По волчьему следу
Шрифт:
– Полагаю… направленность была… общей… слабые проклятья в целом сложно сделать… ну сильными. Глупо звучит, понимаю. В том смысле, сделать так, чтобы наносили серьезный урон. Или направленный.
– И что было бы?
– Ну… обычно… головная боль.
Бекшеев поморщился. Головная боль, стало быть…
– Или скорее даже обострились бы хронические… проблемы… заболевания… скажем, язва или…
– Убью падлу, - едва слышно произнес Тихоня.
– Тут интересно даже не то, что оно есть… - некромант прищурился. – Вы не могли бы прощупать воротник? Что-то… маленькое?
Булавка.
Крохотная
– Интересно, что носитель малой емкости, - Ярополк и булавки касаться не стал. – На таких ни одно проклятие надолго не задержится. От шести часов до суток… я бы даже сказал, что это – просто… как бы это выразиться… не первичный носитель, а ключ, то, на чем оставляют отпечаток. Каждый раз плести проклятье утомительно, поэтому часто создают печать, которая, собственно, и хранит проклятье, и ключ, куда его переносят.
– И что для этого надо?
– Когда как… зависит от того, насколько умел создатель. Если делал специалист, а я думаю, что это ваш случай, потому что… ну чем проще ключ, тем сложнее сделать так, чтобы удержалось плетение. Так вот, хватит прикосновения… недолгого. Слышал, что порой и прямой контакт не нужен, достаточно приблизиться, и сработает дополнительное притяжение… видите, булавка не цельная. Следовательно, одна её часть в печати, а вот вторая – ключ… но тут я, честно, не знаю. Только слышал, что возможно… но в руки не попадалось. Да и запрещено это.
– А печать, - Тихоня протянул раскрытую ладонь, в которую я вложила булавку. – Как она выглядит?
– По-разному. Тут внешний вид не особо важен. Знаю, что часто привязывают к перстню, особенно, если с камнем, но бывали случаи, что использовали кисеты. Или вот булавку для галстука.
– Запонки?
– Возможно. Здесь главное, из чего сделаны. Благородный металл будет проводником, а для хранения энергетической структуры нужен камень.
– Запонки, - с большей убежденностью повторил Тихоня. – Значит… этому поганцу надо было раз в день… потрогать? Булавку?
– Не думаю… она очень глубоко сидела, как мне показалось. Это… неудобно. Вытаскивать, назад вставлять.
И вправду, неудобно. А еще кто-то да заметить может.
– Вероятно… если уровень таков, то… прямой контакт? Близкий? Возможно… хватило бы прикосновения даже не к вам, но к одежде.
Тихоня щурится.
А я надеюсь, у него хватит ума сделать так, чтобы тело не нашли.
– Если найдете печать, - некромант развел руками, - скажу больше. Да и заключение дам… для следствия и суда. Даже если не найдете.
– Следствие? Суд? Я этому засранцу так шею сверну.
– Не стоит, - Бекшеев, до того сидевший молча, потер ногу. – Может оказаться, что он тут не при чем… да и… если при чем, куда важнее узнать, где он саму печать взял.
Глава 34 Стылая вода
Глава 34 Стылая вода
«Каждому ребенку требуется много белья — это знают все. Чтобы всегда иметь чистое белье для ребенка, надо запасти 8 распашонок, 6 кофточек, 20
«Советы молодой матери», пособие, подготовленное и выпущенное при поддержке Комиссии по делам материнства и детства Министерства здравоохранения.
Голова все равно болела. Ныла так, не сильно, но до крайности надоедливо. И Бекшеев чувствовал, как дергается за ухом набрякший кровью сосуд.
Проклятье.
Булавка… ключ.
И печать.
Запонки…
Деньги.
Те суммы, которых слишком много за проданную информацию, будет ли их достаточно за… жизнь? Нет, на убийство Туржин не подписался. Знал ли он вообще, что делает? Хотя… ничего хорошего. Должен был бы понять, что платят ему не за помощь в работе.
Дерьмо.
– Не бери в голову, - тихо сказала Зима. – Разберемся. Со всеми…
А головная боль не утихала. И тянет закопаться в память, поискать там… А ведь говорили ему, чтобы вел дневник, записывал симптомы, частоту, выраженность. Но ведь некогда. Да и боязно. Вдруг да окажется, что ему, Бекшееву, и в самом деле на покой пора.
Трус несчастный.
Сейчас бы мог проанализировать. Выявить закономерности…
– К слову… для обычного человека ношение печати небезопасно, - некромант спрятал руки за спину. – При контакте с ключом ли, сама ли по себе, но печать все равно воздействует. И это скажется… рано или поздно. Причем чем дольше воздействие, тем серьезней последствия.
– Не доживет он до последствий, - Тихоня завернул обломок булавки в платок, а тот убрал в карман. – Что? Это я так… образно говоря.
И оскалился.
– Позволите? – некромант, не дожидаясь разрешения, взял мешок. Раскрывал его осторожно, и кости вытаскивал бережно, нежно даже.
Странно смотреть за этим.
Кости… темные. Пожелтевшие… и кажутся ненастоящими. Не вызывают они ни страха, ни отвращения.
– Михеич уверен, что это… из числа особых…
– Он прав, - отозвался некромант, аккуратно раскладывая ребра по столешнице. А вот грудина почти истлела и отросток отломился. Впрочем, и ему нашлось место. Как и позвонкам, вытянувшимся сбоку этаким сложным узором. – При жизни этот человек был сильным… измененным.
– Не магом?
– Не думаю, во всяком случае, не физической направленности. И не стихийной… - некромант вытащил бедренную кость, которую уложил слева. И тотчас справа появилась другая, правда, разломанная. – Измененным… структура иная. Плотность кости выше. А обратите внимание…
Он постучал по шарообразному суставу.
Бекшеев обратил бы. Если бы знал, на что смотреть. Впрочем, сейчас все смотрели именно на кость.
– Толщина. И вот… наплывы. Видите?
– Нет, - признался Бекшеев.