Рэймидж и барабанный бой
Шрифт:
Рэймидж видел, что оба его собеседника осторожно кивнули, очевидно, ожидая следующего коварного вопроса.
— Теперь вы можете наблюдать, что судно лежит под ветром, направленным на раковину его правого борта, что означает, мистер Саутвик?..
— Что мы можем пройти вдоль его кормы, дать один бортовой залп, развернуться и обстрелять ее снова, не попадая под его бортовой залп! — быстро ответил штурман.
— Можем. Теперь предположите, что это наш корабль — возможно, под огнем, и мы хотели бы спасти людей с него?
Саутвик задумался на мгновение, запустив руку в шевелюру.
—
— И как этот способ поможет нам с нашей проблемой захвата вражеского судна?
— Посадить в шлюпку абордажную команду? — спросил Саутвик с надеждой.
— И их прикончат одного за другим огнем из мушкетов?
Глаза Эдвардса сузились. Если бы это был вопрос одного только судовождения, то мистер Рэймидж кроме штурмана послал бы за помощником штурмана и помощником боцмана, но, конечно, не помощником канонира. Так как за ним послали, это должно иметь какое-то отношение к пушкам — или пороху. Ну, от предположения не будет никакого вреда….
— Порох, сэр? Несколько бочонков в шлюпке с длинным огнепроводным шнуром?
Он говорил медленно и вдумчиво, как будто каждое слово было выстрелом — надо прицелиться без лишней поспешности, и тогда выпущенное ядро причинит врагу максимальный ущерб.
Рэймидж кивнул и неожиданно успокоился. Возможно, его идея не настолько дика в конце концов, если Эдвардс смог до нее додуматься. Он вынул из кармана листок бумаги, развернул его на крышке нактоуза и стал делать набросок с карандашом, давая при этом объяснения:
— Точно. Взрывающаяся шлюпка. Я хочу, чтобы достаточно сильный взрыв повредил им корму и оторвал доски обшивки — пары досок на ватерлинии будет достаточно, помпы с этим не справятся. А фрегат уже, возможно, течет. Так сколько пороха понадобится в шлюпке?
— Никакого понятия, сэр, — откровенно ответил Эдвардс, не пытаясь уклонится от взгляда Рэймиджа, который, казалось, пронзал его насквозь. — Никогда не слышал о подобных вещах прежде. Никто не взрывает порох в открытом пространстве. Пропадет две трети эффекта.
— Если мы загрузим шлюпку и вы увидите, как она взорвется, — как думаете, сможете вы тогда определить, больше или меньше пороха понадобится положить в другую шлюпку, чтобы повредить фрегат?
Эдвардс задумался, даже глаза прикрыл, чтобы сосредоточиться. Потом с полной уверенностью кивнул.
— Да, сэр.
Он помнил, что капитан ненавидит привычку добавлять «Я так думаю» к любому утверждению.
— Очень хорошо, у вас будет шанс наблюдать это. Я хочу заставить донов сдаться и принять буксир. Я не хочу топить их, если нас не вынудят.
— Лучше не надо! — воскликнул Саутвик. — Подумайте, какие призовые денежки уйдут на дно!
— Итак, — продолжал Рэймидж, — прежде всего я хочу взорвать шлюпку на расстоянии приблизительно пятьдесят ярдов. Испанцы будут задаваться вопросом, какого дьявола, лодка, укрытая брезентом, дрейфует по направлению к ним. Когда она внезапно взорвется, они испугаются за свои жизней. Поэтому я хочу сильный взрыв и много дыма. А после, пока они еще будут напуганы, я пошлю шлюпку с белым флагом и предупрежу их, что следующая шлюпка взорвется у них под кормой и предложу им сдаться.
— А если они не сдадутся, сэр?
— Мы разнесем им корму, — сказал Рэймидж мрачно, потирая шрам на лбу.
Никто не возразил, и Рэймидж, зная, насколько теперь важна быстрота, приказал:
— Теперь смотрите на этот эскиз. Вот испанец. Мы приближаемся отсюда, спускаем шлюпу на воду здесь, и она дрейфует на длинном тросе — манильском тросе, потому что он должен плавать. Затем мы продолжаем приближаться к испанцу, стараясь держаться вне зоны бортового залпа, начинаем поворот здесь и ложимся в дрейф с наветренной стороны. Лодка должна дрейфовать по кругу, как хвост за собакой, и я хочу, чтобы она взорвалась приблизительно в пятидесяти ярдах от испанцев. Ваш фитиль, Эдвардс, будет подожжен до того, как мы двинемся туда, и должен взорвать порох, когда мы будем на месте. Мы делаем приблизительно пять узлов. Я хочу пройти по крайней мере милю, чтобы шлюпка оказалась в нужном месте. Скажем, пятнадцать минут с момента, как вы запалите фитиль. Теперь мистер Саутвик: вы готовите шлюпку и длинный манильский трос. Используйте ялик, и мы спустим его после того, как загрузим. Эдвардс, решите, сколько пороха вам надо, как вы будете поджигать фитиль, и тащите все к шлюпке. Вопросы?
— Да, сэр, — сказал Эдвардс. — Фитиль. Пятнадцать минут — большое время.
— Да, но я не хочу рисковать, уменьшая его. Может лучше использовать огнепроводный шнур?
— Я как раз думал об этом, сэр. Безопаснее, чем фитиль. Я могу использовать два — на случай, если один погаснет или его зальет водой. Они горят как раз пятнадцать минут, так что их даже резать не надо.
— Не забудьте, что мы будем буксировать лодку на пяти узлах: брызг будет больше чем достаточно.
— Да-да, сэр. Сколько времени у меня есть, чтобы подготовиться?'
Рэймидж посмотрел на фрегат.
— Четверть часа. И мистер Саутвик: удостоверьтесь, что палуба хорошо смочена вокруг ялика. Нескольких посыпанных крупинок пороха…
Эдвардс спустился в темноту порохового погреба. Здесь ему лучше думалось. Здесь было тихо — совсем как в небольшой рубке в лодке его отца, когда ветер выл на палубе, — потому что свинцовая обивка погреба и толстые экраны не пропускали шум. Он сел на штабель картузов, чувствуя под рукой грубую ткань, и стал обдумывать пункт за пунктом.
Сначала порох. Использовать его в специальных бочонках или в картузах? Лучше взять картузы, потому что для бочонков понадобятся отдельные запалы, и они, вероятно, не взорвутся одновременно.
Сколько пороха? Ну, чтобы пробить стену, требуется от пятидесяти до ста фунтов, в зависимости от ее толщины, и порох надо уложить в яму и сверху засыпать землей — раз в десять больше, чем весит пороховой заряд. Каждый фланелевый картуз весит только полфунта — и он наконец решил взять сто. Это было только предположение, но так или иначе он не может взять больше для первой лодки, потому что если придется увеличить заряд для второй, он останется почти без готовых картузов, так как остальная часть пороха все еще в окованных медью бочонках.