Поэзия народов СССР IV - XVIII веков

Маштоц Месроп

* * *

Клятвы твои, твои обеты – где это все? Ласки твои, твои приветы – где это все? Я от тебя ушел в смятенье,- вспомнила ль ты, Где твой Меджнун? Где страсть поэта? Где это все? Речи твои лекарством были скорбной душе. Где же теперь лекарство это? Где это все? Как же тобой забыт так скоро бедный Бабур? Клятвы твои, любви обеты – где это все?

* * *

О, приди! Жить в могиле разлуки до каких мне пор без тебя? О, доколе еще этой муки мне терпеть позор без тебя? Если б снова сверкнули два солнца, два глаза твоих предо мной! Пусть ослепну от света, но только б не потух мой взор без тебя! Если б кудри твои мне увидеть – и смятенным стать навсегда! По мечта против яви напрасно затевает спор без тебя. Я люблю тебя так, что пошел бы даже в ад с тобой, словно в рай, Но и в рай не заманишь Бабура: наслажденье – вздор без тебя. Не зевай, виночерпий, весна коротка,- торопись! Дай вина покраснее, но из погребка –

торопись! Не дано человеку в свой завтрашний день заглянуть, Если жив ты сегодня, будь весел пока,- торопись! В том свиданье блаженство, когда ты с любимой вдвоем. Без соперника встреча легка и сладка,- торопись! Против силы печали – одно только средство, Бабур: Пей вино и рассеять печали войска торопись!

* * *

Как я сонное счастье свое разбудить, о боже, хочу! Этот гибкий, податливый стан я обвить на ложе хочу. К этим сладкоречивым губам как хочу губами припасть! Эту розоподобную плоть целовать до дрожи хочу. Научитесь, Ширин и Лейли, обаянью милой моей. Где Фархад и Меджнун? Я любви научить вас тоже хочу. Словно солнце – лицо… Нет, Бабур! Новолуния – брови… Стыдись! Я сравненья такой красоте подыскать дороже хочу!

* * *

Пришла весна – и снова степь как райский сад цветет, Кто наслаждался и зимой и летом – счастлив тот. О чем дутар звенит, о чем поет певец? Пойми: Они сулят блаженство тем, кто сбросил груз забот. Любимая, ты – Мекка мне, тебе поклоны бью. Молчи, ханжа! Твои уста – источник нечистот. Не только нежность, но и гнев любимой, даже брань,- Благодеянье для тебя, о сердце-сумасброд!

* * *

На чужбину заброшен, жестокой судьбой угнетенный, прошу: Помяни хоть в молитве меня, от тебя отлученный, прошу. Беззаветность любви, безграничную верность тебе доказав, Только памяти доброй твоей, злой разлукой казненный, прошу. Если в бездну страдания ввергнул меня мой китайский кумир, Вся надежда на бога – и воли его благосклонной прошу. Мне в разлуке пи радости нет, ни забвенья хотя бы на миг, Без любви я не жизни, а смерти, смертельно влюбленный, прошу. Моему кипарису привет от Бабура снеси, ветерок, Прах пред ним поцелуй,- так я, заживо здесь погребенный, прошу.

* * *

О какой клевете говорить? Все дела соперников – ложь! И какую мне рану открыть? Ты меня изранила сплошь. На какие блужданья роптать всей моей заблудшей судьбы? Колесо коварных небес ты с кривых путей не сведешь! О какой мне поведать тоске, о каком спасенье кричать? Кровожадной разлуки рука ведь уже вонзила свой нож. Если в собственном даже краю ты забыто милой своей, На чужбине, о сердце мое, неужели верность найдешь? Что соперников злоба тому, кто от милой так пострадал? Если роза так больно язвит, то чего от терния ждать?

* * *

Что о судьбе думать моей? Слишком всесильна печаль! Где же приют сердцу найти? Ехать в какую мне даль? Пьяный вертеп, божий ли дом – все предо мной на замке, Здесь постучусь, там постучусь,- разве бездомного жаль? В мире земном что мне сказать жалкой породе людской? Слушать их речь? Но человек – или невежда, иль враль. Что тебя ждет в мире земном, лучше, Бабур, не гадай. Что суждено, то суждено! И в размышленьях – печаль!

