«Плохой день для Али-Бабы»
Шрифт:
Первый евнух взмахнул саблей, в движениях его тяжелого тела угадывалась скорее грация тигра, нежели слоновья сила.
– Вообще-то нам следовало бы поблагодарить вас, - весело сказал второй евнух.
– Здесь бывает довольно скучно.
– Это верно, - согласился первый.
– В конце концов, когда охраняешь дворец, на милю упрятанный под землю, кто может тебя там найти?
– Кормят, однако, очень хорошо, - отметил третий.
– Быть может, - предложил Ахмед Аладдину ;–
– Берегитесь!
– разом воскликнули евнухи, останавливаясь.
– Мы помним этого джинна!
– Но я… - начал было возражать Аладдин.
– Ты не хочешь обращаться к этому грозному существу из соображений милосердия?
– так быстро выпалил Ахмед, что Аладдин не сумел даже закончить свою мысль.
– Твои чувства неуместны. Несомненно, эти трое собираются убить нас.
– Ах, - только и вздохнул Аладдин, не став признаваться, что джинн, без сомнения, все еще слишком утомлен, чтобы быть в состоянии исполнить какое бы то ни было желание, кроме разве что самого скромного.
– Ты привел веский довод. Пожалуй, я смирю свои милосердные порывы и выпущу джинна на свободу, чтобы он свершил свою ужасную и безжалостную месть.
Евнухи застыли, совещаясь. Когда они вновь взглянули на Али-Бабу и прочих, улыбались они уже не так уверенно, как прежде.
– Вообще-то, - сказал первый из троих, - раз уж ты так вежливо просишь, мы, пожалуй, могли бы как-нибудь договориться, чтобы наша случайная встреча завершилась иначе.
– Какая, в самом деле, разница, - добавил второй, - одним обезглавленным больше, одним меньше? Конечно, это сугубо личный вопрос, подлежащий обсуждению лишь в нашем тесном кругу.
– Да, - с готовностью подхватил третий, - и к тому же я уверен, что почти пришло время обеда.
Воистину удивительно, подумал Али-Баба. Одно лишь упоминание про джинна - и трое евнухов уже не горят желанием убивать их и рубить на куски. Но то был лишь первый шаг на пути к дворцу, ибо хотя евнухи уже не размахивали саблями так бесцеремонно, как прежде, но все же и не сдвинулись со своего места, не давая дровосеку и его друзьям идти дальше.
Именно по поводу этого обстоятельства Ахмед вновь обратился к евнухам.
– Значит, вы больше не намерены убивать нас, - подытожил он, - но по-прежнему преграждаете нам путь?
Старший из евнухов ответил твердо, но с величайшей почтительностью:
– Появление джинна, возможно, и способно заставить нас пересмотреть свои взгляды на правила несения службы вне стен дворца. Однако в том, что касается охраны царевны Будур, мы непоколебимы. Мы любыми возможными способами будем убеждать вас отказаться от дальнейшего продвижения по этой тропе.
– Так, значит, она здесь, за этими стенами?
– с жаром воскликнул Аладдин.
– Нахмуренные брови и горячность - не лучший аргумент в споре, - с некоторой нервозностью заметил третий
– Но задумывались ли вы вот о чем, - настаивал Аладдин.
– Почему вы охраняете свою царевну?
– Мы всегда охраняли царевну, - возмутился в ответ первый из троицы.
– Это часть кодекса евнуха!
– Но разве этот дворец - не тюрьма?
– спросил Аладдин.
– По правде сказать, еще какая тюрьма, - ответил первый из стражников.
– И все же, - добавил второй, - мы так понимаем, что все потребности женщин за этими стенами удовлетворяются.
– И к нам отношение тоже довольно неплохое, - сказал третий в перерыве между отрыжками.
– Конечно, - задумчиво вставил первый, - неплохо было бы время от времени срубать какую-нибудь голову с плеч.
– Мы теряем форму, - подхватил второй, тоскливо глядя на свою саблю.
– При такой жизни и клинки-то, пожалуй, чистить не стоит, - печально заметил третий.
– Но здесь царевна Будур, - решительно заявил первый, словно дальнейших пояснений не требовалось.
– И мы тоже, - добавил второй.
– И кормят нас очень хорошо, - сообщил третий между двумя выбросами газов, - хотя пища имеет обыкновение быть немного жирноватой.
Али- Баба не видел способа опровергнуть логику этих трех евнухов. Быть может, подумал он, ему суждено отказаться от поисков и заняться чем-нибудь другим. Но на что обречет он тогда Марджану и жену Касима? Они, без сомнения, останутся узницами, пусть даже такими, о которых хорошо заботятся, но все же.
Ахмед, однако, не желал смириться с поражением.
– Но, судя по тому, что мне рассказывали, - сказал он, - я понял, что она любила частенько подолгу прогуливаться по улицам своего города.
Евнухи явно были согласны с этим.
– Это действительно так.
– Я тоже скучаю по этим прогулкам.
– Они давали мне прекрасную возможность упражняться в обезглавливании.
Тут Ахмед улыбнулся, ибо знал, что теперь, завладев их вниманием, вскоре сумеет добиться и их расположения. Поэтому он спросил:
– Но разве теперешнее заточение не лишило ее одного из занятий, которым она очень дорожила?
– С такой точки зрения я этот вопрос не рассматривал, - задумчиво сказал первый евнух.
– Мы здесь, - добавил второй не слишком уверенно, - следовательно, мы защищаем.
– Я бы и не думал о возобновлении этих прогулок, - сообщил третий с некоторым воодушевлением.
– Особенно в плане ходьбы. Но возможность пробовать любую снедь в этих опустевших палатках… - Он закрыл глаза и испустил вздох величайшего удовлетворения.
– И вы говорите, что царевна - лишь одна из многих женщин в этом дворце?
– продолжал наседать Ахмед.
– В стенах этого дворца бессчетное множество женщин, - признал первый евнух, - наверное, сто раз по сто.