Расскажи мне про Данко
Шрифт:
— Пусть расскажет о себе.
— Расскажи, Хазов. Коротко.
Растерялся. И жизнь вроде бы небольшая, а как рассказать о ней коротко? Но время на войне дороже золота. Перечислил анкетные данные.
— Сколько раз в боях участвовал?
— Много. Точно не знаю.
— Некогда считать. А воюет он дай бог как… И товарищ хороший… Не подведет, — сказал один из коммунистов, который едва не сказался в плену. Хазов спас.
Было это всего лишь сутки назад. Увлеченные боем, три экипажа Т-34 не заметили, как оторвались от своих и углубились на немецкие позиции. Опомнились
Каждый из танкистов знал, что его ожидает или позорный плен, или смерть.
— Лучше смерть, — сказали танкисты одного экипажа.
— Будем драться до последнего снаряда, до последней пули, — решили во втором танке.
— Умрем, но не сдадимся, — поклялись в третьем.
Немцам нетрудно было расправиться с танкистами. Вот они, стоят три машины, три мишени. Расстреливай их. Но у них был свой расчет — живыми хотели взять бойцов. И просчитались. Подбитые танки не могли двигаться, но у них работали пушки и пулеметы.
Было видно, как танкисты отбивались от наседавших врагов. Володя смотрел на танкистов и думал о том, как выручить их из беды. Вспомнил, как Михаил Агибалов выручил товарищей. Он бы мог приказать своему экипажу идти на выручку. Но бойцы валились с ног от усталости. Много атак отбили за день. Это надо понимать. Но ведь там, в километре от них, гибнут товарищи. Он рассказал тот самый случай с Михаилом Агибаловым. Бойцы поняли, к чему клонит командир.
— Мы готовы идти к ним, — сказали они.
— Осмотрите машину. Как только стемнеет, так пойдем, — приказал он и стал рассматривать путь, по которому предстоит проскочить ночью.
Темнело необычайно долго. Медленно приходила тишина. На земле серо, пасмурно, в небе светятся рыжие хвосты дыма догорающего поселка. Но там, где скрылись в темноте танкисты, виделись вспышки стреляющих пушек и пулеметов. Не сдаются.
Стемнело. Скрылись в небе рыжие хвосты дыма. Прикорнули у своих пушек уставшие немцы.
Они спали и видели домашние сны, когда по ним, как смерч, пронеслась тридцатьчетверка. Немцы выскакивали, шарахались в стороны. Кто успел, а кто остался под гусеницами.
Поняли, в чем дело, когда услыхали гул танка, идущего назад. Высветили ракетами небо, землю — видят, два танка: один буксирует другого. Тут уж не до сна. Завязался бой.
Пробились.
Не успели немцы прийти в себя, как через их позиции на предельной скорости снова пронеслась тридцатьчетверка. И снова бой.
Сколько раз может повезти в боях? Никто не скажет. Ну раз, ну два…
В третьем заходе снаряд пробил броню. Танк вздрогнул и стал забирать влево. Володя оторвался от орудия. Механик-водитель, истекая кровью, перекинулся через сиденье. Но танк работал и шел. Володя сел за рычаги, дал полный газ.
…Он не мог сказать коммунистам, сколько раз бывал в боях. Бывал столько раз, сколько было нужно. И коммунисты в один голос сказали:
— Принять комсомольца Владимира Хазова в ряды коммунистов.
Новый
Снова растерял свой экипаж. Новый набирал неподалеку от города Валуйки. Пришел механик-водитель Василий Денисов. Рыжий, крепкий и добродушный мужчина лет сорока. Представился и сказал:
— Слыхал я про тебя, командир.
— Что ж, будем воевать, — ответил ему Володя. — Принимай машину.
Про себя еще отметил, что механик себе цену знает. С ним воевать будет хорошо.
Пришел совсем молодой, мальчишка на вид, башнер Алеша Ковтун. Этот в дружки бы годился. Его спросил:
— В боях участвовал?
— Прибыл из госпиталя после ранения, товарищ старший лейтенант.
— Ясно. Будем воевать. Проверяй свое хозяйство.
Стрелок-радист Гриша Выморозко тоже молодой. Но тертый калач.
Такого экипажа у Володи еще не было. Тут каждый ровня друг другу не годами, а делами. Сошлись и сразу как-то на «ты», будто знали один другого давно. Только механика командиру хотелось называть на «вы». Человек в годах как-никак. Денисов понял неловкость Володи, сказал:
— Мы теперь братья, Володя. Я старший годами, ты званием. Выходит, мы равные. А при высшем начальстве будем, как положено…
— Договорились.
Линия фронта все выпирала в сторону Сталинграда. По придонским степям двигалась могучая танковая дивизия СС со страшным названием «Мертвая голова». Наши танкисты к бою готовились на ходу. Всем было ясно, что сокрушить «Мертвую голову» в лобовой атаке невозможно танковому батальону. Только ловкостью, только хитростью и смелостью можно одолеть эту дивизию.
Нашли подходящее место, как раз на стыке двух областей: Харьковской и Воронежской, у села Ольховатки. Остановились.
Комбат собрал командиров рот.
— Лучшего места не придумаешь, — показывая рукой окрест, сказал он.
Володя проследил за его рукой. Действительно, лучшего места не придумаешь. Село окаймляет глубокая балка. В него немцы не прорвутся. Можно смело встречать их, не боясь за судьбу жителей.
Недалеко за перевалом роща — удобное место для засад.
— Здесь мне приказано остановить продвижение «Мертвой головы», — продолжал комбат. — Роте старшего лейтенанта Хазова приказываю занять оборону на территории машинно-тракторной станции.
Только что назначенный командиром роты Владимир Хазов приложил руку к шлему.
— Слушаюсь. Разрешите выполнять?
— Выполняйте. И еще… Напоминаю, огонь только прицельный. Боеприпасов мало.
Где-то в стороне Рощи Круглой слышится танковый рокот. Это движется дивизия СС «Мертвая голова». Скоро бой. Но удивительно спокойно на душе у командира. Может быть, оттого, что привык, а может быть, оттого, что на лицах танкистов была спокойная уверенность. Будто обычное, рядовое дело они делали, готовясь к бою: заправляли машины горючим, смазывали ходовую часть, копали траншеи для укрытия танков.