Последняя глава (Книга 1)
Шрифт:
– Эм завтракает у себя, а Лоренс уже позавтракал в восемь. Завари кофе.
Динни, разделявшая страсть тети к хорошему кофе, принялась священнодействовать.
– Как Джин?
– спросил вдруг генерал.
– Она к нам не приедет?
Динни не подняла глаз.
– Не думаю, папа; у нее сейчас слишком беспокойно на душе; наверно, ей захочется побыть одной. Мне бы хотелось на ее месте.
– Еще бы. Бедняжка. Во всяком случае, она не размазня. Я рад, что Хьюберт женился на девушке с характером. Эти Тасборо - славные люди. Помню одного ее дядю в Индии - бесстрашный
Динни только ниже склонилась над кофейником.
Около половины десятого она вышла на улицу, положив кулон в сумочку и надев свою лучшую шляпку. Ровно в половине десятого она была на Саут-Молтонстрит и поднималась на второй этаж, - ломбард помещался над каким-то магазином. В просторной комнате, за столом красного дерева, сидели два джентльмена, которых она приняла бы за солидных букмекеров, если бы знала, как выглядят букмекеры. Она с тревогой вглядывалась в их лица: правда ли, что со сна они покладистые? Вид у них, во всяком случае, был такой, будто они и в самом деле только что встали; один из них шагнул ей навстречу.
Динни мысленно провела языком по пересохшим губам.
– Говорят, вы так любезны, что даете деньги в долг под залог драгоценностей?
– Совершенно верно, мадам.
Это был седой, лысоватый и румяный человек со светлыми глазами; он разглядывал ее через пенсне, которое держал в руке. Потом он надел пенсне на нос, пододвинул стул, указал на него рукой и сел на свое место. Динни тоже села.
– Но мне нужна целая куча денег: пятьсот фунтов.
– Она улыбнулась.
– У меня фамильная драгоценность, очень милая вещь.
Оба джентльмена слегка поклонились.
– Деньги мне нужны немедленно: я должна заплатить по счету. Вот!
Она вынула из сумочки сверток, развернула его и пододвинула к ним кулон через стол. Потом, вспомнив, что нужно принять безразличный вид, откинулась на стуле и положила ногу на ногу.
С минуту оба джентльмена разглядывали кулон, не шевелясь и не произнося ни слова. Потом второй из них выдвинул ящик стола и достал лупу. Пока он рассматривал кулон, Динни заметила, что первый джентльмен рассматривает ее самое. Такое уж у них разделение труда, решила она. Не обнаружат ли они там или тут подделки? У нее даже дух захватило, но она стойко продолжала сидеть, чуть вздернув брови и полуприкрыв глаза ресницами.
– Это ваша собственность, мадам?
– спросил первый джентльмен.
– Да, - решительно сказала Динни, снова вспомнив старую школьную поговорку.
Второй джентльмен опустил лупу и прикинул вес кулона в руке.
– Очень мило, - сказал он.
– Старомодно, но очень мило. И на какой срок вам нужны деньги?
Динни и не думала о сроке, но теперь храбро сказала:
– На шесть месяцев; но я надеюсь, кулон можно выкупить и раньше?
– Ну конечно. Вы сказали: пятьсот?
– Да, пожалуйста.
– Если вы согласны, мистер Бонди, - сказал второй джентльмен, - у меня нет возражений.
Динни подняла глаза на мистера Бонди. Неужели он сейчас скажет: "Нет, ведь она наврала"? Но вместо этого он прикрыл нижней губой верхнюю, поклонился ей и произнес:
– Согласен.
"Интересно, - подумала она, - верят они всему, что им говорят, или не верят ничему? Хотя не все ли им равно - кулон-то остается у них, и верить должна я... вернее, Джин".
Второй джентльмен смахнул кулон со стола в ящик и, вынув конторскую книгу, стал что-то писать. Мистер Бонди направился к сейфу.
– Вы хотите наличными, мадам?
– Пожалуйста.
Второй джентльмен с усиками, в белых гетрах - глаза у него были чуть навыкате - протянул Динни книгу,
– Вашу фамилию и адрес, мадам.
Когда она писала - "миссис Блор" и адрес тети на Маунт-стрит, - она мысленно закричала "караул" и судорожно сжала левую руку: ведь она совсем забыла, что на ней нет обручального кольца. Как на грех перчатка отлично облегала руку, и на безымянном пальце не было никакой выпуклости.
– При выкупе этой вещи вы нам заплатите двадцать восьмого апреля будущего года пятьсот пятьдесят фунтов. После этой даты, если вы не дадите о себе знать, кулон поступит в продажу.
– Да, конечно. Но если я выкуплю его раньше?
– Тогда вы заплатите соответственно меньше. Мы берем двадцать процентов годовых, так что, скажем, через месяц, считая с сегодняшнего дня, мы возьмем только пятьсот восемь фунтов шесть шиллингов восемь пенсов.
– Понимаю.
Первый джентльмен оторвал листок бумаги и дал его Динни.
– Вот квитанция.
– А если я не смогу прийти сама, - с этой квитанцией кулон может выкупить кто угодно?
– Да, мадам.
Динни положила квитанцию в сумочку, - сунув туда как можно глубже левую руку, - и стала слушать, как мистер Бонди отсчитывает банкноты. Он считал артистически; бумажки приятно хрустели и были совсем новенькие. Она взяла их правой рукой, положила в сумочку и, все еще пряча левую руку, поднялась со стула.
– Большое спасибо.
– Не за что, мадам; это мы вам обязаны. Всегда к вашим услугам. До свидания!
Динни поклонилась и медленно пошла к выходу. У самой двери она взглянула из-под ресниц и отчетливо увидела, как первый джентльмен подмигнул второму.
Захлопнув сумочку, она в раздумье стала спускаться по лестнице.
"Любопытно, что они обо мне подумали: наверно, что я жду незаконного ребенка или просто проигралась на скачках?" Так или иначе, деньги она получила, а времени было всего без четверти десять. У Кука {Туристская фирма.} их обменяют или по крайней мере скажут, где достать бельгийскую валюту.
Но потребовалось съездить в несколько мест, и ушел целый час, прежде чем Динни обменяла большую часть денег на бельгийские франки и, запыхавшись, прибежала на перрон вокзала Виктория. Она медленно двинулась вдоль поезда, заглядывая в каждый вагон, и прошла уже две трети состава, когда услышала за спиной знакомый голос:
– Динни!
Оглянувшись, она увидела Джин в дверях одного из купе.
– Ах, вот ты где! Я очень торопилась. У меня, наверно, ужасно встрепанный вид?
– У тебя встрепанного вида никогда не бывает.