Путешествие по Средней Азии

Вамбери Арминий

совершал свою вечернюю молитву, аср-намази^29 .

* *

*V*

Прибытие в Гёмюштепе, гостеприимство, оказанное хаджи.
– Ханджан.
–

Древняя греческая стена.
– Влияние улемов. - Первая кирпичная мечеть

номадов. - Персидские рабы. - Поездка на северо-запад от Гёмюштепе. -

Обручение у татар, пир и т.д. - Керванбаши хивинского хана готовится к

поездке

через пустыню. - Ильяс-бег, сдающий внаем верблюдов.
– Сделка с

Куль-ханом. - Туркменская экспедиция для кражи лошадей в Персию. -

Возвращение экспедиции.

По окончании молитвы Ханджан встал, и я увидел перед собой красивого

стройного человека с длинной, спадающей на грудь бородою, лет сорока, очень

скромно одетого. Он поспешил ко мне, сразу обнял и, назвав по имени, сказал:

"Добро пожало-вать!" Точно так же он приветствовал Хаджи Билала и Хаджи

Салиха. После того как караван, нагруженный всеми мешками, двинулся, мы

присоединились к процессии, держа путь к юртам. Здесь уже повсеместно

распространилось известие о нашем при-бытии, конечно, со значительными

преувеличениями; женщины, дети, собаки, все вперемешку, в страшной сумятице,

высыпали из юрт посмотреть на прибывших паломников; и все хотели обнять нас,

надеясь, что на них перейдет (как утверждали муллы) частица божественной

заповеди и заслуг за совершение *[45] *паломничества. Первая, совершенно

новая картина среднеазиатской жизни настолько поразила меня, что я даже не

знал, то ли мне рассматривать войлочные юрты удивительной конструкции, то ли

любоваться женщинами в длинных красных шелковых руба-хах, доходящих до пят,

или же исполнять желание многих людей, протягивавших ко мне руки.

Поразительно, что молодые и старые, без различия пола и происхождения,

хотели прикоснуться к хаджи, на которых еще покоилась священная пыль Мекки и

Медины; я был поражен, когда самые красивые женщины, а часто даже девушки

бросались меня обнимать.

Усталые и замученные оказанием этих религиозно-радушных почестей,

добрались мы до юрты верховного ишана (священ-ника); здесь собрался весь наш

маленький караван, и началось самое интересное представление, какое мне

когда-либо доводи-лось видеть. Надо было приступать к распределению гостей

на квартиры. Меня поразило проявленное всеми пылкое рвение принять к себе

одного или нескольких бедных чужеземцев; правда, я слышал о гостеприимстве

кочевников, но не представлял себе, что оно доходит до такой степени.

Женщины уже начали было ссориться, но Ханджан навел порядок, распределив

всех, а меня и Хаджи Билала с родственниками взял с собой гостями

в свою ова

(юрту)^30 . ("Ова", что дословно означает "юрта", употребляется здесь

туркменами как обозначение дома и двора.) Так как он жил на другом конце

Гёмюштепе, нам пришлось пересечь весь стан, юрты которого раскинулись по

обоим берегам Гёргена, вплотную одна к другой. (Гёрген, истоки которого

находятся в горах Курдистана, протекает боль-шей частью по области,

населенной йомутами, на протяжении приблизительно 30 географических миль. До

самого Писарака, даже еще ниже Атабега, его можно везде переехать вброд на

лошади; по-настоящему глубоким он становится только в восьми милях от

Гёмюштепе, где оба его берега сплошь заболочены. Русло реки везде узкое. В

четырех-пяти милях от устья река баснословно богата рыбой, так что вода,

можно сказать, инфицирована и летом непригодна для питья; я мылся в ней

всего два раза, и тогда от рук и от лица сильно и неприятно пахло рыбой.)

Солнце уже клонилось к закату, когда мы, вконец измученные, добрались

до его жилья, питая сладкую надежду немножко отдохнуть. Однако, к сожалению,

нас постигло разочарование. Хотя нас и поместили в отдельную юрту, в двух

шагах от упомянутой реки, не успели мы с необходимым церемониалом, обогнув

ее дважды и поплевав во все четыре угла, войти, как она заполнилась

посетителями, которые оставались до глубокой ночи и до того утомили нас

тысячью всевозможных вопросов, что даже Хаджи Билал, истинный человек

Востока, начал терять терпение. Вечером Баба-Джан, (Баба-Джан, "душа отца",

– это просто ласкательное имя, которое турк-мены дают своему старшему сыну.)

двенадцатилетний сын Ханджана, принес нам ужин, состоящий из вареной рыбы с

кислым молоком и сервированный в большой деревянной миске. Персид-ский раб в

тяжелых цепях донес миску почти до нас, так что *[47] *Баба-Джан только

поставил ее перед нами, сам он сел на некотором отдалении рядом с отцом, и

оба с неподдельным удовольствием смотрели, как мы с огромным аппетитом

на-бросились на еду. После ужина была произнесена молитва, Хаджи Билал

поднял руки, все присутствовавшие последовали его примеру, и в заключение,

когда он, произнеся "Бисмаллах, Аллах акбар", взялся за бороду, все

остальные тоже погладили свои бороды и поздравили Ханджана с гостями.

13 апреля я впервые проснулся в туркменской юрте, называе-мой здесь, у

йомутов, "чатма", а в других местах "аладжа".^31 Сладкий сон и легкое

сооружение, давшее мне приют, подействовали освежающе, мне стало легко,