Пленники чести
Шрифт:
— Не могу, ваша милость, хозяйка велела всюду следовать за вами, — гундосил Борис, виновато глядя в пол.
И сколько поручик не уговаривал слугу оставить его и Наталью Всеволодовну в покое, преданный Борис свято чтил приказание хозяйки, так что Александру Ивановичу пришлось смириться с тем, что отныне его как тень будет преследовать соглядатай и страж, не ведающий, какое он приносит этим молодому человеку страдание. Однако поручик был готов при первой же возможности избавиться от него, пусть даже и пришлось бы связать несчастного Бориса и запереть в отдалённых покоях.
К завтраку они спустились вдвоём. Александр, учтиво поприветствовав собравшихся дам и господ, занял своё место за столом, а Борис остался стоять у двери. Через несколько минут в столовую залу вошла и Наталья Всеволодовна, сопровождаемая Фридой. Натали была бледнее, чем обычно, и черты лица её выражали глубокую печаль. Она украдкой взглянула на Александра, но этот взгляд тут же перехватили стальные глаза Клары Генриховны, и девушка сразу потупилась. Больше она не поднимала головы, боясь столкнуться с чьим-то взглядом, ибо чувствовала, что все в этой комнате сморят на неё, кто со злорадной улыбкой, кто с жалостью и состраданием. Она боялась расплакаться, боялась лишиться чувств, всё казалось таким чужим и холодным, всё способно было ранить, причинив душевную боль. Если бы она могла, она бы бросилась бежать, но сил на это у неё не было.
Тем временем слуги подали завтрак, и господа принялись за еду, сосредоточившись каждый на своих мыслях. Солнечный свет больше никого не радовал и не удивлял, его перестали замечать, словно он исчез сам по себе с появлением Клары Генриховны. Всё проходило чинно и спокойно. Подали чай. Большие часы пробили половину одиннадцатого. После чая все переместились в гостиную, куда Альфред принёс письма, присланные обитателям замка. Самая большая стопка корреспонденции пришла для госпожи Уилсон. Писали ей в основном пожилые дамы и влиятельные сановники, входившие в число посетителей светского салона Клары Генриховны. Альфред стоял подле кресла хозяйки и зачитывал невообразимо долгие и скучные письма, отправители которых рассказывали в весьма витиеватых и старомодных выражениях о своём здоровье, о родне, городских сплетнях, театрах, приёмах, а главное — погоде. Генерал с супругой мирно дремали под звук его голоса на софе, Госпожа Симпли, не обращая внимания на остальных, писала ответ кому-то из кредиторов, её же супруг, а так же Павел Егорович, Алексей Николаевич и Карл Феликсович, покончив со своими письмами, засели играть в преферанс.
— Только погляди на это, — шепнула Анна Юрьевна брату, отводя его в сторону.
Она указала в ту часть залы, где сидела Наталья Всеволодовна. Вокруг неё увивался Антон Сергеевич Миндальский, он то и дело говорил ей что-то на ухо, слащаво улыбался сморщенным ртом, всячески стараясь произвести на неё впечатления галантного ухажёра. Бедная девушка же словно окаменела, казалась, она была и не жива и не мертва, только сидела на своём месте, опустив очи долу, будто не хотела ничего видеть или слышать.
— Да, уж, сестрица, надо что-то делать, — отвечал Виктор Юрьевич, глядя на молодого поручика, сидевшего напротив Натальи.
По лицу Александра Ивановича было видно, что его раздирают отчаянье и гнев. Он всячески крепился, повинуясь чувству долга, но его честное лицо исполнилось живейшей ненависти к Миндальскому. Ему казалось, что именно старый мерзавец сейчас самый опасный и коварный враг, угрожающий как его счастью, так и счастью бедной Натальи Всеволодовны. Поручик изо всех сил старался не подавать виду, будто его как-то задевают ужимки Миндальского, но огненный взгляд выдавал его. Ах, если бы он знал, как вид его предаёт все его мысли без труда читающему их истинному врагу! И пока Антон Сергеевич распалялся в своих гнусных признаниях, молодой офицер всё с большим трудом сдерживал себя.
— Я кое-что придумала, — вдруг в полголоса сказала Анна Юрьевна, и, притянув брата к себе поближе, зашептала ему на ухо план по спасению несчастных влюблённых.
— Ты уверена, что всё получится? — засомневался Виктор. — За ними следят, да и потом я не уверен, правильно ли мы истолковали наши наблюдения.
— Верь мне, уж я-то в этом понимаю, — улыбнулась Анна. — Ты первый, — подначила она брата.
— Ну, смотри, если у нас ничего не выйдет… — прошептал Виктор Юрьевич, но тут же, собравшись с духом, бодро обратился к Александру Ивановичу: — Милостивый государь, помнится мне, вы изволили рассказывать о ваших воинских подвигах?
— Увы, сударь, не имел чести, — машинально ответил поручик, поглощённый тяжёлыми мыслями.
— Позвольте пригласить вас на небольшую прогулку в одну из старинных зал, там я обнаружил ряд документов, которые вам были бы интересны как человеку военному, — проговорил Виктор, стараясь казаться как можно более непринуждённым.
Александр Иванович с недоверием посмотрел на Виктора, а тот, подойдя к нему поближе, шепнул на ухо:
— Прошу, мне очень нужно увести вас отсюда, — затем обратился к Кларе Генриховне: — Любезная тётушка, не согласитесь ли вы отпустить нас с господином поручиком, дабы мы смогли осмотреть старинные документы его предков?
Госпожа Уилсон кивнула головой, словно не обращая внимания на просьбу Виктора, и тот, сочтя это благоприятным знаком, раскланялся с присутствующими и увёл за собой Александра Ивановича под монотонное чтение очередного письма. Но только они вышли, как за ними последовал Борис, получивший повелительный взгляд от хозяйки. Далее наступила очередь действовать Анне. Выждав некоторое время, она как бы невзначай подсела поближе к Наталье и начала слушать, что ей говорил Антон Сергеевич.
— О, моя душечка, — заливался Миндальский, — я, хоть и стар, буду нежен и ласков с тобой. Ты будешь жить у меня, как в золотом храме живут ручные канарейки! Я подарю тебе платье и шляпку! Ты ведь любишь шляпки, моя дорогая?
Казалось, он вообще не смотрел на Наталью, забывшись в своём сладкоречии, ибо лицо её приобрело совершенно отчаянный вид после того, как гостиную покинул Александр. Анна решила немедля вмешаться.
— Ах, Антон Семёнович, — прощебетала она невинным голосом, — вы совершеннейший льстец, любая барышня растает от ваших слов! Только взгляните на бедную Наталью Всеволодовну, вы довели её до совершеннейшего смятения!
Миндальский горделиво приосанился и улыбнулся, польщённый медоточивыми словами юной девицы. Бросив победный взгляд на свою невесту, он произнёс:
— Да, сударыня, я таков! А в молодые годы был ещё тот повеса!
— О, верю вам! — воскликнула Анна. — С вашими манерами и темпераментом, вы и сейчас приятнейший светский джентльмен!
Миндальского просто распирало от гордости.
— Позвольте же на время похитить ваше дорогую подругу, ибо я так же хотела поделиться с ней парой женских секретов, — продолжала Анна.
И не дожидаясь ответа, она взяла Наталью под руку и направилась с ней в сторону выхода из гостиной.
— Вы уже уходите, — вдруг раздался голос Клары Генриховны, очнувшейся от глубоких раздумий, в которые погрузило её монотонное чтение Альфреда.