Рассвет пламенеет
Шрифт:
— Правильно понял. Ну, ползи. А степью — кубарем, слышишь?
Пересыпкину сначала трудно было развернуться на меже, но потом Симонов только и видел его порыжевшие ботинки с остекленевшими подошвами, изрезанными и набитыми острыми камешками. Затем, поднявшись в рост, связной рванулся во весь дух на розыск КП батальона, следовавшего степью на значительном расстоянии от наступающих.
На этот раз Мельников успел подтянуть КП почти вплотную к переднему краю.
—
«Не случилось ли что с командиром?» — мелькнула у Мельникова мысль.
Но Пересыпкин, еле успев отдышаться, быстро доложил:
— Командир батальона приказали сообщить командиру полка: на высоте противник ждет нас, никак не дождется. На таковой засада предполагается…
— Это откуда известно? Засада…
— Не могу знать, товарищ лейтенант…
— Не можешь знать! — повторил Мельников. — А вот я же должен что-то сказать в обоснование такого предположения.
Штаб дивизии обычно располагался не дальше трех километров от переднего края. Но его местонахождение трудно было заметить даже воздушной разведке, которая непрерывно велась «Фокке-Вульфами». На каждом новом месте для командира и комиссара выкапывалась общая землянка. На некотором расстоянии, в разных концах, располагались службы штаба. Трещала пишущая машинка, кто-то говорил по телефону:
— Сводка вам передана. Передана, повторяю, прошу у своих справиться.
— Понятно, понятно, булат, — ответил начальник штаба майор Беляев. — Вернется комдив — доложу.
— Обед готов, — басовито возвестил штабной повар.
— Воздух! — крикнул дежурный по штабу. — Воздух!
Начальник медслужбы пробирал повара:
— Сколько раз говорил, чтобы вы не являлись сюда в белом халате! Есть же клеенка, она под цвет этого поля!
Степь опустела. В траве кто-то ругался:
— Да вы мыло хотя бы уж сбрили!
— ПТР? Алло! Командира роты к телефону. Это что же у вас за телефонист? По самолетам из противотанковых ружей!
Где-то недалеко загремели крупнокалиберные пулеметы, еще в большем отдалении глухо застучали зенитки. И снова недобритый ворчал на парикмахера:
— Что же, так я и должен ходить? Одна щека брита, другая не брита!
Сосед по траншее говорил насмешливо:
— Майор, вы, право, как коза-дереза… А вдруг вас ранят сейчас?
— Перестаньте, в этом нет ничего смешного.
— Да, но как же в госпиталь с небритой щекой!
«Юнкерсы» пикировали в северной стороне. Оттуда долетали звуки взрывов.
— Отбой! — слышалась команда.
Так жил и работал штаб, связанный с полками телефонными проводами; разговоры с корпусом большей частью велись по радио.
— Штабу корпуса, полковнику… — Беляев протянул своему помощнику коротенький листок бумаги, исписанный каллиграфическим почерком. — Первый батальон булатовского полка подошел к высоте 113… На рацию, быстро!
Синих стрелок на карте Беляев терпеть не мог. И вот сейчас к высоте 113 со скрупулезной аккуратностью он вывел красную стрелку.
— Что ж, — проговорил Беляев, как-то сбоку поглядывая на карту. — Мало, да твердо. И все-таки молодец Симонов. Подполковник ворчит на него, а напрасно! Мали ли что не нравится нам, — любишь — не любишь, а чаще поглядывай — полюбишь!
В землянке начальника штаба никого не было. Разговаривая с самим собой, Беляев не отводил взора от изгибов и извилин на карте, обозначающих цели грядообразных высот.
В землянке подполковника, склонившись над столиком, перелистывая сшитые в уголке листы исписанной бумаги, сидел Киреев. Перед ним навытяжку стоял капитан Степанов, начальник разведки дивизии, молодой человек небольшого роста, с подбритыми усиками. Тонким, порою вкрадчивым голосом он пояснял, что сделано по каждому отдельному донесению капитана Рождественского. Киреев продолжал листать страницы, и Степанов стал сомневаться, слушает его комиссар или не слушает. Но Киреев неожиданно спросил:
— Какие меры приняты, чтобы помешать немцам строить укрепления около Ищерской?
— В штабе корпуса мне сообщили — наши самолеты бомбят.
— А что вам сказал начальник разведки корпуса о таинственной армии в песках?
— В штабе корпуса заинтересовались предложениями Рождественского.
— Если действительно существует эта армия, — сказал Киреев, — значит, она стоит против нашего корпуса.
— Начальник разведки интересуется вашим мнением, товарищ полковой комиссар. Рождественский ему не подчинен, но для общей пользы… Человек он здешний, местный… В корпусе рассчитывают… Хорошо бы, если бы он там еще…
— Заготовьте указание капитану Рождественскому: лично проникнуть в район рассредоточения таинственной армии. Подпись мою поставьте.
— А остальным?
— Продолжить наблюдение за противником в районе Ищерской.
— Разрешите выполнять?
— Выполняйте.
В землянку вошел Василенко, вернувшийся из штаба корпуса.
— Как у вас здесь без меня? — спросил он, осматриваясь.
— Батальон Симонова подошел к высоте сто тринадцать.