Рейс в одну сторону

Лопатин Федор

Отпустив, молча, Надю, Светлана посмотрела на трудившегося Бычкова, потом вздохнула и принялась делать борщ на завтра.

У Альфреда Трясогузова был упадок сил. Ему было плохо вот уже несколько часов, как бы он себя не подбадривал и не храбрился - все равно было не по себе. Объяснить это случившейся катастрофой? Нет, не она была причиной того, что мясо не лезло в горло, а горчица превратилась в засохшую темно-зеленую корку, намертво прилипшую к тарелке. Трясогузов отъехал от пульта с мониторами и подкатил в своей кровати, чтобы вылезти из кресла и прилечь на часок-другой:

с недавних пор это было единственным средством хоть как-то обрести психологическое равновесие. Он прибегал к столь спасительному методу всего лишь три раза за этот год - можно было гордиться собой человеку, по-настоящему понервничавшему всего лишь три раза за триста пятьдесят дней.

Как только голова его коснулась подушки, в дверь постучали.

– Войдите!
– буркнул он.

Вошла "Наденька дорогая".

– Добрый вечер, - сказала она мягким голосом и улыбнулась.

Альфред ей не ответил: по-прежнему не было настроения с кем-либо разговаривать, тем более с этой чаровницей.

– Куда всё это поставить?
– спросила она.

Альфред посмотрел на нее из-под руки, нависшей над бровями, и с удивлением в голосе сказал:

– Как всегда: прямо туда - на пульт, - и отвернулся к стенке.

Надя ничего больше не спросила. Она поставила поднос и тихо вышла, аккуратно прикрыв за собой железную дверь "пультовой".

Трясогузов всё лежал, думая о том, что это на него нашло так неожиданно. Он, тертый калач, испытавший на себе многое кошмарное в жизни, вдруг скис за одну минуту, словно кто-то его траванул или сглазил.

– Надька, сволочь, - тихо сказал он.

Потом подумал немного и слегка помотал головой.

– Нет, не Надька. Тогда Светка, скотина.

Еще чуть подумав, сказал громче, с тяжким выдохом:

– И это не она!

Пожевав губы, он начал вставать с кровати.

– Кто тогда?
– спросил он себя снова.

Так и не найдя ответа, он сел в кресло, что далось ему с большим трудом, но он привык к таким трудностям, поэтому не думал о боли в натруженных руках и спине.

Как только он сел за мониторы, то заметил, как кто-то приближается к берегу его острова. Увеличив изображение, он увидел бортовой номер. Сверившись в журнале со списком, он удовлетворенно вздохнул: "чистильщики", наконец-то, приехали. "Слава богу, что не завтра, а то бы здесь такой гвалт поднялся, что мама не горюй", - подумал Альфред.

–

Это они нарочно мое терпение испытывали, подлецы. Чтоб им пусто было, уродцы мелкие, - прошептал он, неотрывно глядя в монитор, направленный строго на юг от горы Пико.

Серое широкое судно с большим локатором в виде шара, неспеша двигалось к острову. Трясогузов, продолжая следить за ним, взял с подноса, оставленным Наденькой, жареную куриную ножку, и, макнув ее в, кровяного цвета, соус, цапнул зубами жареную золотистую корочку. Сок брызнул на соседний монитор и потек по цветному изображению, где сейчас были лифты третьего уровня - там располагалась кухня и склад с продуктами. Капли остановились где-то посередине лифта под номером два и стали засыхать.

Судно медленно приблизилось на расстоянии трехста метров от берега, и встало на месте. Две лебедки опустили на воду шестиместные катера, куда потом сели "чистильщики". Когда они отошли от корабля, вновь заработали лебедки, опуская новую пару катеров. И так продолжалось до тех пор, пока их количество не выросло до десяти.

– Всего, получается, шестьдесят мордоворотов, - сказал себе Трясогузов.
– Они же всё здесь съедят, вечно голодные уродцы. Ах, Наденька, как вовремя ты принесла мне королевский ужин - ты же оживила меня, с одра смертного подняла, красавица ты моя, - говорил он вполголоса, щелкая кнопками, следя за передвижениями "чистильщиков".

– И кто ж вас послал-то сюда, милые? Вам ведь придется на кораблик свой возвращаться, да другой островок и посетить, твари вы безмозглые. Ох, плохо, что я не начальник!

Тут он снова откусил кусок от куриной ноги, только побольше, отхватив половину ляжки. На пульте замигала красная лампочка - кто-то вызывал его в переговорную. Вытерев руки о салфетки, лежавшие на подносе, он, не переставая жевать, включил мотор своей коляски и подъехал к двери.

Когда толстяк добрался до переговорной, там стоял человек в форме охранника. Странно, что Трясогузов не узнал Ральфа Штукка. Когда тот повернулся к Альфреду, толстяк выдавил из себя:

– Богатым будете, Ральф Георгиевич.

– Всё шутишь, Альфи?

– Нет, какие уж тут шутки. Только что, например, "чистильщиков" видел - приплыли, родненькие.

Ральф вскинул в удивлении брови, но ничего не сказал.

– Обождите секунду, - сказал толстяк, и набрал короткий номер стационарного телефона.

– Алло! Код семь, пожалуйста. Позывной "Сокол". Жду.

Он положил трубку и отъехал от стола, повернувшись к Штукку.

– Три минуты у нас есть. Что у вас ко мне?
– спросил Альфред.

Штукк прошелся вдоль столов с телефонами, а потом, резко повернувшись, спросил: