Привычка выживать
Шрифт:
– Тебе не больно? – спросила она, указав на его руку. В уголках ее глаз он увидел слезы. Каролина, вскрикнув, потянулась к его ладони, чтобы рассмотреть выступившие капли крови.
– Я ничего не чувствую, - ответил Пит на вопросы, которых никто не задавал.
– Ты все еще умеешь лгать, - прокомментировала Энорабия.
Пожалуй, ложь – единственное, в чем он еще был уверен.
…
В личной беседе Каролине отказали.
– Не сегодня, - Эффи озвучила чужое решение. – Быть может, на этой неделе.
– После того, как Энорабия уедет?! – не сдержала маленькая девочка своего гнева. –
Пит попросил ее успокоиться, и Каролина наградила его злым взглядом, но совету последовала. Сделала пару глубоких вдохов, стараясь не обращать внимания на колотящееся в груди сердце. Эффи легонько похлопала ее по плечу, но больше ничего не добавила.
– Пэйлор обязательно расскажет тебе обо всем, о чем ты спросишь, - сказал Пит перед тем, как подняться наверх, в кабинет Президента. – Я обязательно возьму с нее слово.
– Президентское слово, не записанное на бумаге, ничего не стоит, - ответила Каролина.
– Хорошо, - Пит усмехнулся. – Я возьму с нее расписку. Обещаю.
Каролина едва удержалась от того, чтобы потребовать расписку и с него тоже. Она спросила, знает ли он, чего хочет попросить у Пэйлор, ведь Пэйлор – никакой не волшебник, в силах Пэйлор не так много вещей, как хотелось бы. Пит ответил неопределенно.
– Я вернусь и все тебе расскажу.
Однажды Каролине уже обещали все рассказать. Но это было ложью, некрасивой, несправедливой ложью, к которой она до сих пор не привыкла. Но сейчас она поверила в очередное обещание и наблюдала за тем, как Пит поднимался по высокой лестнице (по той лестнице, которую Каролина с самого детства считала своей собственностью, но которая теперь ей не принадлежала). Впервые она увидела Пита, стоя на самом верху, даже успела поймать его удивленный взгляд, и длилось это мгновение лишь пару секунд, потом зрительный контакт был прерван Энорабией. Сейчас Пит обернулся и помахал ей рукой; Каролина ответила, но с тяжелым сердцем.
– Он ведь сдержит свое обещание? – спросила она у держащей ее за руку Эффи.
– Конечно, - Эффи улыбнулась. – Пит всегда держит свои обещания.
Каролина склонна сомневаться в слове «всегда». Дед всегда говорил ей правду. У нее всегда было хорошее будущее. Она всегда могла положиться на людей, которые ее окружали. Сейчас же она сжала руку Эффи, выряженную в ярко-розовый брючный костюм, и подумала о том, что в руке Эффи нет ни силы, ни твердости, к которым она привыкла, будучи подопечной Энорабии. Быть может, из-за тысячи подобных различий Каролина склонна сомневаться во всем, включая завтрашний день и данные с такой легкостью обещания.
– Ты встретишь Пита позже? – спросила Каролина, забираясь в машину к Энорабии, успевшей задремать.
– Мне кажется, Пит сам встретит нас, - ответила Эффи и попросила водителя трогаться.
Они быстро добрались до больницы, в которой Энорабию подвергли ряду неприятных процедур. Эффи осталась вместе с Каролиной в коридоре, и девочка могла делать вид, что не замечает, как вздрагивала капитолийка от неслышно открывающихся и закрывающихся дверей. Но Каролина задавала вопросы. Каролина любопытна, а Эффи устала и находилась, по большому счету, на грани эмоционального срыва,
Воображение девочки без труда рисовало описываемые Эффи места действий. Лифты, в которых на многих кнопках отсутствуют всякие опознавательные знаки. Такие же белые коридоры, как и этот, только без мест для пациентов. Палаты, являющиеся на самом деле, пыточными камерами, в которых включен такой же яркий, как и здесь, свет; включен двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Эффи говорила, что в камерах нет часов и нет окон, день и ночь сливались воедино, счет времени терялся, а пытки чередовались, постепенно сливаясь в одну непрекращающуюся пытку. Каролина слушала и представляла все, о чем слышала.
– И после этого всего ты не ненавидишь меня? – спросила она, глядя куда-то в сторону. Эффи никогда не нравилась ей. Эффи была одной из тех, с кем Каролина общалась большую часть своей жизни. Эффи продолжала одеваться ярко и несуразно вопреки здравому смыслу, не отучилась от своих прежних манер и не сумела приноровиться к изменившимся реалиям своей новой жизни. Эффи была раздражающей, пугающе знакомой, так сильно не походила на Энорабию или любого другого из победителей Голодных Игр, с которыми Каролина близко общалась в последнее время. Но Эффи была рядом, и была частью той, прежней жизни, в которой дед всегда находил нужные слова, чтобы его внучка улыбалась. Теперь улыбки Каролины никому не были нужны; теперь Каролине каждый хотел отомстить. Каждый, но не те, кто больше всего должен был жаждать мести.
– Сейчас я ничего не чувствую, - ответила Эффи с растерянной улыбкой. Улыбка ее не померкла даже после злого (Каролина злилась, не получая желаемого ответа на вопрос) восклицания:
– Это продлится еще недолго. Чувства вернутся совсем скоро.
– Да, - согласилась капитолийка, и все же решила прикоснуться к копне неубранных волос. – Они вернутся. И тогда, быть может, я возненавижу тебя. Но сейчас я знаю, что ты не виновата во всем, что творил твой дед. Я не считаю твою кровь дурной, - добавила она так, будто признавалась в чем-то постыдном и вдруг вспомнила о чем-то важном. – Пэйлор спросила меня, хочешь ли ты встретиться с Плутархом.
Каролина замерла. К такому повороту событий она не была готова, но здесь взрослые оказались вполне в своем духе. Девочка прикусила губу. Ей нужно было взять себя в руки, нужно было успокоиться. Дед учил ее успокаиваться, даже заставлял применять подобные навыки на практике, поэтому в голосе ее не оказалось ненужных интонаций.
– Почему ей это интересно?
Эффи тщательно подбирала слова.
– В ходе беседы с Плутархом, прояснились некоторые факты, о которых раньше мы не знали.
Каролина представила белые узкие коридоры и пыточные камеры, в которых, возможно, с Плутархом продолжали беседовать даже сейчас. Конечно, Эффи не будет говорить ей ничего подобного. Эффи ничуть не лучше остальных капитолийцев, а все они лгут, носят маски, меняют даже свои голоса. Каролина не хотела выслушивать очередную порцию лжи.
– Не знаю, зачем Пэйлор хочет, чтобы я встретилась с Плутархом, - заявила она, не дождавшись паузы. – У меня уже был отец; его убили вместе с моей матерью много лет назад.