Профессия: театральный критик

Якубовский Андрей

Действие развивается плавно, притом, что каждый эпизод открыва­ется ударным моментом: герои стремительно выбегают на сцену, в бы­стром темпе обмениваются первыми репликами, а затем в права вступа­ет чарующая магия текста. Игра актеров как бы под сурдинку аккомпа­нирует звучащему слову, и самые, казалось бы, от сердца идущие инто­нации Андромахи (Доминик Жэр), самые негодующие нотки Гектора (Жозе-Мариа Флота), самые язвительные сарказмы Гекубы (Жанделин) не прорывают словесной вязи.

Внутренняя сила переживаний, которые явственно дают о себе знать, определяя эмоциональное звучание слова, умеряется. Резкая сме­на настроений, особенно важная перед финальным, все решающим диа­логом Гектора с

греческим послом Улиссом, гармонизируется.

Меркюр не случайно утверждает в комментарии к постановке: у Жироду "все его персонажи есть не что иное, как отблески его собст­венной личности". Из ровного ряда этих героев выступает, как кажет­ся, одна Кассандра. В игре Анн Доа — ив ней одной — чувствуется опаляющее дыхание и безысходность высокой трагедии; слова своей героини эта прекрасная актриса обращает не к ближним своим, а к зрителям.

В том же комментарии постановщик спектакля так определил свое понимание жанра пьесы — "коми-трагедия". Это перенесение акцента с трагических линий драмы на комические и осуществляется театром: он достигает успеха, порой поднимаясь до звонкой и задорной театрально­сти, отмеченной нотами публицистики.

Поэтому центром спектакля оказывается "певец войны", мастер "психологического опьянения", неподражаемый поэт Демокос. Разметав космы седых волос и поминутно воздевая к небу руки, Демокос Мориса Шеви повсюду поспевает, все схватывает на лету, всецело верит и в по­лезность войны, и в пригодность любых средств для ее развязывания. Дважды Демокос теряет облик человеческий, делается почти страшным: когда исступленно читает стихи о войне и когда, пронзенный копьем Гектора, повисает на балюстраде и, едва ворочая костенеющим языком, хрипит из последних сил: "Убейте Аякса!".

Французы любят слово "демистификация". Демистификация бесче­ловечной агрессивной демагогии составляет важное достоинство спек­такля наших гостей, вносит в него живые и современные ноты.

(Встреча с Жироду // Советская культура. 1972. 15 июня).

"Компани Мадлен Рено — Жан-Луи Барро"

"Христофор Колумб" П. Клоделя

Апрель 1976 г.

Встреча с драматическим театром из Франции "Компани Мадлен Ре­но— Жан-Луи Барро" обещает быть интересной по многим причинам.

Этот творческий коллектив— не случайное и кратковременное объединение актеров, привлеченных к работе над той или иной пьесой. "Компани Рено—Барро" — это единомышленники, сплотившиеся, как бывало встарь, вокруг первой актрисы и первого актера, взявших на себя миссию идейных и творческих руководителей. Небольшой отряд преданных искусству сцены художников мужественно и достойно про­шел сквозь десятилетия жесточайших испытаний, пережил театральные кризисы и общественно-политические потрясения, но не распался, не изменил вере в высокое предназначение театра.

Возникшая в 1946 году труппа М. Рено—Ж.-Л. Барро на сегодняш­ний день является едва ли не единственным во Франции драматическим коллективом, способным соперничать по уровню исполнительского мастерства и яркости актерских индивидуальностей со знаменитым те­атром "Комеди Франсез". Наши зрители увидят артистов, чья извест­ность давно перешагнула рубежи Франции и — благодаря кинемато­графу — пределы театральной сцены. Это Мари-Элен Дастэ — одна из интереснейших исполнительниц ролей "трагических матерей" в про­изведениях французских драматургов XVII века и античных трагиков, Ив Гаек — блестящий лирический герой, Лоран Терзиев — пожалуй, бесспорный властитель нынешней трагической сцены Франции, но не менее интересный в ролях и современного репертуара,

снискавший широкую популярность своими работами в кино (в Советском Союзе он выступал с труппой театра "Ателье"); и, конечно же, Мадлен Рено и Жан-Луи Барро, первые среди равных — создатели театра, бессменные его лидеры, во все времена вдохновлявшие творческие поиски кол­лектива. Их творчество составляет гордость французской культуры и — сегодня это уже очевидно — навечно вписано в историю театра Фран­ции XX века.

