофеем, как желает.
«Видят Боги, я проделаю с ней всё, о чём мечтал и не раз», — думал обезумевший от похоти капитан, спеша к этэри. Но когда распаренный и прикрытый лишь простыней, он ворвался в комнату, где разместили пленных, то застал там старуху, накладывающую на шею молодой девушки повязку.