Полет к солнцу

Кинешемцева Мелания

— Приговор вынесут сразу после Рождества, — проронила мать однажды, когда Альбус, проснувшись раньше брата и сестры, спустился к ней. До Сочельника оставалось два дня. — Скорее бы. Это совершено невыносимо. Я не представляю, как он там сейчас, в этой камере… В Азкабан не принимают ни продукты, ни теплые вещи. Как мне жить? Так, словно он уже сейчас умер для меня?

Альбус, залившись краской, неловко погладил мать по руке. К стыду своему, он почти не думал об отце, и лишь когда кто-то напоминал, как Персиваль сейчас страдает, становилось режуще больно. Но в душе, кажется, он распрощался с отцом с тех самых пор, как того арестовали, притом распрощался без особенной грусти. В конце концов, с арестом отца ругани и побоев

Альбус стал принимать гораздо меньше. Разумеется, сейчас у него хватило ума не говорить об этом матери, а она, похоже, не поняла, что чувствует сын.

— Аберфорт и Ариана пока ничего не должны знать, — Кендра вытерла слезы в уголках глаз. — Погуляй сегодня, развейся. Вот, возьми немного мелочи, купи конфет. Можешь съесть их сам и ни с кем не делиться.

Она вложила в ладонь сына несколько монет. Альбусу почудилось, что за дверью кто-то шевельнулся: видно, Аберфорт успел услышать окончание разговора. Теперь будет завидовать, что Альбусу дают деньги.

Брат, точно, при встрече с ним демонстративно отвернулся. Фыркнув, Альбус был уже готов бросить деньги ему под ноги, но брат быстро ушел, а между тем перед мысленным взором уже вставала кондитерская лавка в фонарях и с венком из остролиста на двери, пахнущая корицей золотистая выпечка и конфеты в бумажных фантиках… Мальчишка пустился к ней.

В лавке он встретил Джеральдину: она покупала изюм, курагу и мед.

— Мама к приезду Анджелы сама наделает конфет, — объяснила девушка. — Анджела очень любит именно такие. Говорит, ничего вкуснее даже в Хогвартсе нет. Приходи к нам на Рождество, я припасу для тебя. Кстати, не хочешь чего-нибудь здесь?

Альбус, гордо помотав головой, с важным видом вытащил из кармана мелочь и немедленно купил два больших леденца. Тот, что покрасивее, протянул Джеральдине, она приняла и смущенно поблагодарила. Посасывая леденцы, они вместе побрели прочь из деревни, болтая обо всем на свете. В числе прочего Альбус вспомнил, как осенью нашел могилу Игнотуса Певерелла и разгадал знак на ней.

— Да, мантия-невидимка много веков хранилась в нашей деревне, — кивнула Джеральдина. — Ведь его потомки жили здесь — да, кажется, и до сих пор живут. Под другой фамилией, правда, род Певерелллов по мужской линии пресекся, но семья все равно не из последних… Да, точно, это Поттеры. Их коттедж стоит совсем недалеко от вашего. Только это важные господа, постоянно живут в Лондоне, а сюда приезжают на Рождество или летом, и то нечасто. Коттедж с зеленой крышей, обрати внимание как-нибудь.

Альбус затаил дыхание, запоминая. Поттеры, зеленая крыша.

— А потомки двух других братьев?

— У Антиоха — того, кто придумал Бузинную палочку — потомков не было, он рано погиб. А вот у Кадма были, и представь — от той самой мертвой женщины! Что же у них за кровь в жилах…

Альбус прикрыл глаза, представляя, какими могут быть дети от ожившей покойницы.

— А они тоже жили здесь?

— Нет, о них здесь не слыхали. Но камень, думаю, до сих пор у них, как мантия — у Поттеров.

Рождество семья встретила, как и полагается — с венками, подарками и праздничным гусем, вот только на душе у всех по-прежнему было пасмурно. Слишком ясно вспоминалось, как в прошлом году отец приволок из лесу и поставил посреди двора огромную ель, Альбус поднимал Ариану под мышки, чтобы она могла повесить игрушки повыше, а потом сестра вместе с Аберфортом ходила по дому; взявшись за руки, они распевали гимны. На сей раз елки не было, а мать, поздравляя детей за праздничным столом, улыбалась до слез вымученно.