Жан-Луи Барро — талантливый ученик знаменитого реформатора французской сцены Шарля Дюллена, на заре своей деятельности про­славившийся инсценировками романов Фолкнера и Гамсуна, яркими актерскими воплощениями ролей классической драматургии, в 1940 году был приглашен в "Комеди Франсез". Мадлен Рено — одна из одаренней­ших выпускниц Консерватории, создательница пленительных женских образов в пьесах Мольера, Мариво, Бомарше, заняла ведущее положе­ние в "Доме Мольера" и воплотила в своем искусстве лучшие его тра­диции. Их союз оказался прочным и плодотворным. Сначала в "Комеди Франсез", а затем в "Компани Рено—Барро" режиссерские эксперимен­ты и безграничная постановочная выдумка Барро гармонично сочета­лись с классической уравновешенностью и тонким психологизмом ис­кусства Мадлен Рено. Ее замечательный талант ослепительно расцвел именно в спектаклях Барро, отмеченных высочайшей культурой, энер­гией мысли и остро индивидуальным своеобразием. И сегодня в их творчестве раскрываются все новые и новые возможности, подчас со­вершенно неожиданные черты и грани.

Спектаклей "Компани Рено—Барро", ставших событиями совре­менной театральной жизни, — очень много. Театр с равным успехом обращался к пьесам Эсхила, Шекспира, Расина, Мольера, Сервантеса, Чехова и к творчеству многих современных французских и зарубежных драматургов, романистов. Для режиссерских исканий Барро характерна попытка связать высокие классические традиции французской сцены с новейшими театральными открытиями. Барро одинаково хорошо чувст­вует классическую и современную психологическую драму, трагедию и комедию, оперетту и пантомиму (сам Барро — выдающийся мастер это­го жанра и приобрел поистине всемирную известность, исполнив роль Гаспара Дебюро в фильме Марселя Карне "Дети райка", шедшем в со­ветском кинопрокате). Репертуарные вкусы Барро предельно широки и свидетельствуют о стремлении режиссера к синтетическому, "тоталь­ному", как он сам называет, театру, в котором ведущее место всегда принадлежит всесторонне развитому актеру.

Великолепная гибкость режиссерского искусства Барро и отточен­ность мастерства артистов его театра были высоко оценены в нашей стране во время первых гастролей в 1962 году. В репертуаре "Компани Рено—Барро" были тогда "Проделки Скапена" и "Амфитрион" Мольера, "Ложные признания" Мариво, несколько пантомимических миниатюр, традиционный для французского театра поэтический спектакль, состав­ленный из шедевров французской поэзии от Лафонтена до Поля Элюа­pa, пьеса классика современной французской драматургии Армана Са-лакру "Ночи гнева".

Пантомимические миниатюры и поэтические чтения не случайно оказались рядом в гастрольной афише театра. Зрители стали свидетеля­ми торжества доведенной до совершенства пластической выразительно­сти, способной передать тончайшие оттенки мыслей и едва уловимые нюансы чувств. Они присутствовали на театральном празднестве, где главным было окрыленное подлинной страстью и звучащее истинной музыкой поэтическое слово. Гости из Франции не только продемонст­рировали безграничные возможности своего мастерства, — они, каза­лось, приобщили зрителей к заветным своим раздумьям о жизни про­шлой и настоящей. Эти раздумья окрасили собой безукоризненные по чистоте стиля классические спектакли театра.