Рассвет пламенеет

Беленков Борис

— Господин Лихтер, — не унимался лейтенант, — не только душа, но и тело забвения требует…

— Моя душа и тело вполне умиротворились бы, если бы вы расстреляли обеих во дворе.

— Помилуйте, но почему же так быстро?

— Хотя бы потому, что красные за пять минут разбомбили наши армейские склады боеприпасов.

— Вы играит немножко? — обращаясь к Лене, с напускным почтением продолжал лейтенант. — Очшень похвально.

— Простите, что без разрешения вошла в вашу комнату, — ответила

Лена и, пожелав спокойной ночи, вышла из комнаты.

В темных, сырых сенях она обернулась к Насте:

— Теперь я должна выбираться.

— Патрули ходят по улице, — помолчав, возразила Настя.

— Ты меня проводишь огородами. Мне нужно уйти сейчас же. Обязательно надо уйти…

— Ты напугалась этих? Или дядя-угрюм подействовал? Говорила же, что поживешь?

— Да что там, — отмахнулась Лена.

— Как-то чудно у тебя получилось: туда-сюда. Я даже обрадовалась, что поживешь со мной. Или не сполна собой располагаешь?

— Время, время дорого, Настенька. Думала, а теперь передумала, — неопределенно ответила Лена. — Но не печалься, мы встретимся скоро. Только вот что, — Лена обхватила Настю за плечи, притянула поближе, — береги себя. Под крышей вашего дома звери!

Закатав подолы, чтобы удобней было прыгнуть в огород, девушки перелезли через плетень. Пригнувшись, они зашлепали босыми ногами по сухой помидорной ботве. Две темные стены деревьев почти сходились над узкой полоской огорода. Осторожно ступая, свернули в переулок, пересекли широкую пыльную улицу, очутились на другом огороде, в конце которого в мягкой тьме притаилась белая хатка с чернеющей крышей.

Настя постучала в крест подслеповатого окна. Молчание. Постучала еще. Послышался тихий лязг, дверь отворилась, и из тьмы у порога появилась знакомая Лене женщина.

— О боже ж ты мой, — простонала она, хватаясь за грудь, — что-то случилось?

— Да нет же! — с досадой откликнулась Настя. — Не пугайся. А Прохор дома?

Пропустив девушек в хату, хозяйка сказала:

— Нету хозяина.

— А где же будет?

— Почем мне знать, куда вас нелегкая носит в такую-то пору.

Лена присела к заставленному чашками и мисками столу. Ужинали здесь, как видно, недавно, и было много людей. Она спросила у хозяйки:

— Где наш старший?

— И ваш старший, и младшие трое, и мой пошли все по одной дороге. А куда, ну кто их знает? Сказывали, что к рассвету возвратятся. Дети плакали, когда бухало, а теперь спать поулеглись. Коротаю ночку без сна, жду.

Лена слушала хозяйку и думала: «Что скажет Рождественский, когда вернется и увидит меня?» Она улыбнулась, рассматривая насупившуюся Настю. «Милая девушка, я уже узнала то, что нужно было узнать. Наверное, Настя думает: я просто струсила. Пусть думает — всего говорить ей нельзя».

— Хозяюшка, я давно не спала так, чтобы всю ночь… Где бы мне устроиться? — спросила Лена.

Минут через десять она уже блаженствовала на сеновале под крышей коровника. В открытую дверку виднелся холодный серп луны, над которым, как стайка пчел над расцветающей липой, роились звезды. Ни о чем не хотелось думать, ни о чем. И самое удивительное — ей совсем не хотелось спать. Но, почувствовав свежесть ночи, она натянула на себя ряднину и закрыла глаза.

Уже под утро, просыпаясь, Лена услышала тихий говор и шорох внизу. Потом послышался скрип лестницы.

— Кто? — спросила она, чуть приподнявшись… — Кто здесь?

— И ты такое допускаешь, что сюда чужие могут забраться? — залезая на сеновал, весело спросил Рождественский.

— Вернулись полуночники!..

— Действовать ночью — не значит действовать вслепую. Темнота нам помогает, а противнику ограничивает возможности засекречиваться. Ты что же так быстро удрала от Игната Титыча?

— Не понравилось.

— А разве нам эти спесивые нравятся? Но мы-то как можно ближе возле них ходим.

— Любишь, не любишь, а чаще поглядывай, — вставил Рычков и протянул Лене яблоко. — Освежитесь, сестрица. Не яблоко, кислючка. Ну просто глаза вылазят. Это Прохор удружил. Вот чудак! «Ешьте, говорит, а то и эту кислючку анафемы сожрут».

— Товарищ капитан, — сказала Лена, — а знаете, в Ачикулаке есть какая-то воинская часть… Ею командует генерал Фельми. Имя начальника штаба Рикс Майер, подполковник.

— Вот как?! — насторожился Рождественский. — Под командованием генерала?

— Я подслушала разговор офицеров. И подумала — нельзя упускать время. Подробности надо узнавать только там, в песках. Может быть, я ошиблась, скажите откровенно? Еще не поздно, — вернусь к этому Игнату, если нужно.

Рождественский молчал, глядя перед собой широко открытыми глазами.

— Вот, вы молчите, товарищ капитан…

— Вы слышите, в небе рокочут моторы? — спросил он неожиданно. — Это, наверное, наши.

— Слышу, а что здесь общего? — удивилась Лена.

— Конечно, общее незаметно, но летят-то они к определенной цели.

— Летят, куда приказали.

— Вот-вот!.. — подхватил Рождественский. — А вражеское войско в песках, быть может, не занесено на карту нашим командованием.

— Значит, мы должны разведать подробно?

— Необходимо поточней определить, из какой подворотни этот «пес» выскочит нам под ноги. Вот для чего нужно узнать, что там за генерал Фельми.

— Та-ак! — сказал Рычков. — Видать, необкусанная собака. Это дело требуется распознать для случая, чтобы успеть подготовить дрючок. Да сучковатый…