Повесть о детстве
Шрифт:
— Где он? — спросил он строго.— Я должен видеть.
Бабушка открыла дверь в спальню. Яков вбежал и упал на
колени у постели деда. Постояв так молча, он протянул руку, осторожно поправил одеяло и тихо сказал:
— Отец! Отец!
Дедушка открыл глаза, удивляясь, взглянул на сына, неуверенно протянул руку к его лицу, потом, отодвинувшись к стенке кровати, вновь посмотрел на него и закричал, пугаясь своего голоса и не веря себе:
— Сарра, что ж ты молчишь? Это Яков!
Он сбросил па пол подушку,
— Что ж вы все молчите? Ведь это же факт, Сарра! Я сам вижу его своими глазами!
Бабушка опустилась на стул, обессиленная, побледневшая, усталая от слёз, испуганная, не понимающая ничего. Лицо её покрылось мелкими капельками пота.
— Сёма,— крикнул отец,— быстро стакан воды бабушке!
Дед недоверчиво смотрел на сына и качал головой:
— Приехал! Я знал, что так будет. — Приехал! И я тебя вижу!..
Сёма принёс стакан воды и протянул его бабушке. Она пила медленными глотками, стакан дрожал у её губ, и вода выливалась на платье.
— Сарра,— тихо сказал дедушка,— перестань, ради бога!.. Иди-ка сюда, Сёма! — Он улыбнулся устало и поправил подушку.— Ты видишь, приехал твой отец, и какой он нам отдаёт почёт?.. А ты,— обратился он к Якову,— ты думал, что застанешь такого парня? Посмотри,— удивился он,— усы растут! Яков, ты видишь, у тебя уже сын с усами!.. Куда нам деваться, Сарра? — засмеялся он.
Бабушка встала и медленно подошла к постели деда. Он поднял на неё глаза и смущённо сказал:
— Я бы хотел встать. Я чувствую, что ноги пойдут. Я ведь был болен,— сказал он, обращаясь к сыну,— Что это было? Дай бог никому не знать. Я потерял вкус. Ты понимаешь? Мне ничего не хотелось.
— Не будем говорить, папа,— ласково сказал Яков и протянул старику руку.
Дед встал и, опираясь на плечо сына, прошёл в соседнюю комнату. Бабушка шла за ними, и Сёма, подражая отцу, подал ей руку.
— Держитесь за меня,— тихо проговорил он.
Но бабушка ничего не слышала.
Дед опустился на стул, отец присел рядом с ним.
.— Ты думаешь, я верю? — недоумевающе сказал дедушка.—
Я ещё не верю. Мне кажется, что это сон. И ты — сон, и Сёма— сон, и всё — сон.— Он закрыл глаза и покачал головой.— Но ты сидишь рядом со мной. Кому мы должны сказать спасибо?
— Спасибо! — вмешалась бабушка.— Посмотри на него, оп же чёрный, как земля! А что стало с его головой? Старик! Кому мы должны сказать спасибо?
— Я знаю...— засмеялся отец и привлёк к себе Сёму.—
Я знаю и говорю спасибо, кому нужно.
* * &
Поздно ночыо дедушку с трудом уговорили лечь. Нехотя простился он с сыном и прошёл в спальню. Бабушка готовила на кушетке постель для Якова. Медленно укладывала она подушки, и было видно, как приятна ей эта работа.
— Я боюсь,— сказала она, задумчиво глядя на кушетку,— что тебе здесь
— Ничего,— успокоил её отец,— всё прекрасно.
— Прекрасно? — удивилась бабушка.— Здесь страшно дует с окна. Мне ещё не хватает, чтоб ты простудился. Не забудь хорошо закутать ноги!
— Не забуду,— покорно согласился отец.— А Сёма тоже здесь спит?
Сёма почувствовал, что бабушка и отец внимательно смотрят на него. Он выпрямился, улыбнулся, но его, как назло, всё время тянуло к деревянной кобуре отцовского маузера, и отец сразу заметил это.
— Тебе нравится эта пушка?—подмигнув, спросил его Яков.
— Да,— прошептал Сёма, смелея, обнимая отца и гладя его белые волосы,— нравится.
— А мне нет,— заговорила бабушка.— Я тебя прошу,— обратилась она к сыну,— убери подальше это несчастье. Ты ж не знаешь, с кем ты имеешь дело,— добавила она, показав на Сёму.— Это же огонь. Вдруг ему приснилось, что топор — игрушка. Да, да! И полез с топором на махновца.
— На махновца? — переспросил отец и положил руку на плечо Сёмы.— Это не так плохо. А кошек ты не бьёшь?
— Никогда в жизни! — возмутился Сёма.
— Ну, тогда, мама, ты к нему несправедлива.— Он присел на краешек кушетки и опять обратился к сыну: — Скажи мне про такую штуку: что ты делаешь, если, к примеру, бабушка готовит чай?
— Сижу и жду,— пожал плечами Сёма,— очень просто.
— Допускаю,— согласился отец,— а в это время бабушка сама рубит дрова и приносит воду. Так?
Сёма молча опустил глаза. Но бабушка неожиданно пришла ему на помощь.
— Что ты хочешь от мальчика? — серьёзно сказала она.— Он ужо был мануфактуристом, обувщиком, сбивщиком. И теперь он — я знаю? — курьер. Это первый мужчина в доме!
— Мужчина,— засмеялся отец, расстёгивая гимнастёрку.— А ты помнишь, как ты любил взбираться ко мне на шею? Сидел тут и размахивал ножками. Не помнишь? А как ты проглотил чёрную пуговицу. Вот такую — тоже забыл?
— Забыл,— признался Сёма.
— Тогда я тебе ещё одну штуку расскажу! — с таинственным видом зашептал отец.— Один раз мама оставила нас вдвоём. И ты захотел кушать. Я взял бутылку молока, надел на горлышко соску и дал тебе. А ты сосёшь и плачешь, а я бегаю по комнате и не знаю, что делать. Пришла мама, посмотрела на меня и говорит: «Ты дал ему соску?» — «Дал!» — «А ты проколол дырочку?» — «Нет»,— «Как же к нему попадёт молоко?» И всё сразу выяснилось. Ой, без мамы я путал! То, что нужно солить, я перчу, а то, что нужно перчить, я солю. Такой был повар! — Отец внимательно посмотрел на Сёму и, выпрямившись, опять начал ходить по комнате.— Мама у нас, Сёма, была красивая, умная — умней иас с тобой! Когда я с ней шёл, все оборачивались. Такая, Сёма, мама была! — Он вздохнул и замолчал.