Словом, из тяжкой атмосферы дома Альбус при первой возможности сбежал в гостиницу. Миссис Скримджер мрачно покосилась на него, однако нехотя поздравила, даже сунула у руки по гостинцу для Аберфорта и Арианы и открытку с письмом для Кендры: в последнее время у подруг совершенно не было времени увидеться. Зато Джеральдина ему обрадовалась,

расцеловала в обе щеки и увела на кухню, где угостила самодельными конфетами из сухофруктов с медом и познакомила с Анджелой — кудрявой девочкой лет четырнадцати. Та оказалась очень похожа на сестру, только ниже ростом, худее, да глаза смотрели умнее и жестче — или, может, так казалось из-за очков в дешевой тяжелой оправе. В то время, как Джеральдина металась по кухне, то и дело выскакивая на окрики матери, Анджела сидела на расшатанном табурете с важностью и спокойствием человека, наслаждающегося заслуженным отдыхом. На Альбуса она посмотрела немного снисходительно, что ему не понравилось — впрочем, улыбка и голос у нее все равно были приятные.

— Тебе скоро в Хогвартс, да? Надеюсь, ты не боишься. Учиться там не так уж сложно. Не могу сказать, что у меня большие способности, но даже мне все легко дается, и думаю, на следующий год меня даже сделают старостой. Главное — не лениться.

— Блэк вас несильно заедает? — мягко спросила Джеральдина, вернувшись на кухню. — Он ведь терпеть не может Гриффиндор.

— Еще бы ему нас любить! Во-первых, на нашем факультете достаточно магглорожденных, и мы не даем их в обиду. Быть фанатиком чистой крови — а Блэк именно таков — у нас не в почете. И кроме того, мы единственные, кто смеет сопротивляться его обожаемым слизеринцам и лично его сыну. Вот Сириус Блэк — это действительно ужасно! Директор все-таки умный, расчетливый и сдержанный человек, а его сын — просто бешеная собака. Кажется, в следующем году к нам поступит еще один блэковский отпрыск. Укрепи наш дух, Годрик Гриффиндор!

— Может, он будет похож на отца, а не на брата, — Джеральдина пожала плечами. — И вообще, в одной семье бывают очень разные люди.

Альбус заерзал: ему не терпелось расспросить Анджелу о том, что же они делают на уроках, в особенности — чему их учат на трансфигурации. К его разочарованию, ей куда больше нравилось просвещать сестру по части школьных сплетен, так что скоро ему стало скучно, и, наспех распрощавшись, он поспешил домой.

На следующий день мать разбудила его затемно. Ее лицо почернело и осунулось, как у тяжелобольной, глаза блестели безумием. Из кармана ее халата торчал свернутый трубочкой номер газеты.

— Отца приговорили, — хрипло прошептала она. — Пожизненное заключение в Азкабане…

Альбус заметил, что она дрожит с головы до ног.

— Ну… Мам, все-таки это не Поцелуй, — пробормотал он растерянно. — Может, папу освободят потом… Напишем куда-нибудь…

Истерически расхохотавшись, мать выбежала вон.

========== Глава 5. Палочка и циферблат ==========

Восемь месяцев спустя.

Альбус сидел на кровати, поджав ноги по-турецки, заломив руки за голову, и улыбался. Только что он вернулся с прогулки: бродил по полям с Джеральдиной и Анджелой, насобирал им цветов на два букета. А они принесли ему яблочный пирог, который теперь ждал своего часа на кухне, рукавицы и замечательную книгу маггловского писателя… Как же его фамилия? Ну да, Кэрол, сказка про Алису. Книжка явно не новая, даже подзачитанная, но это неважно, писатель в самом деле замечательный — Альбус успел прочитать пару глав. Почему-то Алиса представлялась ему похожей на Ариану, а происходящий вокруг нее абсурд притягивал. Хотелось самому побежать за белым кроликом и нырнуть в нору…

В дверь робко постучали; это сестра, конечно.

— Можно! — крикнул Альбус. Ариана вошла, но не одна, а с Аберфортом.

— С днем рожденья тебя поздравляем, любя… — запели они, держась за руки. Их захотелось расцеловать, но Альбус постеснялся: еще напугает. Вместо этого он хлопнул по покрывалу, приглашая сесть. Аберфорт воспользовался, Ариана примостилась на стуле. Вид у обоих был, однако, загадочный.

— Наверное, мама кое о чем за столом скажет, — улыбнулась сестра. — Утром я видела, как сова принесла ей письмо… Такой красивый конверт…