Потерянный рай. Стихотворения. Самсон-борец

Мильтон Джон

Маной

О, страшное паденье! Неужели Передо мной Самсон непобедимый, По силе равный ангелам, гроза Язычников, в чьи города входил он, Отпора не встречая; тот, кто прежде, Один собою войско заменяя, На вражью рать кидался и кого Сегодня на длину копья к себе Трус не подпустит. О, сколь неразумны Мы, веря в наши силы! О, сколь часто То благо, о котором просим мы, Оказывается проклятьем нашим! Бесплодности стыдясь, я о потомстве Молил творца, и у меня родился Сын — да какой! — сородичам на зависть. Но кто из них судьбою поменялся б Со мной теперь? О, для чего господь Мне внял, взыскав меня безмерным счастьем? Зачем его щедроты нам желанны, Коль скоро, словно жалом скорпион, Нас каждый дар его язвит бедою? Зачем два раза ангел низлетал, Велев вскормить ребенка чистой пищей, Как редкое священное растенье, Что всех дивит в дни краткого расцвета? Неужто лишь затем, чтобы, обманут, Взят

в плен, закован, ослеплен, осмеян, Томился в доме узников мой сын? Мне кажется, того, кто избран богом, Не должно б небесам, хотя бы в память Деяний славных, совершенных им, Постыдной рабской участью карать За слабости его и заблужденья.

Самсон

На бога не дерзай роптать, отец. Заслужены мной все мои несчастья — Лишь я виновник и причина их. Да, мой позор безмерен, но безмерно И безрассудство: я обет нарушил И выдал хананеянке коварной, [769] Язычнице и нашему врагу, Мне господом доверенную тайну, А я ведь знал на опыте, чем это Чревато: разве мне не изменила Фимнафка, [770] выдав тайну, что открыл Я ей на ложе брачных наслаждений, Соперникам моим, за мной следившим И угрожавшим ей? С чего ж я взял, Что будет мне верней жена вторая, Которая в разгаре нашей страсти Уже успела, даже не деньгами, А обещаньем денег соблазнясь, [771] Зачать ублюдка — замысел измены? Она ко мне три раза приступала, Чтоб выведать упреками и лестью, Слезами и объятьями, в чем сила Моя и как меня ее лишить. Я трижды обманул жену [772] и к шуткам Все свел, хоть убеждался всякий раз В ее бесстыдстве, дерзости, коварстве И, более того, в презренье злобном, С каким она меня пыталась сделать Изменником перед самим собой. Тогда в четвертый раз она пустила В ход женские ухватки и уловки, Мне докучая ими день и ночь В часы, когда усталому супругу Особенно нужны покой и отдых, И сдался я, и сердце ей открыл, Хоть мог бы, будь я чуточку мужчиной, Отринуть домогательства ее. Но шею сам, обабившись, подставил Я под ярмо. О, мерзость! О, пятно На чести и на вере! За поступок, Раба достойный, рабством я наказан, Но даже в рубище, вращая жернов, Не ниже, не постыдней, не бесславней Я пал, чем став невольником блудницы, И нынешняя слепота моя Все ж не страшнее слепоты духовной, Мне мой позор увидеть не дававшей.

769

…И выдал хананеянке коварной… — Хананеи, народ, населявший Ханаан (древнее название Палестины) до завоевания этой земли евреями, в Библии считается принадлежащим к иной, несемитской расе.

770

…разве мне не изменила // Фимнафка… — См. с. 463. Перед свадьбой Самсон по обычаю устроил семидневный пир, на котором тридцати брачным друзьям из соотечественников невесты загадал загадку, обещав награду, если они разгадают ее к концу пира. Те приступили к невесте о угрозами, и она семь дней плакала перед Самсоном, пока он не открыл ей ответ, который она передала сынам народа своего.

771

…даже не деньгами, // А обещаньем денег соблазнясь… — Филистимские владельцы пообещали Далиле каждый по тысяче сто сиклей серебра, если она выведает, в чем великая сила Самсона.

772

Я трижды обманул жену… — В первый раз Самсон сказал, что сила его уничтожится, если его свяжут семью сырыми тетивами, во второй — новыми веревками, а в третий — если прикрепить его волосы к ткальной колоде. На четвертый раз Самсон сказал Далиле правду. Далила усыпила его, велела «остричь семь кос с головы его» и потом обессилевшего выдала филистимлянам, а те выкололи ему глаза.

Маной

Я браки, сын, твои не одобрял, Но ты твердил, что по внушенью неба Вступаешь в них, чтоб обрести возможность Вред причинить врагам израильтян. Теперь я убедился, что, напротив, Ты этим только недругам помог В плен взять тебя, что плотские соблазны Тебя лишь побудили преступить Священный твой обет — хранить молчанье, Хоть соблюсти его ты в силах был. Да, тяжко, непомерно тяжко бремя Твоей вины. Ты горько поплатился, Но горшая расплата — впереди. У филистимлян в Газе нынче праздник: Там будут жертвы приносить Дагону И восхвалять его на все лады За то, что он от рук твоих, Самсон, Столь многих нечестивцев истребивший, Спас остальных и отдал в руки им Тебя, слепец и узник беззащитный. Сброд необрезанный, вином упившись, Дагона станет громогласно славить, А бога, кроме коего нет бога, Хулить и осмеянью предавать, И то, что в этом ты, Самсон, виновен, Есть самая ужасная из кар, Наипостыднейший позор, которым Себя и отчий дом ты запятнал.

