Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране
Шрифт:
Иранцы в своей массе доброжелательны, но эгоистичны и неискренни, причем по отношению не
только к чужакам- иностранцам, но и к своим. По их собственному признанию, говорят одно, думают другое, делают третье.
Внешне иранцы-мужчины, особенно фарсы, красивый народ: среднего и выше среднего роста, хорошо сложены, имеют правильные черты лица, смуглые брюнеты.
Женщины также привлекательны: в основном брюнетки, с правильными чертами лица, тонким
правильным
грудью средних и выше размеров. Все, что ниже талии, к сожалению, в большинстве случаев
вызывает грусть. Практически все - безобидные кокетки. На собственно иранца они не поднимут
ресниц, но на иностранца непременно блеснут глазами, особенно если рядом нет своих. Но это
ничего не значит, просто кокетство и любопытство у них в крови.
В основном женщины занимаются хозяйством в своем доме, иное муллы не поощряют.
Исключение составляют остаточные случаи на государственной службе, медицинские сестры и
секретарши в частных фирмах.
Положение замужней иранки нельзя назвать угнетенным. Наоборот, в большинстве случаев
мужчина у нее под каблуком, причем без страданий. Жена имеет сильное влияние на мужа, в
доме она полная хозяйка. При этом в отношении своих мужей иранки очень ревнивы, хотя те, как
правило, повода не дают. В подавляющем большинстве они добрые семьянины и очень любят
детей. Я ни разу не слышал, чтобы родители здесь повысили голос на ребенка, о физическом
наказании речь вообще не идет.
Разводы в Иране довольно редки. Причиной этого, на мой взгляд, являются традиционно высокие
моральные нормы в отношениях между мужчиной и женщиной в сочетании с безжалостной
системой наказания отступников: сексуальные связи вне брака во все времена, кроме периода
Пехлеви, карались здесь очень сурово. Мужчинам, как ворам, отрезали уши, а женщин сажали в
мешок с кошками и били палками по кошкам. Существовали и другие не менее экзотичные
варианты, которые в начале прошлого века Реза Мохаммад-шах отменил. Хомейни, придя к
власти, восстановил казнь в виде «забрасывания камнями».
Многоженство разрешено. Максимально допустимое количество жен — четыре. Но для
большинства иранцев это признак убогой культуры. Полигамия присутствует у кочевников,
незначительной части крестьян и торговцев базара. Не более того. Дома женщины-горожанки
надевают обычную европейскую одежду, а на улице, после победы исламской революции, хиджаб
— покрывало, скрывающее формы. Открытыми могут оставаться только овал лица, кисти рук и
ступни. Прядь волос
контрреволюцией. Со временем положение слегка изменилось в сторону либерализации, но на
первом этапе с этим вопросом было предельно строго. Нарушительниц арестовывали патрули
Исламских революционных комитетов, доставляли
в свои штабы, где подвергали физическим унижениям, штрафам, нередко тюремному
заключению.
Иранцы-мужчины, за исключением мулл, дома и на улице носят одежду европейского покроя.
Правда, исламский переворот привел за собой новую моду, так называемый «стиль милитэр» —
фасон наподобие военного. Он свидетельствовал о революционном настроении обладателя.
Образ дополнялся обязательной небритостью, придававшей мужчине повышенную суровость. Так
выглядели не только реальные исламские боевики, но и те, кто в целях безопасности пытался
слиться со средой, хотя ничего общего с ней не имел. Про таких в народе с насмешкой говорили:
«рише хафтадо нохом», что в переводе означает «борода семьдесят девятого», то есть щетину он
начал отращивать после исламского переворота (приспособленец).
В последующие годы обстановка с мужской одеждой нормализовалась, за исключением шляп и
галстуков60. По мнению иранского духовенства, эта часть гардероба олицетворяет враждебную
исламу культуру, символизирует образ мирового угнетателя, в связи с чем их обладатели не могут
рассчитывать на революционное снисхождение.
Вспоминаются два случая.
Первый произошел в самом начале моей командировки. Я вышел из консульства купить газету.
Для этого следовало
60 Во внешней атрибутике революционных переворотов, где основной движущей силой является
люмпен, вне зависимости от стран и эпох очень много общего. В данном случае четко
прослеживается аналогия с нашими френчами и кожанками времен Октябрьской революции,
бородами и обращением к почему-то ненавистной интеллигенции: «Эй ты, в шляпе!»
перейти улицу. Мне пришлось остановиться на краю тротуара, чтобы пропустить поток машин, была сильная пробка. На небольшой скорости ко мне приблизился дорогой мерседес. Его
владелец (из бывших) с ужасом посмотрел на меня, одетого в костюм с белой сорочкой и
галстуком. Поскольку внешне я похож на иранца, он, видимо, принял меня за своего. В его глазах я
увидел одновременно испуг и восхищение.
Он покрутил пальцем у виска, потом указал им на мой галстук и резко провел ладонью по своему