Полет к солнцу
Шрифт:
— ТРЕВОГА! ПОЖАР! — закричал он, что было мочи, и крик, умолкнув, повис в пустоте.
Жуткая догадка шевельнулась. «А что, если их убили? Всех? Ариану, маму, Аберфорта?» При этой мысли на глаза навернулись слезы, но от следующей его затошнило: а что, если убийца его семьи теперь стоит прямо за дверью? Разбежавшись, он что было сил, всем телом кинулся на окно, выкинув вперед ногу, но лишь упал и ударился. Как безумный, он кричал и бил со всей силы подсвечником в окно, но так и не сделал на нем ни царапинки. «Может, я сплю?» — Альбус ударил по полке кулаком; увы, боль была самой настоящей, содранная кожа саднила.
Часы тем временем
«Он войдет, когда будет полночь, — подумал Альбус, похолодев, — войдет и убьет меня, как убил их».
Нужно было что-то сделать, но жуткий циферблат притягивал взгляд и словно парализовывал.
«Никогда не рассветет. Эта ночь никогда не кончится». В отчаянии он что было сил выкрикнул по очереди имена домочадцев — все так же без результата.
Он почти обреченно смотрел, как часы идут обратно, приближаясь к полуночи. До рокового момента оставалось три минуты, когда голос Арианы произнес за спиной: «Пойдем на качели». Он почему-то сразу понял, что это не была его сестра, и ужас обжег затылок огнем. Голос сестры вновь повторил фразу с той же интонацией. «Качели были в Нагорье. А тут их нет».
«Благодарю, вкусное печенье, — сказал голос Арианы. — Пойдем ловить кузнечиков». Он с ужасом понял, что нечто копирует фразы, сказанные ею недавно. До полуночи оставалась минута, когда «Ариана» сказала вновь ту фразу: «Я тебя переделаю». Шестым чувством он понял: «переделаю» — значит превращу из человека… Во что? Полминуты до полуночи. За дверью комнаты раздался шум — кажется, кто-то вошел. Звук был странным, шаги — не парными, как ходят люди на двух ногах, а как если бы некто шел на четвереньках через коридор. Почти увидев нечто, идущее так близко, Альбус, не успев толком понять, что делает, сжал подсвечник в руке и изо всех сил запустил в жуткий циферблат. Раздался звон, и, как ему показалось, тонкий визг. Секунду спустя его накрыла чернота.
…Солнечный свет лизнул веки.
— Очнулся! До чего же строптивый мальчишка. Кто тебе разрешил снимать веревку? Да еще сломал подсвечник, часы разбил вдребезги… Ты же просто бешеный! Дождешься, в Хогвартсе за такие выходки сажают на цепь.
Мать стояла над ним с мокрым полотенцем и вытирала ему щеки, почему-то исцарапанные в кровь.
— Это была стихийная магия, — пробормотал он, растянув губы в улыбке: сейчас увидеть мать показалось невероятным счастьем. В дверях он заметил Аберфорта и Ариану. Увидев, что он очнулся, сестра бросилась к нему.
— Тебе плохо, Ал? Тебе больно?
Кажется, будто и не она вчера билась на полу в судорогах и выкрикивала бессмыслицу не своим голосом.
— Нашему умнику приснился кошмарный сон, и он с перепугу расколотил часы, верно? — Альбус с удивлением осознал, что мать не сердится. Аберфорт коротко расхохотался.
— А мне вот кошмары не снятся, — самодовольно заявил брат.
— Это говорит об отсутствии у тебя воображения, — процедил Альбус, ощупывая назревавшую на лбу шишку. Кажется, он умудрился в беспамятстве съездить себе по лбу. Ариана растирала следы от веревок, а мать с улыбкой складывала полотенце. Она случайно задела свезенную кожу, и Альбус вздрогнул не столько даже от боли, сколько поняв, что произошедшее ночью игрой воображения все же не было.
За разбитые часы мать его даже не наказала.
========== Глава 6. Новый мир ==========
День накануне отъезда прошел суматошно. Мать сперва выдала Альбусу две сумки, на которые наложила
Встреча их прошла до странного грустно. Он нарвал ей такой букет, что цветы с трудом удерживались в руках девушки, и все фантазировал, как на втором курсе выучится аппарировать, а на третьем, пожалуй, научится беспалочковой магии: в принципе, он сейчас колдует без палочки, только надо это немного… обтесать, что ли. Она больше молчала, только пару раз попросила не забывать ей писать.
— Анджела в этом году стала старостой Гриффиндора, — лицо девушки озарила гордость. — Конечно, у тебя появится много новых друзей, но надеюсь, с ней вы тоже не перестанете общаться.
Альбус дернул плечами. Его немного раздражал резкий голос Анджелы, ее категоричные оценки всего и вся и легкость, с которой она принимала заботы матери и сестры, но в целом он находил ее неглупой и незлой. Ради сестры не стоит забывать и о ней.
У порога гостиницы Джеральдина обернулась на секунду, прижимая к груди цветы, послала мальчику улыбку и крикнула, что в школе у него обязательно все получится.
Когда Альбус вернулся, мать ткнула в лицо списком, отругала и велела укладывать вещи заново, как следует, при ней.
— Но я же положил все, что мне понадобится, — проворчал мальчик.
— Да? А одежда? Белье? Или ты собираешься ходить голым? — Кендра обессиленно опустила руки, в ее голосе звучали слезы. — Я весь день работала, как ломовая лошадь! Почему мне еще приходится делать за тебя то, с чем ты обязан справляться сам?
— Так я и…
— Замолчи! Вон из комнаты! Не можешь собрать вещи, так хоть не вертись под ногами!
Альбус пожал плечами и вернулся на улицу. Солнце садилось, расплескивая розовые отсветы; серые стены домов и начавшая тускнеть листва отливали медью. Захотелось позвать полюбоваться закатом брата и сестру, но он вовремя вспомнил, что Ариану мать выводит гулять только ночью, и то на пять минут. Он однажды — ему тогда не спалось — наблюдал за их прогулкой в окно: Кендра дважды обошла поляну, крепко держа девочку за руку. В те минуты его затрясло от злости на мать и жалости к сестре: Ариана была совершенно безобидна, ее губило лишь воспоминание о пережитом кошмаре, а с ней обращались, словно с арестанткой, только усугубляя ощущение, что она в чем-то виновата, что ей следует бояться каждого самостоятельного поступка и слова.
…Утром мать разбудила рано не только Альбуса, но и младших детей, чтобы у них было время попрощаться с братом. Пока она еще раз проверяла его вещи, все трое сидели рядком на стульях в передней. Ариана молча держала брата за руку, грустно глядя в пространство; Аберфорт набычился и только время от времени заверял, что сумеет позаботиться о матери и сестре. Ну что ж, в этом Альбус не сомневался.
Мать аппарировала с ним в какой-то пустой дворик, где воздух действительно был необыкновенно удушлив, и затем провела в место, сначала поразившее суматохой и обилием поездов, виденных раньше Альбусом лишь на картинках — вокзал Кингс-Кросс. Мальчик помнил, что ему придется пройти через барьер между платформами, и ожидал этого момента с некоторым волнением. Наконец среди облака паровозного дыма мать остановилась.