Самсон

Отец, я сознаю, что мой проступок Дагона превознес и возвеличил Среди язычников; что этот праздник Они справляют по моей вине; Что посрамил я господа на радость Всем идолопоклонникам безбожным; Что подорвал в Израиле я веру, Вселив сомненье в тех, кто сердцем слаб И склонен к почитанию кумиров. И это — глубочайшая из ран Моей души: из-за нее лишились Покоя разум мой и сна — глаза. Одним я утешаюсь: для борьбы Я больше не гожусь, а значит,

вступит Бог Авраама в спор с Дагоном сам. Меня сломив, мнит идол филистимский, Что господу он в силах бросить вызов И вознестись над ним, но царь небес Восстанет, чтоб свое святое имя Опять победоносно утвердить. Дагон падет, и скоро пораженье Потерпят почитатели его, И отберут у них все, что коварством Они отнять сумели у меня.

Маной

Ты прав в своей надежде, и считаю Я речь твою пророческой: господь, Я в том уверен, не позволит долго Над славою его врагам ругаться, А слабодушным спрашивать себя, Кто выше — он или Дагон. Но должен Я участь облегчить твою покуда. Не допущу я, чтоб вот так, забытый, В темничном доме мерзостном ты чах. Нашел я меж владельцев филистимских Таких, что выкупить тебя позволят, Коль скоро ты им больше не опасен И жажда мести в них утолена Теперь, когда ты столько муки принял И ввергнут в рабство, худшее, чем смерть.

Самсон

На хлопоты, отец, не трать напрасно Ни труд, ни время. Дай мне здесь остаться, Чтобы мой грех — позорную болтливость Заслуженною карой искупить. Чужую тайну безрассудно выдать, То, что нам друг доверил, разгласить Есть гнусность, за которую от нас Отшатываются с презреньем люди, Якшаться не желая с болтунами, Чей лоб печатью глупости клеймен. А я, преступной слабости поддавшись, Огласке предал божью тайну, то есть Свершил проступок, за который в бездну Был ввергнут, по языческим преданьям, На вечные мученья некий царь. [773]

773

Некий царь — Тантал (см. «Потерянный Рай», прим. к Кн. II, с. 69).

Маной

Раскаивайся, сын, в своей ошибке, Но все ж во вред себе не поступай. Избегнуть — коль возможно это — казни Долг самосохранения велит. Пусть приговор тебе выносит небо, И пусть его приводит в исполненье Господня длань, а не твоя. Быть может, Смягчится бог и грех отпустит твой. Тот, кто творца, с покорностью сыновней Приемля жребий свой, о жизни молит, Скорей пробудит милосердье в нем, Чем тот, кто умереть упорно жаждет Не потому, что прогневил творца, А потому, что на себя разгневан. Так не препятствуй же моим попыткам. Кто знает, не угодно ли творцу, Чтоб, к нам вернувшись, в дом его священный Явился ты для жертвоприношенья И вымолил прощение себе?

Самсон

Да, о прощенье я молю, но жизни Не нужно мне. Когда-то, полн надежды, Высоких помыслов, отваги юной, Для подвига предызбранный с рожденья, Меж смертными сильнейший и уже Столь громкие деяния свершивший, Что славою затмил сынов Енака, [774] Бесстрашием подобен полубогу, Во всех вселяя страх и восхищенье, Я проходил по вражеской земле, Где не дерзал никто принять мой вызов. И я же, обезумев от гордыни, Попался в сеть притворных слов и ласк, Размяк от сладострастья и почил Челом, увенчанным святой порукой Моей дотоль несокрушимой мощи, На похотливом лоне лживой шлюхи, Которою, как валух, был острижен, Обезоружен, сил былых лишен И недругам на поруганье выдан.

774

…Что славою затмил сынов Енака… — то есть древних исполинов (см. прим. к с. 461 и с. 485).

Хор

Но ты же подавил в себе любовь К вину, что стольких воинов сразило, И жажду, не прельщаясь ароматом Рубинового этого напитка, Что веселит богов и человеков, [775] Лишь ключевой водою утолял.

Самсон

Да, лишь холодной и прозрачной влагой — Тем молоком природы, что алеет В ручьях и реках под лучом багряным Проснувшегося дня, я освежался, Чуждаясь тех, кто голову себе Хмельным и буйным соком лоз дурманит.

775

…напитка, // Что веселит богов и человеков… — цитата (Суд., IX, 13).

Хор

О, безрассуден тот, кто почитает Вино залогом нашего здоровья, И своему сильнейшему бойцу Бог запретил его вкушать недаром, Из всех напитков разрешив лишь воду.

Самсон

А смысл какой в воздержности моей, Коль худшему соблазну я поддался? Что толку защищать одни ворота, Врага из бабьей трусости в другие Впуская? Чем могу я, ослепленный, Поруганный, раздавленный, бессильный, Полезен быть народу своему И делу, мне порученному небом? Не тем ли, что сидеть у очага, Как трутень, буду, жалость возбуждая В прохожих людях кудрями густыми, Нагробьем жалким сил моих былых, Пока от неподвижности под старость Не онемеют члены у меня? Нет, здесь хочу я спину гнуть, покуда Не подавлюсь дурандой, рабским кормом, Иль паразиты не сожрут меня И не положит смерть предел желанный Страданиям и горестям моим.