Подгоряне
Шрифт:
народа, произошло и происходит много изменений, возникает множество новых
проблем, ставятся все новые и новые задачи и перед республиканской партийной
организацией. Какие они, эти задачи, скажем, в промышленном или
сельскохозяйственном развитии Молдавии? Еще поднимаясь по ступенькам
мраморной лестницы, я убедился, как же я отстал от времени. Не знал даже
того, что должность секретаря ЦК по кадрам давно не существовала. И отдел
кадров преобразовался -
организационными. И находился он в противоположной стороне здания, а вход в
него был со двора, через сад: чтобы попасть туда, мне пришлось сделать "от
ворот поворот", обогнуть огромный дом, зайти в него с тыльной стороны через
калитку. К входной двери шел под высокими - вишневыми деревьями, мимо
газонов с цветами, по асфальтированной тропе. Сообщив о своем прибытии,
удобно уселся в кресле перед низеньким круглым столиком в фойе и стал ждать
вызова.
Проходило много озабоченных чем-то людей. Впрочем, по лицам их нетрудно
было и определить, чем именно озабочены: приближались Октябрьские торжества.
Город одевался в праздничные одежды. На всех улицах видны были флаги,
плакаты, лозунги, транспаранты. По главным проспектам уже висели провода с
разноцветными лампочками, готовыми вспыхнуть в любую минуту. Атмосфера
подготовки к торжествам царила, видимо, и в кабинетах громадного здания, где
помещался главный партийный штаб республики. Помимо озабоченности на лицах
работников было и удовлетворение: все подготовительные дела подходили к
завершению. Откуда-то появилось множество Знакомых, дружественно улыбающихся
мне товарищей. Бывшие мои коллеги по комсомолу работали здесь инструкторами,
лекторами, районными инспекторами.
– А-а-а!.. Фрунзэ!.. Ты уже видел Бурдюжу?
– Нет.
– Как, ты еще не виделся с ним? Ну, брат! Бурдюжа теперь важная птица!
Подожди минутку... я ему сейчас позвоню!.. Сообщу, что ты приехал в
Кишинев!..
– Привет, москвич!.. Ты знаешь, что Алеша работает секретарем в
Рыбнице?
– Нет, не знаю.
– Как не знаешь?! Вы же работали с ним в райкоме комсомола!.. А
Вася... Ты знаешь, что он умер? И этого не знаешь... Вы ведь вместе сдавали
экзамены в Москве!..
– Его не приняли. Помню, что у него было что-то с легкими!..
– Да-а... Он потом работал здесь. Но очень болел...
– Жаль! Вася был совсем молодым...
– А Володю помнишь?.. Сейчас он в посольстве секретарствует. Он у нас
дипломат. Так-то, браток!
– Лунгу работает в Совете Министров!
– Ну, хорошо.. А Жосула ты видел? Он работает редактором вечерней
газеты. Я сейчас же ему позвоню!..
– А Лену?.. Как, и с Леной еще не виделся? Погоди секундочку... Я
сейчас позвоню ей по внутреннему телефону. Скажу, что ты у нас. Она тут, на
втором этаже... Замуж еще не вышла... Минуточку!
– Ну что, Фрунзэ? Может быть, ты не знаешь и о том, что восстановили
ваш районный центр?
– И Шеремет вернулся в Теленешты?
– выкрикнул я в потоке обрушившихся
на меня вопросов.
– Какой Шеремет? Первым секретарем в Теле- нешты поедет главный
инженер из "Молдсельхозтех-ники". Он сам из Лазовского района. Это
предре,-шено!..
– Ты не уезжай! Оставайся на праздники в Кишиневе!
– уговаривали они
меня.
– Если хочешь, достанем тебе пропуск на трибуны, чтоб посмотрел
военный парад и демонстрацию... Или ты затосковал о Красной площади?.. Куда
нам до тебя?!
Люди эти хлопали меня по плечу, всячески показывали, что у них передо
мною нет секретов. Рассказывали мне, кто и где отдыхал, в каких санаториях и
домах отдыха, как купались и рыбачили в Черном море прямо с лодок.
Подтрунивали друг над другом. Не останавливались и перед тем, чтобы
рассказать и о своих любовных мимолетных интрижках. Те, кто еще не были в
отпуске, молча слушали и предвкушали будущие удовольствия на благословенных
берегах, "самого синего в мире" Черного моря. Эти боялись лишь одного: как
бы не подвела погода, внимательно изучали долгосрочные прогнозы синоптиков,
хотя отлично знали, что верить им могут лишь самые наивные простаки. Отпуска
таких работников, увы, приходятся на осенне-зимнее время, когда, скажем, в
Пятигорске свирепствуют шквальные ветры, а в Крыму поднимается шторм. И
самолеты летают не регулярно. Даже теплоходы порою подолгу отсиживаются в
портах, как утомившиеся мастодонты...
Чаю республиканские товарищи мне не предлагали, как это принято в
высоких московских учреждениях. Был такой обычай и тут, но он проник лишь в
кабинеты работников, занимающих более солидные должности. Эти же, которые
сейчас меня окружали, до кабинетного чаепития с посетителями еще не доросли.
Они и без чая выказывали мне свое гостеприимство и всяческое расположение.
Таскали меня из кабинета в кабинет, набивали мою голову новостями, звонили
общим друзьям в райкомы, райисполкомы, в разные министерства. Почти каждый
рассказывал и о своих домашних делах. О жене. О детях. О том, как устроились