* * *

Весело мы пировали вчера. Всем на пиру таком хорошо! Очень приятные гости сошлись, каждый мне был знаком хорошо. Благопристойно беседа велась, не было глупых, путаных слов, Здравицы произносились красно, кто-то блеснул стишком хорошо. Хоть не заморское было вино, крепость его отменна была. Время бежало между одним и меж другим глотком хорошо. Музыка, пение, сласти, вино – не было недостатка ни в чем. Не было скуки. Устроен был пир истинным знатоком хорошо. Люди хмелели, шумели,- у всех пьяной слезой туманился взгляд. Эти – от хохота плачут, а те – давятся жирным куском… Хорошо! Стали друг друга по-пьяному чтить, лбом об лоб усердно стуча. Спутались головы, ноги… Весь дом вертится кувырком… Хорошо! Новая полночь настала,- гостям время пришло идти по домам. Трезвому лучше в седле восседать, если подвыпил – пешком хорошо. Я же, собой не владея, уснул, чувствую – кто-то будит меня. Месяцеликая пери, чей взгляд все мне открыл тайком хорошо! Милые гости, простите меня, если сболтнул я глупость вчера: Выпил Бабур! И царю простаком стать иногда под хмельком хорошо!

ПИСЬМО

…Было со мной: ночью лежу, духом смятен, Влага в глазах, в жилах огонь, крови взамен. Так я лежу,- душу гнетет бремя тоски, Сердце свое, горько стеня, рву на куски. Века дела перебирал, мысля всю ночь, Также дела жизни своей числя всю ночь. То я лежал, то иногда вскакивал я, Спорил с судьбой, сам над собой плакивал я. Так я взывал: «Тяжкий мой рок, сколь ты жесток, Несправедлив к жертве своей, злобный мой рок! Верности чужд, правды в тебе – малости нет, К праведникам, к мученикам – жалости нет. Занят одним делом, палач, ты искони: Казни и гнет! Или казни, иль изгони! Чем я тебе так помешал, чем надоел? Ведь между мной и меж тобой не было дел! В тесном углу мира один жить я привык, В скудной тиши, горести сын, жить я привык. Я не роптал – радовался, что одинок, Что от друзей, что от всего мира далек. Счастье познав истиннейшей сути свобод, Освобожден

был я от всех низких забот. Сам я избрал этот покой, этот затвор. О, если б мог я пребывать в нем до сих пор! Словно во сне, жил я, но ты – настороже,- Сон мой прервав, новый капкан ставил душе. В новый капкан мне суждено было попасть,- Имя ему – царский венец, ханская власть. Сделав меня счастьем друзей, горем врагов, Под ноги мне ты ль не поверг вскоре врагов! Сев на престол, что и отцу принадлежал, Судьбы владык, судьбы их стран я разрешал. Я на шестой месяц шестым царством владел, Семь поясов мира в тот срок я оглядел. Мнил, что достиг высшей мечты в жизни земной, Только не знал: властвуешь ты в жизни земной! В пору, когда я возлюбил радостей ныл, В нору, когда слово «печаль» я позабыл,- Ты мою власть отнял, всего снова лишил, Родины прах отнял, меня крова лишил. Сделал меня дервишем ты, в нищенство вверг,- И предо мной радостей свет сразу померк. Определил ты мне в друзья горе и страх, Боль и печаль стали моей стражей в путях. Радости где? Почести где? Слава? Их нет! Где все друзья? Слева их нет, справа их нет! Это же все было, а ты отнял, палач! Встречусь теперь людям – и вслед слышу их плач. Что ж ты мепя возвеличил, если я мал? И для чего с прахом сровнял, коль поднимал? Кары такой и не постичь здравым умом! Дом возвести – и развалить собственный дом! Вовсе в тебе совести нет, жалости нет, Даже ума, видно, в тебе малости нет! Как же такой мир почитать, верить в него? Мерой какой низости мне мерить его? Он ли душе – прочный оплот, крепость надежд? Бич мудрецов, славы родник он для невежд! Их неспроста держит в чести он искони, Столь же он груб, столь же лукав, как и они… Нет, мудрецу жить с ним в ладу мига нельзя! Лжи и коварств молча терпеть иго нельзя! Но от кого помощи ждать? Слаб человек! Мир – всемогущ, вечно его раб – человек! Если б тебя, рок, я привлечь мог бы к суду! Но на земле праведный суд где я найду! Там бы тебя разоблачил я на века, Но до конца все рассказать – жизнь коротка!…

