Рассвет (сборник)
Шрифт:
— Настю! Она голосистая, всех перекричит.
— Степана Бондаря!
— Хватит, голосуй!
После веселого шумного спора в президиум избрали Сергея, Настю и Клаву Чумак.
Галина насторожилась: опять все получается как-то шумно и неорганизованно. Видимо, она много чего не учла и на этот раз. В школе у них диспуты проводил комитет комсомола или же инициативная группа, которую избирали комсомольцы. Все старательно готовились по отдельным вопросам. Петя Чигорин, который был инициатором многих комсомольских дел,
Настя вышла на сцену первой. За ней — Сергей.
Птичница Клава долго не хотела выходить, но подруги вытолкали ее на середину зала, и она, стесняясь, боком прошла в президиум и села на краешек стула.
Михаил что-то объяснил Сергею и Насте, потом сел тут же, за столом, сбоку, и, поворачивая голову, съежился, как воробей под дождем.
Сергей поднялся.
— Ну вот, товарищи… У нас сегодня должен состояться диспут, то есть разговор о будущем, — краснея перед таким большим собранием, неуверенно проговорил он, заикаясь больше, чем всегда. Сергей, по-видимому, и сам не представлял, что должно произойти. — Так вот, давайте поговорим, как будем жить дальше, что собираемся делать… — он посмотрел на Михаила.
— Как жили, так и будем жить. О чем здесь спорить?! — раздался голос.
— Жениться собираемся! — неумело пошутил Николай Мовчан.
По рядам прошелестел смех и сразу затих.
— Вы не смейтесь. Вопрос серьезный. Именно так, — строго сказал Сергей и сам расплылся в улыбке. — Кто хочет выступить?
Но выступать никто не изъявлял желания. Сидели, перешептывались, тихонько хихикали.
— Ну, кто первый?
— Да начинай сам, или пусть Михаил говорит. Он же придумал этот разговор. Мы не знаем, чего вы хотите.
Михаил сильнее заерзал на стуле.
И опять тишина, скучная, утомительная. Все чего-то ждали, а чего — сами не знали.
Михаил беспомощно взглянул на Галину.
— Позвольте мне! — подняла она руку и быстро подошла к столу.
В зале волной прокатился гул.
— Опять с инициативой? — ехидно спросил Федька. — Слышали уже…
Но на него зашикали.
На Галину нацелились сотни глаз. Они со всех сторон окружали ее, колючие, словно штыки. Надо было развеять эту настороженность, раскрыть им свою душу, зажечь своей мечтой. Но как? Она оглядела зал и несмело начала:
— Во-первых, я вот что хочу сказать. В деревне обо мне ходят разные разговоры… Так я вам заявляю, что все это ложь! Я приехала сюда не гастролировать, а работать, жить! — повысила она голос. — Это я вам честно говорю, как комсомолка. Прошу мне верить…
— Что ты нам биографию рассказываешь… О деле говори!
— Расскажи, как ты у деда в палисаднике копалась! — крикнул Федька.
— Не копалась, а работала! — отрезала Галина, мгновенно обернувшись на его голос. Но сразу же взяла себя в руки. Спокойно, спокойно. Только не горячиться.
— Ты чего это, Федя, орешь? — поднялась Настя. — Да ты знаешь, кто ее дед?
— Кто?
— Кто же он такой? — послышались голоса.
— Назар Петрович Лаврушин!
Собрание ахнуло. Галина даже не подозревала, что здесь, в безлесной степи, имя ее деда известно почти каждому.
— Но у нас сейчас совсем другая тема, — снова повысила голос Галина. — Вот тут кто-то сказал: «Как жили, так и будем жить». Нет, товарищи, это неправильно!
Она на минуту замолчала, ожидая, когда стихнет шум.
— Когда-то в этом зале Степан Бондарь сказал мне, что здесь, мол, не туземцы собрались, — она резко повернулась к Степану и, пока говорила, не сводила и него глаз. — А как он ведет себя вместе со своими друзьями? В клуб зайдут — ног не вытрут. Сигареты курят, семечки лузгают. Посмотрите на пол! Это культура? Говорят, что они хорошо работают. А разве только работа характеризует комсомольца?
Друзья Степана растерянно поглядывали на своего вожака. Один из них незаметно смял в руке недокуренную папиросу, а Николай Мовчан накрыл большим сапогом растоптанный на полу окурок.
Степан не изменил своей ленивой позы. Ничто не дрогнуло на его лице, только глаза настороженно и выжидающе прищурились.
Галя медленно обвела глазами весь зал.
— Разве не стоит об этом поговорить? — сказала вдруг мягко и задушевно, словно раскрывая какой-то секрет. — Стоит. Почему бы не поговорить и о вашей свадьбе, товарищ Мовчан, если вы действительно собираетесь жениться. Можно устроить комсомольскую свадьбу, как это делается в других колхозах.
— Да это я так… пошутил, для сатиры и юмора, — от неожиданности растерянно забормотал Николай и даже поднялся во весь свой большой рост.
Вокруг засмеялись.
— Он до женитьбы еще не дорос! — не сдержался Федька.
Зал взорвался смехом.
Дед Яким, что было задремал, встряхнулся, и, не поняв, в чем дело, захлопал в ладоши. Это вызвало новый взрыв веселья.
— Давайте, давайте, дедушка, вместо физзарядки! — подбодрил старика Федька.
— А я думал, что аплодисменты… Хотел поддержать, — сконфузился дед Яким.
Настроение у молодежи изменилось. Галина это почувствовала и заговорила еще более вдохновенно:
— В нашей школе комитет комсомола очень часто проводил вот такие вечера. Говорили о дружбе, честности, о культуре, о призвании, о будущем. Интересных тем можно найти очень много. Давайте и мы заглянем сегодня в наше будущее, представим себе, каким оно будет, скажем, через пять или десять лет.
В ее словах было столько душевной простоты и доверия, что все притихли, внимательно слушая.
— Каждый может говорить о том, что ему ближе, роднее. Я, например, хочу поделиться с вами вот чем…