* * *

В мыслях таких я не смыкал глаз в эту ночь, В горе моем кто же тогда мог мне помочь? Так пролежал я до утра, и наконец Солнце взошло – вестник добра, лекарь сердец. Молвило мне, по доброте вечной, оно: «Чем же, мой сын, сердце твое омрачено? О, имя-рек, ведомо мне: ты угнетен, Но, человек, ты не навек брошен в зиндон. Мне в океан всех мировых слез не собрать,- Низок сей мир, но на него сердца не трать! Стоит ли он даже хулы, весь этот мир! Стоит ли он горсти золы, весь этот мир! Даже забудь имя его – мерзость и грязь! Дух закалив, с миром порви всякую связь. Золото здесь ты потерял, почести, власть. В жертву за них душу свою стоит ли класть? Короток срок радостей всех мира сего: Око открыл, око закрыл – только всего!… Эти мои мысли схвати, о ветерок! И поднимись, и полети, о ветерок! В светлый покой к пери моей тихо впорхнув, Ей поклонись, речь на меня так повернув, Скажешь: «Бабур розе салам передает, Пламя любви страстным словам передает». Пери не раз я отправлял письма свои, В них изливал чувства и все мысли свои. Думал я: взяв сердце мое, стала она Другом моим, будет она нежно верна. Разве я знал, что, завладев сердцем, как друг, Ты проявлять дружбу начнешь пытками вдруг? Кем-то всегда в мире любим каждый. Ужель Я бы ничьей не утолил жажды! Ужель? Роз не найти ль в мире? Иль все – нехороши? Я же из всех выбрал ее, смуту души! Выбрав ее, сколько страдал, с ней разлучась, Не уповал: встречи придет радостный час! Разве я знал, что навсегда с пей разлучен И что огню вечной тоски я обречен? Сколько писал писем, с каким жаром писал! Хоть бы одно отклик нашло! Даром писал! Как я молил! Вихри огня в письмах взметал, В слове горел, плавился в нем, словно металл! Как я страдал, как тосковал! Думал: доколь Тщетных надежд, едких обид жгучая боль? Ждать перестав, я наконец проклял мечты! Духом смятен, у роковой стал я черты. Вдруг от тебя я получил весть,- и опять Я обратил войско своих горестей вспять. Войско надежд выстроил вновь, славя судьбу, И приложил счастья письмо к бледному лбу. Только, увы, радости свет вскоре потух, Вскоре во мне снова упал вспрянувший дух. Сколь велика милость твоя, сколь ты нежна! Но ведь была нежность твоя раньше нужна! Как оценить ласку твоей речи теперь, Если нам нет даже надежд встречи теперь? Все ж и тебе сердце смягчить было не лень, И у тебя сердце в груди, а не кремень. Сколько обид ты нанесла – этой не ждал. Сколько я лет встречи с тобой, сетуя, ждал. Если тебе дорог твой раб, о госпожа, Что ж ты его мучила, им не дорожа? Пери! Обет верности вновь ты мне даешь,- Сердца ли в нем искренность иль прихоти ложь? Как же мое знать: плод ли добра эти слова, Злая ль игра, шутка ль пера эти слова? Чтоб доказать дружбу – свое слово блюди; Делом любви клятву свою ты подтверди. Если мечте сбыться сейчас не удалось, Если удел сердца и впредь – мучиться врозь, Я претерплю! Станет заря встречи близка, И потеснит войско надежд скорби войска. Но не забудь то, что тобой сказано здесь, Помни: своей клятвою ты связана здесь. Молит Бабур, верный твой раб: милость яви, К жизни его ты возврати встречей любви. Но поскорей движется пусть счастья арба,- Поторопись, коль своего ценишь раба. Все я сказал, что затаил в сердце, любя. Верю: в ответ я получу весть от тебя. Ныне на путь вести твоей вышлю свой взор, И – вассалам! Кончен на том мой разговор!…»